Вот и настал тот день, когда я увидел ее.

Волнение захватило меня сегодня с самого утра. А утро началось еще до рассвета, поскольку я и так плохо спал. Стоя под струями душа, пытался понять, что именно меня так беспокоит? Откуда взялось это волнение? Да и с чего вдруг? Очередное оглашение очередного завещания. Хотя нет. Это оглашение никак не могло быть просто очередным. Ведь это была последняя воля Руслана, моего лучшего друга. И сегодня я наконец-то должен был познакомиться с женщиной, о которой столько слышал, женщиной, которую, казалось, уже знал. Но по какому-то стечению обстоятельств никогда не видел даже ее изображения. Я слышал, что у Руслана в саду стояла статуя с ее лицом. Но мой друг настолько сильно охранял все, что было связано с этой женщиной, что даже я в его доме никогда не был. И никто не был. Для своих постоянных пассий он снимал квартиры и предпочитал встречаться с ними на той территории. Поэтому его жилище обрастало тайнами и почти легендами. Папарацци жизнь были готовы отдать хоть за один снимок жилища этого человека. Но охрана Руслана была первоклассной и его распоряжения выполняла беспрекословно. Поэтому смельчаки, готовые подобраться на расстояние объектива, находились все реже.

Я доехал до офиса и работал первую половину дня на автомате. Лишь годами отлаженные навыки помогли не забросить сегодняшние дела полностью. Но тем не менее я постоянно ловил себя на том, что поглядываю на часы, ожидая времени ее прихода.

И вот, ровно в два часа раздался сигнал интеркома, и Марина сообщила, что моя гостья прибыла. Я попросил подождать, пока сам за ней не выйду. Но после того как отключил интерком, не побежал к двери своего кабинета, нет. Наоборот, откинулся в кресле и прикрыл глаза.

Да что со мной сегодня? Эти ощущения в теле уже изрядно начинали бесить. Сейчас еще сорвусь на ни в чем не повинной женщине, потом отмывай репутацию. А она ведь тоже юрист, насколько мне известно, причем, по словам Дитмора, неплохой. Можно и не отмыться.

Разумеется, я перед встречей ознакомился с ее досье. Не с тем, конечно, которое имелось у Руслана. И в котором отражены все ее ежедневные действия. Нет, лишь короткая справка с сухими фактами биографии.

Десяти минут мне хватило, чтобы собрать остатки хладнокровия и пойти встречать гостью. Но стоило мне выйти из кабинета в приемную и натолкнуться взглядом на тонкую фигуру в черном, находящуюся в самом центре моего царства из белой кожи, стекла и металла, как я завис.

Цвет ее наряда настолько контрастировал с окружающей обстановкой, что не позволял оторвать от нее глаза. И тут мое сознание словно стрелой прострелило: она надела траур! Траур по Руслану! Так не могла поступить равнодушная женщина. Значит, он все еще что-то значил для нее! Эта мысль неприятно резанула. Но больше хранить молчание было нельзя, и я обозначил свое присутствие.

На мой голос вскинулись яркие синие глаза в обрамлении пушистых ресниц, и в сердце что-то кольнуло. В те мгновения, что она выключала свой планшет, убирала его в сумку и поднималась, я перестал дышать. А потом наши ладони встретились в рукопожатии, и замедлившееся сердце сорвалось в галоп.

Маргарита Витальевна была хороша. Этакая снежная королева с огненной короной в виде пышного пучка рыжих волос на голове. На таких мужчины оборачиваются, таких хотят. Но их боятся. Потому что слишком независима, слишком непокорна и самостоятельна.

Но все это лишь на первый взгляд.

Из предсмертного рассказа Руслана я знал, что эта женщина – сущий огонь. Необузданная, страстная и неутомимая. И это расхождение с моим мысленным восприятием и картиной, что предстала перед глазами, резко ударило в кровь. И желание моего тела познакомиться с этой женщиной как можно ближе начало потихоньку набухать в районе паха.

«Да, именно такую женщину мог полюбить Руслан Тагаев. Необычная. Нестандартная. Приковывающая внимание».

В первые мгновения я растерялся, потому что такой скорой и однозначной реакции своего организма не ожидал, но нужно было что-то делать, чтобы скрыть это недоразумение. Поэтому я практически втолкнул гостью в свой кабинет, указывая жестом, куда она может опустить свою аппетитную попку.

«Боже! О чем я думаю!»

Пара минут вне поля ее зрения позволила мне перевести дух. А предлагая ей напитки, я старался максимально удерживать ее взгляд на моем лице, чтобы у меня была возможность дойти до своего кресла, оставляя выпуклость на брюках незаметной.

К счастью, мой план удался. А к тому моменту, как я вновь поднялся и покинул кабинет, оставляя Маргариту Витальевну наедине с письмом Руслана, все уже было в порядке.

«Что ты творишь, Боголюбов? Эта женщина – любовь всей жизни твоего лучшего друга. Пусть и покойного. Но все равно так нельзя, – отчитывал я себя, расхаживая по конференц-залу. – Откуда такой жесткий стояк? Тебе что, шестнадцать? Ты же не монах! У тебя были бурные выходные. Неужели тебе мало?»

Нет, это какое-то наваждение. Я сейчас думал о женщине в своем кабинете и чувствовал, как от этого возрастает эрекция.

– Роман Дмитриевич, я вам тут кофе принесла.

Я резко обернулся. В дверях стояла моя секретарша с чашкой кофе в руках. Мой взгляд невольно прошелся по ней оценивающе. Да, что греха таить, Марина была ничего. Стройные ноги, из-за которых я в свое время и принял ее на работу, узкая юбка чуть ниже колен, обтягивающая чуть больше, чем было нужно обтягивать. Светлая свободная блузка, которая сейчас расстегнута на две лишние пуговицы. Когда я уходил из приемной, они, кстати, были застегнуты все, открывая вид на ложбинку между грудей.

Марина давно уже напрашивалась. Она всячески пыталась пролезть в мою постель, но я придерживался строгого правила: никакого секса на работе! Однако сейчас мне была нужна срочная разрядка, иначе вместо оглашения завещания я наброшусь на Маргариту Витальевну и буду вколачивать ее в поверхность своего рабочего стола, пока тот не рухнет. И тогда иска точно не избежать.

Пока я думал обо всем этом, Марина подошла к столу и оставила чашку на нем, а потом развернулась и направилась к двери.

«Правильно, лучше убегай, пока твой озабоченный босс не набросился на тебя», – успел подумать я.

Но Марина удивила. Вместо того, чтобы разумно сбежать, она подошла к двери и повернула ключ в замке.

«Зря ты это делаешь, девочка, – подумал я. – Ты же не сможешь остаться на работе в этом офисе после того, что здесь сейчас случится».

Я облокотился о край стола и начал наблюдать за своей помощницей. Она явно для себя все решила и действовала очень уверенно. Плавно покачивая бедрами, приблизилась почти вплотную. Мои ноги были перекрещены, ладони уперты в столешницу, и вся поза выглядела расслабленно, но на самом деле я был очень сосредоточен.

– Марина, что бы ты ни задумала, тебе лучше остановиться. И прямо сейчас, – хрипло говорю я девушке в лицо.

Она принимает не имеющую никакого отношения к ней хрипотцу моего голоса на свой счет и смелеет окончательно:

– А если вам понравится то, что я задумала? – спрашивает она, кладя руки мне на грудь.

– Независимо от того, понравится мне или нет, нам с тобой придется расстаться, – говорю я ей уже почти в губы. – Как в личном плане, так и в профессиональном.

Девушка слегка отстраняется. Ее явно удивляет моя прямолинейность.

– Совсем нет никаких шансов остаться? – наивно спрашивает она. – И бог с ним, с профессиональным планом.

В эту минуту понимаю, что у девочки точно нет никаких шансов. Потому что я на таком взводе, что от меня нужно бежать без оглядки, а она вместо этого лишь сильнее прижимается к моим бедрам.

– Я напишу тебе отменные рекомендации, – это последнее, на что меня хватает.

Я впиваюсь в губы девушки, сразу же проникая языком ей почти в горло, мгновенно выбивая из нее протяжный стон, и понимаю, что рекомендации писать точно придется. Ведь Марина, по сути, ни в чем не виновата. Она оказалась не в нужном месте и не в нужное время. Но остановиться я уже не могу.