Я резко повернулась к нему, едва не задохнувшись от злости. Смотрела в ставшие в такой короткий срок чужие глаза и видела в них боль.

— Я не хочу ничего слышать, Алан, — сказала ему, — все кончено, понимаешь? Нет больше нас и быть не может…

На этих словах мой голос дрогнул, и я закусила губу, чтобы не разреветься, не свалиться прямо здесь сломанной кучей осколков. Как-то резко, в одно мгновение из меня будто выкачали весь воздух. Совсем недавно я была готова наброситься на Алана с кулаками, излить на него свою боль от его предательства. Но сейчас…

Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Все было понятно без слов. Оказывается, мир может рушиться и в полной тишине. Перед глазами пролетали те дни, что мы пережили вместе. Тогда казалось, что все по-настоящему. И сейчас, оглядываясь назад, я чувствовала лишь пустоту в груди. Будто кто-то взял и вырвал кусок плоти. Без анестезии, наживую.

Почувствовала, как по щеке скатывается одинокая слеза, а я ведь так старалась… Но сейчас мне было неважно. Мне было плевать, что обнажаю перед Аланом свои чувства, нет смысла притворяться.

— Сэм… прости…

Его голос такой тихий, вкрадчивый. Полный сожаления и печали. Рука коснулась щеки, нежно стирая влагу, а я снова закусила губы, чтобы не закричать от этого прикосновения. Такого знакомого, такого родного, но в той, прошлой жизни. Перед глазами все расплывалось, и в необдуманном порыве я потянулась к Алану и осторожно обняла. Закрыла глаза, чувствуя, как его руки дрожат. Мягко, словно боясь, он гладил меня по спине, а я могла лишь вдыхать его аромат, смяв руками его футболку. Я чувствовала, что он готов отпустить меня в любой момент, настолько бережно и трепетно держал меня в своих объятиях. Но пока не была готова, не сейчас.

Казалось, вечность прошла, прежде чем я сделала шаг назад, разрывая контакт. Подняла глаза и едва не задохнулась, увидев в его глазах слезы. Он смотрел на меня, не мигая, широко открытыми глазами, на виске быстро билась жилка, и я, закрыв глаза, сделала глубокий вдох.

— Прощай, Алан Картер, — выдохнула, взглянув на него в последний раз.

Время остановилось. Алан поднял руку и провел по моей щеке дрожащей ладонью.

— Прощай, Саманта Джонсон.

Резко развернувшись, я быстрым шагом направилась в сторону от него. Через секунду побежала, не оборачиваясь. Зажав рот рукой, уже не сдерживая крика, что рвался наружу. Увидев такси, махнула рукой и тут же села в салон. Водитель что-то говорил, а я просто сказала ехать вперёд, повернувшись к окну.

Алан провожал меня взглядом, обхватив руками голову, и тогда я отвернулась, не в силах смотреть на него.

— С вами все в порядке, мисс? — посмотрел на меня водитель, — вы хорошо себя чувствуете?

Повернулась лицом к нему и ответила.

— Я не чувствую…

И поняла, что это самое точное слово. Сейчас в машине вместо меня была лишь пустая оболочка, а все чувства остались там, с Аланом…

АЛАН

Смотрел вслед отъезжающему такси и не мог поверить. Поверить в то, что это конец. Что наша история с Самантой закончилась на самом деле. Задохнулась в самом начале. Я собственными руками задушил все то, что могло быть между нами.

Такое чувство, что сердце стянуло колючей проволокой. Неужели я дал ей уехать? Что я творю? Не задумываясь ни о чем, я бросился бежать за такси, силясь догнать, остановить, объяснить. Нет, между нами не может все просто так закончиться. Мы же Алан и Сэм, мы все можем пережить. Я бежал так быстро, как только мог. Такси виднелось лишь размытым пятном, все мое внимание было сосредоточено на нем. Мне сигналили и проклинали другие водители. Я их игнорировал. Легкие начали гореть огнем, а ноги онемели до такой степени, что каждое движение отдавалось тысячами иголок. Я ускорился еще сильнее. Завернул за угол и… понял, что упустил такси. Его здесь уже не было.

Ноги сами по себе подкосились, и я рухнул на асфальт, тяжело дыша. Прохожие сновали туда-сюда мимо меня, обходя стороной. Не замечая совершенно того факта, что я прямо здесь подыхаю от боли. Я думал, что уже знаю, что такое настоящая боль. Как же я ошибался.

Такое чувство, что внутренности раздирает кислотой потери. Хреново настолько, что невозможно дышать. Хочется вспороть грудную клетку и сжать сердце в руке до тех пор, пока оно не успокоится.

Достал сигареты из кармана, лег спиной на асфальт и закурил. Я не курил с того самого дня, когда пообещал быть чистым. Ради своей девочки Сэм. Но по привычке всегда носил в кармане пачку сигарет и зажигалку. Какой теперь смысл держать обещание.

Сделал первую затяжку, и едва не закашлялся. В голове тут же начали проноситься множество мыслей. Мне казалось, что все будет хорошо, Сэм простит меня, когда я все ей объясню. Ведь та ночь совершенно ничего не значила для меня. Для нас. Я даже и подумать не мог, что сделаю своей Дикарке настолько больно. Что увижу столько мучения в ее глазах. И все из-за меня.

Чувствовал, как защипало в носу, выступила влага на глазах, сделал новую затяжку, чтобы убрать, заглушить все это. С каждой секундой осознания нашего разрыва я становился пустым настолько, что боялся, что через несколько дней от меня может остаться только оболочка.

Штаты, города сменялись один за другим, быстрее, чем прически Рианны. Мне было плевать, где на этот раз окажется моя тощая задница, я как послушный мальчик выполнял все то, что от меня требовалось, то, чего от меня ждали люди. Не было больше вдохновения и драйва. Как сказал Трэв: «у меня гребаная девчачья депрессия». Возможно, он прав, ведь я даже не ответил ничего ему на это. Парни пытались поговорить со мной, но я не хотел. Это только мое, я не хочу ничего говорить. Чтобы это ощущение вечной пытки не исчезло. Еще рано.

Так я наказывал себя изо дня в день. Пока не решил, что хватит. Нужно жить дальше. Точнее, мне дали волшебного пенделя. Как-то на концерт приехала мама Эвана и, видя мое состояние, провела разговор «по душам».

— Подбери сопли, Алан. Ты не первый и не ты последний парень, у которого разбито сердце. Мужчинами становятся именно через боль. Разберись со всем этим и стань мужиком.

Я молчал, практически не слушал, о чем говорит Присцилла, лежал на кровати, поедая очередную порцию шоколадного мороженого. Не то чтобы оно помогало мне в моральном плане, но это вкусно. Мне казалось, что я нужен этому лакомству. Мой рот и этот сладкий холод просто созданы друг для друга.

И тут я почувствовал удар по голове. Миссис Форд ударила меня айфоном по голове. Помню этот ее взгляд. Он тогда пробрал меня до самых костей, мне даже стало немного страшно, и я натянул одеяло к подбородку.

— Ну, так что, Алан, ты разберешься с дерьмом и станешь мужчиной или так и останешься жалеть себя, как маленький мальчик?

Знаете, хочешь-не хочешь, но под ее взглядом придется взрослеть. И я сделал выбор.

Не сразу до меня дошел весь смысл ее слов. Но вот теперь, спустя все это время, я ей благодарен за то, что ей было не все равно. Она протянула мне руку помощи, и из всех остальных я выбрал именно ее, чему рад.

Сегодня у нас концерт в Нью-Йорке, все билеты распроданы, ожидается полный аншлаг.

Мы отыграли пять песен и у нас должен быть небольшой перерыв, буквально пять минут. Ребята уже покинули сцену, но я задержался. Взял гитару Аарона и подошел к микрофону. Ребята не знали о том, что я хочу сделать. Я ничего не сказал толпе, когда они начали кричать, просто перебирал струны, чувствуя, как аккорды отзываются глубоко внутри меня, и начал петь.

Не хватает кислорода,

Света, радости, тепла.

И не радует погода…

Просто ты ушла… Ушла.

Я не верю в эту правду,

Разрушая все вокруг.