Вечером Григорий подтвердил мои опасения. Он снова вызвал доктора, и тот объявил, что, помимо раны на лбу от клюва неизвестной грабительницы, у меня сломано два ребра.

– Кто-то на него напал, – догадался доктор. – Какая-то птица.

– Да вижу, – развёл руками Гриша, – вон весь телевизор выпотрошен.

Григорий отдал врачу весь свой дневной заработок. Хлеб утащила «пингвиниха», крупа оказалась вся в траве… Вечер мы прожили на жёсткой диете, а утром Гриша, запивая водой сухарик, погладил меня и сказал:

– Терпи, брат. Пойду за добычей. Ты не вставай, лежи. Не печалься, выдюжим.

«Бедный Гриша, – отчаянно думал я, – он, наверное, уже и не рад, что приютил меня. То лапу проколол, то рёбра сломал, что будет дальше? Даже как-то уже и неудобно перед человеком. Ни помощи, ни защиты. Одни убытки. Стыдно мне, мочи нет. А что я могу поделать?»

Грише снова пришлось обратиться за кредитом в «руский магазин». Вечером мой приятель рассказывал:

– Ты знаешь, Царевич, этот мошенник даже обрадовался, что я снова пришёл к нему за продовольственным кредитом. Хлопал меня по плечу, лез обниматься. Хоть бы мне лапшу на уши не вешал! Представляешь, выдаёт мне вот эти бублики и говорит: «Печений „Убилейний“, руси, карош!» Сам ты убелейний! А то я никогда не ел «Юбилейное» печенье! Насыпал целый пакет своих сухарей. «Убелейний». А вот смотри: рыбные консервы. Говорит: «Руси, Камщатка, руси рыбь». Какая на фиг Камчатка? Небось, своих пираний сюда засунул, а выдаёт за камчатского лосося. Тоже мне «руси рыбь» нашлась. Что у них тут за порядки? Водит всех за нос, и никто его не накрывает. У нас бы в России уже давно пришли или санитары, или полицейские, или сами покупатели. А здесь всем всё трын-трава.

Заблуждался мой Гриша. Оказалось, и здесь не всё так просто.

Не всем и не всё здесь трын-трава. Арестовали Григория. Я в тот момент уже полностью вылечился и был рядом с ним. Григория увезли в полицейский участок, а меня – в питомник для бродячих собак. Вы поняли? Питомник для бродячих собак. Что называется, дошёл я до ручки. У них тут свои законы. На каждую собаку в обязательном порядке заводится паспорт. Без паспорта никто не имеет права слоняться по городу или тем более жить в нём.

С одной стороны, конечно, людей понять можно. Они заботятся о безопасности жителей острова, граждан своей страны и, между прочим, о безопасности многочисленных туристов. С этим не поспоришь. Мало ли что у бродячей собаки на уме, цапнет туриста, а он обидится и больше никогда сюда не приедет, да друзьям своим накажет не ехать, родственникам, вот и убытки для страны. Конечно, российских туристов такими мелочами не испугаешь. Подумаешь, собака укусила. Наших ни собаками, ни акулами, ни даже революциями не запугаешь – если им нравится курорт, а он ещё и не очень дорогой, они сами собак распугают, чтобы не мешали им отдыхать.

Меня поселили в тесный вольер, где помимо меня было ещё четыре собаки. И (о боже!) на моё счастье одна собака оказалась практически моей землячкой. Она родом с Украины, но понимали мы друг друга отменно. Звали её Пулька. Крошечная и интеллигентная чихуахуа. Слышали о такой породе? Если интересно, расскажу вкратце, а потом продолжу свою историю.

Ну так вот. Эти маленькие собачки известны с давних пор. Вы спросите: откуда появилось такое странное название? Всё просто. Оно связано с родиной собаки.

Чихуахуа (Chihuahua) – это штат, город и гора на северо-западе Мексики. Вообще, во всём мире город называют Чихуа. И порода во многих странах называется именно так, но в странах СНГ больше пришлось по душе название «чихуахуа». И правда, к чему нам легкомысленные сокращения?

Заселять Америку люди, вероятно, начали в каменном веке и, продвигаясь с севера на юг, примерно одиннадцать тысяч лет назад достигли самой южной точки материка. Скорее всего, с ними пришли и собаки.

Одна из версий о происхождении породы чихуахуа основана на том, что это прямые потомки собак толтеков – народа, проживавшего на территории Мексики. У толтеков были собаки течичи – они напоминали предков мопса из Китая.

Толтеков в XIV столетии прогнали ацтеки, и уже они полюбили течичи. Страшно подумать, но учёные полагают, что собачки служили не только для религиозных обрядов, но и были угощением.

После того как в XIX веке археологи обнаружили во дворце правителя ацтеков Монтесумы высеченные на камне изображения маленьких собачек, те получили своё название.

В 1884 году мексиканцы начали продавать чихуахуа на пограничных рынках – тогда об этой породе и заговорили. Первый «официальный» чихуахуа – короткошёрстный кобель по кличке Миджет (в переводе с английского – «карлик, лилипут»). В США породу признали в 1915 году, а клуб породы организовали в 1923 году. Впоследствии эта порода стала известна по всему миру – идеальная «карманная» собачка (некоторые весят всего пятьсот – шестьсот граммов).

И вот такое чудо оказалось в клетке. История похожа на мою, только в капкан она не попадала. Всё гораздо проще. Хозяин приплыл на остров на круизном лайнере, после того как сошёл на берег, так здесь загулял, что знакомые обратно на корабль несли его на руках. Бедная Пулька лаяла, скулила, плакала, но никто на неё даже не обратил внимания. Хозяина, как мешок, загрузили на катер, а собака осталась на берегу. Не смейтесь, но она тоже научилась здесь жевать кокосы и есть бананы. В общем, здравствуй, Чунга-Чанга! Месяц Пулька скиталась по острову, пока её не поймала специальная служба по отлову бродячих собак.

– И давно ты тут сидишь? – спросил я у Пульки.

– Недели две, – ответила Пулька и грустно добавила: – Ещё две – три недели и… всё.

– Что всё? – насторожился я. – А что потом?

– Потом усыпят. – Пулька произнесла эту фразу так спокойно, словно через две – три недели ей выделят в центре города отдельную квартиру.

– За что? – удивился я.

– А ни за что! – фыркнула Пулька. – Они нас держат здесь месяц, делают прививки разные, потом дают объявления в СМИ, ищут нам хозяев…

– Ну вот! – обрадовался я. – Значит, не всё потеряно.

– Эх, Трисон-Трисон, – Пулька опустила голову, – да кому мы тут нужны? Ты в зеркало на себя смотрел?

– Смотрел, – ответил я. – А это тут при чём?

– Да ты же как хороший телёнок. Попробуй тебя прокорми.

– Ну ладно я, – пропустил я мимо ушей обидное сравнение, – а ты? На тебя много корма нужно?

– Много-мало, – ответила Пулька, – тем не менее всё равно нужно чем-то кормить. Так что готовься, лабрадор, к худшему.

Я прилёг в угол и задремал. «Ну почему опять я на грани гибели? Жизнь снова испытывает меня? Или это уже конец? Как всё резко поменялось. Григория арестовали, наверное, вышлют на родину. А как же я? Что мне делать?»

Так и уснул я с горькою думой. А утро принесло хорошую новость. Пулька приглянулась местной жительнице, и собака на законных основаниях перекочевала в чью-то квартиру. Прощание было неожиданным и кратким. Собака лизнула меня в нос и пожелала удачи.

В течение нескольких дней меня обследовали, сделали какие-то прививки. Странные люди, думал я, если усыпляете собак, к чему все эти обследования, уколы, таблетки? Как-то непонятно. Но со временем всё встало на свои места.

Никогда не знаешь, откуда придёт беда, но и адрес помощи обычно редко кому известен. Через несколько дней в питомник пришли Игис и её папа. Они меня забрали к себе.

Вам, наверное, интересно, как они узнали, что я оказался в питомнике?

Отец Игис сразу догадался, как только узнал, что моего Григория арестовали. А рассказала мне всю эту историю моя старая знакомая Чанга. Когда Игис объявила родителям, что моего хозяина забрали в полицию, а я исчез, отец Игис сразу сказал:

– Тут и гадать нечего, Уачу забрали в питомник. Если в течение месяца его оттуда никто не заберёт, увезут в неизвестном направлении.

Игис, услышав это, подняла такой шум, что даже её суровый отец согласился отправиться мне на подмогу. Говорил же я, везёт мне с девчонками. Если бы не они, давно бы уже погиб. Иными словами, спасли они меня. Я так им благодарен!