Покрытая гравием дорожка к дому была окружена густыми зарослями леса. Медленно проехав по ней, они добрались до своего рода поляны, где снова остановились. Двери автобуса со скрежетом открылись, и из него вышла молодая женщина, она с трудом несла тяжелый на вид чемодан. Ее большой и округлый живот упирался в чемодан, когда она волокла его через проход между сиденьями, и Китти при этом услышала, как пожилая леди осуждающе хмыкнула.

В тени деревьев, облаченный в черное с головы до ног, если не считать белой полоски воротничка, стоял отец Бенджамин. Китти узнала его, он был настоятелем церкви Престона. Она осмотрелась вокруг и заметила нескольких девушек, бродивших вдоль канавы, проходившей по периметру леса у дорожки. На них были коричневые балахоны, а командовали ими две строгие монахини в сутанах. Китти пригляделась к ближайшей из девушек. Ее волосы остригли по-мальчишески коротко, а кожа лица казалась бледнее снега под ее ногами.

Одна из монахинь подала знак, и девушка выбралась из канавы. На самом краю она на мгновение чуть не потеряла равновесие, но затем выпрямилась и прижала руку к пояснице. Стал виден ее огромный живот.

Как только автобус тронулся, девушка подняла взгляд и удивленно посмотрела на Китти своими проницательными угольно-черными глазами. Китти сползла ниже на сиденье, это не помогло ей укрыться от пристального взгляда, но почти сразу монахиня крикнула на девушку, заставив ее двигаться дальше.

Китти беспокойно заерзала на месте и стала нервно грызть кожу вокруг ногтей. Ей отчаянно хотелось выбраться из дома, что-то предпринять, но сейчас она оказалась в этом автобусе одна, впервые без присмотра родителей, и у нее случился приступ паники. Хотя двигатель работал и обогрев салона был включен, она ощутила, как холод проникает сквозь раздвижные двери и через щели в окнах, пытаясь добраться до нее. Когда они наконец доехали до церкви, ее дыхание стало тяжелым и сбивчивым. Из автобуса начали выходить все оставшиеся в нем пассажиры.

Было только три часа дня, но дул ледяной февральский ветер, и уже начинало смеркаться. Стараясь ступать осторожно в своих лучших фирменных туфлях, Китти тоже стала спускаться по автобусным ступенькам.

– С вами все в порядке, мисс? – спросил водитель, включая передачу и готовясь двигаться в обратный путь.

– Да. Мой папа ждет меня в церкви, – соврала Китти, заранее подготовившись к поездке.

– Вот и хорошо. Только будьте осторожны на льду.

Двери автобуса закрылись у нее за спиной, и она осталась предоставленной самой себе, наблюдая, как паства торопится зайти в тесное помещение церкви. Она пожалела, что отца и в самом деле не было сейчас рядом. Она двигалась вперед, под ногами хрустела тонкая снежная корка, и она представила, что идет вместе с отцом, что делает два или три быстрых шажка, чтобы не отставать от него и поспевать за его широким шагом.

Войдя в ворота и уже минуя занесенные снегом надгробия погоста, она ненадолго задержалась и огляделась вокруг. Прихожане уже скрылись внутри, их болтовня стихла, и единственным звуком, доносившимся теперь до нее, стало карканье ворон, две из которых разглядывали ее, усевшись на голые ветви деревьев, нависавших над дорожкой.

Но внезапно птицы замолкли, и она остро ощутила, что кто-то еще следит за ней.

Пока она стояла у рядов могильных камней, в отдалении ей почудилось какое-то движение. Вороны взмыли в небо, стряхнув снег с ветвей, на которых сидели, прямо на голову Китти и за воротник ее новенького красного пальто.

Она вскрикнула от неожиданности, стала торопливо отряхиваться, а в это время мужчина в длинном черном плаще уже принялся закрывать церковные двери.

– Подождите! – окликнула она его и бросилась под защиту стен церкви, стараясь не поскользнуться на льду. Успела в последний раз оглянуться в сторону кладбища, чувствуя мурашки, пробегавшие по всему телу, а затем вошла внутрь, и двери за ней захлопнулись.

Было еще совсем раннее утро, когда Сэм остановилась вблизи бывшего приюта Святой Маргариты. Оставив Нану и Эмму спать в своих теплых постелях еще до рассвета, она тихо выбралась на мороз, туда, где был припаркован ее «воксхолл-нова», чтобы узкими и извилистыми переулками Престона доставить ее на покрытую туманом окраину тихого городка в сельском Сассексе.

Заброшенное здание в готическом стиле, популярном в Викторианскую эпоху, высилось перед ней, оно оказалось значительно больше, чем она представляла – ряды узких сводчатых окон под острой крышей с устремленными вверх над ней крестами. Природа уже взяла верх над домом, покрыв все толстым слоем плесени, а плющ разросся так, что стало трудно определить место, где стены упирались в землю. Особняк стоял одиноко посреди обширного пространства, и в глаза бросались явные следы приготовлений к его окончательному сносу. Повсюду была строительная техника, высились груды песка для засыпки фундамента, а стрела крана, высотой не менее ста футов, склонилась над зданием, и массивное стальное ядро на ее конце, казалось, только и ждет момента, чтобы приступить к своей разрушительной работе.

Плотнее закутавшись в пальто, Сэм остановилась перед металлической оградой, окружавшей это место по всему периметру. Она представила, как много лет назад здесь же стояла одна из тех девушек, положив одну руку на живот, в котором уже шевелился младенец, а в другой держа сумку со скудными пожитками. Девушка, брошенная всеми, кого прежде любила, и понятия не имевшая, какое будущее ожидает ее.

Сэм подергала два крупных замка, надежно запиравших вход за ограду, а потом отошла назад, чтобы прочитать все специально установленные вывески и плакаты с предупреждениями:

Чуть в стороне на стойке виднелся красочный рекламный рисунок, на котором архитектор изобразил семь заманчиво красивых коттеджей.

Крупными красными буквами на приколоченной поверх рисунка дощечке были выведены слова:

Сэм повернулась и начала обход площадки, проводя рукой в перчатке по сетке ограждения. Сначала она не видела никаких признаков жизни, только откуда-то издали доносился лай собаки, но затем она набрела на сторожку охранника, внутри которой горел свет. Сэм направилась к ней, дважды споткнувшись о ледяные комья грязи носами туфель на высоких каблуках. Когда она подошла к парадному входу здания, появилась немецкая овчарка, она заливалась лаем, но чуть испуганно пятилась от непрошеной гостьи. Сэм инстинктивно остановилась, и хотя заметила, что пса держат на цепи и ее отделяет от него крепкий забор, у нее все равно учащенно забилось сердце.

– Макс! – выкрикнул мужской голос. – Заткнись!

В сторожке было достаточно светло, чтобы разглядеть внутри силуэт мужчины с волосами, собранными сзади в «конский хвост», который шел открывать дверь.

– В чем дело? Кто там?

Он был высокий, с толстой шеей и широкими плечами, как сразу отметила Сэм. Несмотря на холод, на нем была лишь одна сильно помятая футболка. Его черные сапоги мотоциклиста оставались незашнурованными. На одном из пальцев левой руки красовалось кольцо с украшением в виде золотой монеты, он держал в руке жестяную кружку, от которой поднимался пар. Он осмотрелся сначала с порога и только потом спустился по ступеням, чтобы как следует рассмотреть того, кто потревожил его собаку, продолжавшую грозно рычать на Сэм.

Она заранее продумала все возможные варианты событий, которые могут с ней произойти у здания бывшего приюта имени Святой Маргариты. Лучшим из них было бы обнаружить крупную дыру в ограде, чтобы вокруг никого не оказалось, и найти разбитое стекло в одном из окон, через которое легко забраться внутрь. Встреча со скучающим работником строительной фирмы тоже не оказалась бы проблемой, если бы прямо на месте располагался офис продаж. Тогда она могла бы сделать вид, что заинтересована в приобретении одного из новых домов, напроситься на экскурсию, чтобы потом с извинениями уйти. Даже сторожа она сумела бы очаровать. Но вышедший навстречу человек не был похож на обычного сторожа. Этот крупный мужчина скорее походил на управляющего строительством, поселившегося прямо на месте будущих работ со своим питомцем, походившим на прирученного волка-оборотня.