Голд отстранился от Хэмиша и с ужасом вгляделся в его лицо, а потом произошло то, от чего у Алекс пропал дар речи: Голд с хлюпающим звуком погрузил левую руку прямо в грудную клетку сына. Не пролилось ни капли крови, порядком потрёпанный костюм это проникновение тоже не доканало: рука словно проходила сквозь. Спустя несколько секунд Голд вынул руку обратно и с недоумением посмотрел на собственную пустую ладонь.

— Ну что, убедился? — спросил Хэмиш не своим, вызывающим тоном. — Но ты, малыш Румпи, не переживай. Я готов обменять его сердце на твой кинжал. Эта игрушка мне больше пригодится. В довесок я даже верну тебе память. Видишь, какой я щедрый, малыш Румпи?

После этих слов Хэмиш упал на пол участка как подкошенный и глухо закашлялся:

— Что за грёбаный нафиг… — выругался он тихо. — Хреновы чудеса.

========== You can die ==========

Мистер МакИвер, или как его тут звали Ти Ви Джон, всё-таки собрал маленькую спасательную экспедицию. Мэра Макклейна было решено о происходящем не информировать: Хэмиш всегда придерживался принципа, что лучше держаться от начальства подальше, Алекс не хотела волновать отца, а ТиВи Джон и Голд не сговариваясь высказались против его участия. Похоже, оба они считали мэра человеком слабым и ненадежным, но вслух об этом говорить не стали. Пока сердце Хэмиша находилось у Пена, тот мог при желании слышать все, что слышал сам Хэмиш. А значит не стоило упоминать ничего лишнего. Кто знает, как Пен распорядится этой информацией…

Времени у них было немного, всего лишь до заката, но, как ни странно, в назначенный час все, кого Джон зачислил в спасательный отряд, собрались перед лавкой. Кто-то, возможно, из любопытства: с развлечениями в Лохду было не очень, а кто-то, возможно, и впрямь поверил, что Хэмишу и его отцу предстоит сражение с выходцем из мира иного, и готов был принять в нем участие. Док скептически улыбался и попыхивал трубкой, но саквояж с медикаментами и походным хирургическим набором на всякий случай держал при себе, Рори надел праздничный килт и прихватил с собой фотоаппарат, Лаки младший в смешной охотничьей шапочке теребил в руках связку трав от сглаза, а Александра вооружилась отцовским ружьём. Против мага такого уровня как Питер Пен бесполезно, а вот сама Алекс могла пригодиться. Если Питер Пен не сдержит слово и раздавит сердце его мальчика… Он сможет хотя бы попытаться — разделить на две половины сердце Алекс и вставить одну из них в грудь сына. Чтобы это сработало, нужно, чтобы их связывала истинная любовь, готовность разделить судьбу на двоих. И хотя сейчас Алекс и Хэмиш стояли, сжав друг друга в объятьях, Голд боялся обмануться.

— Ну что, сынок? Пора.

— Стоило бы надеть на меня наручники, — проговорил Хэмиш подавленно. — Я-я… сам не знаю, что ещё могу выкинуть. Моя воля словно…

— …в чужих руках. Я знаю, — кивнул Голд. — Знаю. Попытайся сопротивляться… тебе всё равно придётся выполнять приказ, но ты можешь выиграть немного времени. Изобель?..

— Да, — откликнулась девушка.

— Ты с нами?

— Ну, да, — проворчала Изобель, — вы не представляете, ребята, на какие жертвы я ради вас иду. Такая сенсация раз в жизни бывает. Это круче Несси! Меня бы с этим сразу на БиБиСи позвали… А я…

— А ты выбрала любовь, — произнёс высокий чужой голос, — как романтично.

На месте, которое только что пустовало, появился тощий и высокий парнишка. В левой руке он сжимал пульсирующее розовым и белым светом магическое сердце…

— Кажется, ты сделал не ту ставку, Румпель, — продолжил Пен. — Лучше было бы взять её сердце. Больше шансов.

— О чём вы… — начала было Изобель, но Голд жестом попросил её замолчать, и она опустила голову.

— Ах, да, — Питер Пен выше поднял зажатое в кулаке сердце, — я забыл, что любовь должна быть взаимной. А как, — он рассмеялся злым мальчишеским смехом, — может любить тот, у кого нет памяти? Тот, кто не помнит, как любили его самого? — Пен оглядел собравшуюся и ропчущую толпу. — Ого, вот это собрание. Что ж, так игра становится ещё интересней. Я не против зрителей!

Голд криво усмехнулся. На то был и расчёт. Конечно, он знал, что ни док с его «трубкой мира» и, как он уверял, «талантом переговорщика», ни Лахи с травами, ни Алекс с ружьём, ни даже Джон со всем своим даром не смогут остановить Пена. Но отвлечь — вполне. Шанса покрасоваться вечный мальчишка не упустит.

— Вы пришли попрощаться с вашим драгоценным констеблем, — продолжал гримасничать Пен. — Или всё-таки отдадите нужную мне вещицу?

— Сначала верни сердце на место, — прорычал Голд. В толпе перешёптывались.

— О, как грубо, — Пен ковырнул носом ботинка землю, как заправский подросток. — Покажи кинжал… — Голд достал из внутреннего кармана пиджака длинный крис, на котором, извиваясь, чернели буквы его настоящего имени. Питер Пен осмотрел оружие. — Настоящий… — констатировал он негромко, но Голд сумел уловить в голосе мальчишки нотки волнения. — Сделка, Румпель?

— Сделка, — выдохнул Голд сквозь зубы. — Ты получишь его, когда вернёшь сердце моему сыну.

Пен улыбнулся:

— Я вовсе не так жесток, как ты хочешь считаешь, Румпель. Я могу сдержать слово… Если захочу.

Голд опустил голову.

Пен слегка поклонился целившийся в него Алекс, подмигнул стоявшему открыв рот Доку и обернулся к Хэмишу.

— Что ж, дорогой мой Бейлфаер, констебль Макбет и как тебя там, теперь, я позволяю тебе подойти поближе. Ну, что же ты, иди. — Хэмиш механически шагнул вперёд. — Это не приказ, — уточнил Питер Пен.

— Иди, — кивнул Голд. Он старался ничем не выдать бушевавшей в нём злости, паники и досады на самого себя. Он должен был догадаться! Ещё тогда, когда увидел на острове свою старую куклу. Пен всегда был опасен и ничего не делал просто так. И Голд должен был сделать что угодно, хоть зелье ложной памяти в пиво Бею подмешать, но увести сына подальше от этого проклятого острова. В мир без магии — не того ли его сын когда-то хотел? Они осели бы где-нибудь в Лондоне, где Алекс могла бы издавать свои книги, или… помимо Лохду в мире много тихих местечек. «Единственное, что я могу выбрать, это щель, куда забиться», — прозвучал в голове голос из прошлого. Его собственный.

Хэмиш подошёл к Пену, и тот с размаху вдавил ему в грудь пульсирующий комок сердца.

Хэмиша согнуло пополам и он, обхватив туловище руками, со всей силы боднул Пена в тощую грудь. Тот пошатнулся, но устоял и со смехом протянул руку Голду.

— А теперь… кинжал. Тёмный не может нарушить сделку… Подождёшь когда магия напомнит тебе об этом или отдашь мне мою плату?

— Ты её получишь, — Голд приставил острие криса к груди Пена. — Сейчас она будет у тебя. Даже в тебе, — прорычал Голд. Нужно было сделать одно движение, вонзить кинжал в грудь этому выродку, в котором, по злой иронии судьбы текла его кровь. Даже если это будет стоить новой разлуки с сыном… Остриё кинжала с легкостью прорезало кожанный жилет, и, Голд почуствовал, как его оттаскивают назад.

— Не стоит он того, — проговорил Док, удерживая Голда за локти.

— Гад сказочный, но всё-таки ребёнок, покачал головой Рори.

— Нечего мараться о мелкого сучёныша, — подтвердил старший Маккре.

— Вы не понимаете, — прошептал Голд. — Я должен завершить сделку.

— И ты её завершишь, — истерично выкрикнул Пен, которого успел скрутить младший МакКре. — Только не так, как тебе хотелось. Отдавай кинжал…

— Я обязательно тебе его отдам, — заверил Голд. — Но мы не оговорили точного времени. Слово «когда» я мог употребить в значении «условия», а не одновременности. То есть — после того. Оно может наступить и через полгода, и через двадцать лет… Ты его обязательно получишь.

— Поверь мне, малыш Румпель, — певуче процедил Пен. — В твоих интересах, чтобы я получил его как можно раньше.

— Что делать с мальчонкой будем? — поинтересовался МакКре у Хэмиша, уже поднявшегося на ноги, но ещё державшегося за грудь, с которой недавно проделывали магические манипуляции.

— Сдадим в психушку и меня с ним заодно, — пробормотал Хэмиш, морщась.