Хочется-перехочется, подумала я и кротко сказала:

— Вся, что есть — ваша, ваше величество.

— Между прочим, во Внутреннем дворце множество женщин, готовых предложить её куда больше, чем ты.

— Значит, моя совесть чиста, раз ваше величество не испытывает недостатка.

— Да тьфу на тебя! Тебе что, совсем всё равно?

— Нет, что вы, я радуюсь.

— Радуешься? Тогда, может, мне пойти к ним?

— Как будет угодно вашему величеству.

— Прекрасно. Ты сама этого захотела, — Иочжун гордо поднялся и промаршировал к выходу. Впору было рассмеяться, но я была слишком раздражена.

— Да лёгкой дороги вашему величеству! — зло бросила я ему в спину и сама рывком поднялась. Император обернулся на самом пороге и даже открыл рот, но так ничего и не сказал, пока я быстро выходила, почти выбегала из комнаты. Ещё и дверью хлопнула. Не сильно, правда.

Вообще-то, после такого прощания впору было рассчитываться, что извиняться придётся мне. Однако император, послав за мной уже на следующее утро, был ласков и даже весел. Вот она — живительная сила ссоры, а ведь мне всегда казались сомнительными рассуждения о том, что надо уметь ссориться, и я всегда предпочитала худой мир. Но вот, пожалуйста. И теперь мы с внушительным эскортом ехали по дороге мимо окружающих столицу холмов куда-то на юго-восток.

— И-и-и! — раздался впереди крик возницы. Я уже знала, что таким возгласом они останавливают лошадей. Карета, подпрыгнув в последний раз, встала, и снаружи почтительно позвали:

— Мы приехали, госпожа Драгоценная супруга!

Я подобрала подол и выбралась наружу по приставленным к карете деревянным ступенькам. Экипажи, мой и императорский, с тигром и драконом, остановились перед воротами во внушительной стене. Ворота сверкали свежей краской и позолотой.

— Ну, как тебе? — его величество, всё такой же довольный, выбрался из своей кареты и подошёл ко мне, хозяйски оглядывая сооружение.

— Что это, ваше величество?

— Этот дворец только-только закончили строить по моему приказу. Я решил назвать его дворцом Успокоения Души. Боги и мои предки одобрили такое название.

— Что ж, по крайней мере, ворота у него красивы, — глубокомысленно заметила я, и император рассмеялся как хорошей шутке.

— Пойдём внутрь, — сказал он. — Сначала я хотел просто сделать его одним из путевых дворцов на пути к озеру Девяти Драконов, но потом решил расширить и превратить в загородную резиденцию. Здесь хороший воздух, и течёт ручей Пили. Говорят, вода в нём целебная.

Сразу за воротами нас ждали носилки — не бить же ноги императору и его супруге. Во Внутреннем дворце я носилками постоянно пренебрегала, предпочитая передвигаться пешком — вот уж не знаю, благодарили за это судьбу мои носильщики, или наоборот. Но теперь я послушно забралась в паланкин и села рядом с его величеством, который тут же взял меня за руку.

— Парк готов ещё не до конца, — сказал он, — да и дворец не обставлен, но это вопрос ближайшей пары недель. Я хочу, чтобы ты посмотрела и высказала своё мнение.

— Я польщена доверием вашего величества, — улыбнулась я.

Парк при дворце, несмотря на свою недостроенность, был весьма красив, о чём я честно и сказала. Тут было больше камней, чем обычно, в некоторых местах с искусственных скал стекали небольшие водопады, на вершинах других стояли беседки и маленькие храмики. Заросли высокого бамбука перемежались зелёными лужайками, продуманно искривлённые деревья живописно имитировали поросль на скалах, сливовые и вишнёвые заросли чередовались с кустами сирени и жасмина. Рядом с самим дворцом был выкопан ещё не наполненный пруд, с непременной беседкой на островке. Точнее, прудов было даже два, они соединялись узкой протокой, через которую был перекинут высокий горбатый мостик. Сам же дворец был довольно обыкновенным — несколько дворов, строения с загнутыми крышами между ними. Побольше, чем те, в которых жили императорские жёны, но поменьше, чем Украшенный Цветами Светлый дворец на источниках.

— Значит, тебе нравится? — спросил его величество, когда мы, обойдя все строения и объехав на носилках весь парк, остановились на том самом горбатом мостике.

— О да, ваше величество, он замечательный. Особенно парк. Как горная страна в миниатюре.

Иочжун довольно и как-то хитро улыбнулся. Но тут на мостик, заранее сгибаясь в поклоне, взошёл один из евнухов, и император повернулся к нему.

— Ваше величество, прибыли господин Цзию и господин Фань. Говорят, что у них к вам важное дело.

— Что же такого от меня понадобилось служителю Фаню, что он взял с собой аж Ведающего нравами? — удивился Иочжун.

— Отвечаю вашему величеству. Слуга не знает.

— Ты-то, конечно, не знаешь, — хмыкнул его величество. — Ладно, отведи их в главный зал. Ну что ж такое, нигде от них покоя нет…

— Быть может, это Ведающему нравами что-то так нужно от вашего величества, что он взял с собой служителя Фаня? — предположила я, провожая глазами попятившегося вестника.

— Да нет, Фань у меня ещё утром добивался аудиенции, однако я её отложил. Но должно быть, это и правда что-то срочное, раз он догнал меня даже здесь.

— Тогда я не смею мешать вашему величеству.

— Да, погуляй здесь, осмотрись. Кстати, — император опять хитро улыбнулся, — у тебя ведь скоро день рождения?

— Да, ваше величество, через несколько дней.

— Тогда… — Иочжун широким жестом повёл ладонью вокруг, — пусть это будет моим тебе подарком. На день рождения.

— Это — что? — не поняла я.

— Дворец Успокоения Души.

Я огляделась по сторонам и глупо спросила.

— Что — весь?

— Весь, — император уже откровенно смеялся. — Дом, дворы, парк и службы.

— То есть, он теперь мой? Совсем мой?

— Совсем. Я уже подписал указ.

— И… я смогу сюда приезжать? Когда захочу?

— Сможешь.

Я опять огляделась вокруг, чувствуя, как просыпающийся восторг начинает наполнять меня, как гелий — воздушный шарик. Казалось, что вот сейчас я оторвусь от земли и воспарю в воздухе. Дворец, парк… Да хоть хижина в лесу! Главное, что это теперь моё. Иметь возможность уехать отсюда из Внутреннего дворца, спрятаться от императрицы, от всех этих шипящих мне вслед баб и их слуг, от зависти и интриг — это ли не счастье?

— Спасибо! Ваше величество, спасибо, спасибо! — и я от избытка чувств схватила Иочжуна за руку и быстро её поцеловала. И, только увидев его несколько ошарашенное лицо, вспомнила, что здесь такое не принято.