— Когда вернёшься во дворец Объединения Добродетелей, загляни на его конюшню, — император снова наклонился к моему уху. — Я велел подобрать тебе парочку верховых лошадей. Посмотришь, понравятся ли они тебе.

Я удивленно посмотрела на него, одновременно расплываясь в совершенно искренней радостной улыбке. Всё-таки разрешил! Опять в своём стиле — подарить больше, чем Тайрен — но ведь разрешил! Похоже, заодно извинившись за временное забвение, это тоже было общим у отца и сына — извиняться подарками.

Со сцены тем временем раздались крики. Бог ветра, уже вполне исцелившийся от последствий падения, носился по сцене с воплями «Где здесь дерево повыше, хочу взлететь!», а за ним, размахивая палкой, бегал врач и требовал деньги за лечение.

С наступлением лета пошли дожди, и шли больше месяца почти без перерыва. Реки раздувались от избытка воды, и пусть столица была в безопасности, но многие в гареме выглядели озабоченными — дамбы и каналы могли не выдержать напора, и потоп мог затронуть оставшихся в провинциях родичей и друзей наложниц и слуг.

— Отец говорил, что их давно не чинили, — поделилась со мной своей тревогой Ши Гюрен, одна из моих дам. — В казне нет денег, а того, что иногда отпускают, недостаточно, и они… не всегда доходят.

— Его величество строит новый дворец, — отозвалась вторая, Жэнь Ани. — Конечно, деньги нужны там.

— И правда, — отозвалась я. — До дамб ли, когда строятся дворцы?

Они обе неуверенно улыбнулись, и разговор перешёл на нейтральную тему.

Впрочем, что бы там ни творилось в стране, а гарем жил своей жизнью. Одновременно с ухудшением погоды пришла сногсшибательная новость — в Таюнь едет посольство Южной империи! Императрица, собрав всех нас, объявила, что честь Севера ни в кое случае не должна быть посрамлена, а значит, празднество, устроенное для послов, должно поразить воображение. И пусть говорить с ними будет в основном император и его министры, но пир Мотыльков и сопровождающие его игры и выступления — целиком и полностью обязанность императрицы и её помощниц. То есть всех нас.

— Вы должны приложить все силы. Помните, хотя они едут обговаривать условия мира, но на деле эта встреча — война, пусть даже она будет проходить в пиршественном зале. И мы должны во что бы то ни стало выиграть эту войну. Тот, кто не справится со своими обязанностями, будет наказан, тот, кто сделает больше, чем от него ждут — вознаграждён.

На это раз нашлось дело даже для меня — от меня потребовалось подготовить выступление младших наложниц, которые должны будут продемонстрировать свои музыкальные и танцевальные таланты. Но, если честно, я бессовестно перевалила всё на помощниц. Пожалуй, единственным осмысленным моим деянием было приглашение уже знакомой мне по Восточному дворцу наставницы Тэн в качестве дополнительного консультанта. На сей раз даже не пришлось писать никаких прошений, я просто послала ей приглашение. Мы посидели за чашкой чая, я сделала ей подарок, без которого, как я начала понимать, при дворе не делалось ни одного дела, она вместе со мной повздыхала над тем, какая ответственность на нас лежит, покивала, соглашаясь, что найти истинный талант так же трудно, как нефрит в груде булыжников, и в конце концов взялась внести посильный вклад в общее дело. Я свела её с наставницами из дворика Процветания и практически самоустранилась, лишь присутствуя по мере необходимости на репетициях и соглашаясь с их предложениями.

Честно говоря, меня мало волновало, кто победит в этом состязании между Севером и Югом. Наказания я особо не боялась. Пока император ко мне благосклонен, едва ли мне что-то грозит, а если я и утрачу его благосклонность — ну, что мне сделают? Опять заставят что-нибудь переписывать? Неприятно, но переживаемо. Урежут жалование? Да и хрен с ним. Понизят в ранге? Ну, вернусь во дворец Лотоса, меньше людей будет вокруг толкаться.

Куда больше меня занимала Лиутар, ухитрившаяся как раз в это время впервые в своей жизни серьёзно заболеть. До сих пор она росла на удивление здоровенькой, даже обычные детские простуды практически миновали её стороной. Только где-то с месяц назад, ещё до Праздника отвращения несчастий я, придя в очередной раз во дворец Полночь, обнаружила её плачущей и покрасневшей, а когда взяла ребёнка на руки, то убедилась, что у неё жар. Я немедленно впала в панику — а-а, грипп, корь, бронхит, да разве здешние коновалы смогут вылечить мою девочку?! К счастью, самая старшая из нянь сразу поняла причину моего очумевшего вида.

— У маленькой госпожи режется зубик, — громко и внятно, почти по слогам произнесла она.

— А?

— Режется зубик. Пусть госпожа Драгоценная супруга не беспокоится — это со всеми детьми бывает.

Я несколько успокоилась, но всё равно целый день просидела с дочкой, сама не своя, как будто это могло ей чем-то помочь. Однако няня была кругом права — уже на следующий день из нижней десны малышки показался краешек белоснежного зуба.

Теперь же, когда Лиутар болела по-настоящему, я, как ни странно, чувствовала себя куда спокойнее — во всяком случае, не было того чувства всепоглощающей паники, хотя на то, чтобы подумать о чём-нибудь другом, приходилось прилагать изрядное усилие. Должно быть, это была скарлатина, хотя здесь у неё, конечно, было другое название: красная сыпь, жар и тошнота, больное горло, из-за которого малышка очень неохотно пила, и чтобы напоить её хотя бы чаем, приходилось долго уговаривать. Что уж говорить о приносимых врачом лекарствах! Я каждый раз дотошно выспрашивала эскулапа о составе, чтобы не угостить случайно дочку киноварью или ртутью, но, к счастью, ничего страшнее мази с порошком сандала для снятия лихорадки предложено не было. Всё остальное содержало исключительно растительные компоненты, и едва ли женьшень, почки сосны и лимонный сок, а также пихтовое масло, которым рекомендовалось смазывать больное горлышко, были способны повредить, даже если особой пользы и не приносили. Ещё я узнала, что, оказывается, изголовье из розового дерева способствует снятию головной боли, а вырезанная из яшмы рыбка, если взять её в рот — облегчению дыхания. От рыбки я, впрочем, решительно отказалась — ещё проглотит, чего доброго. Оно, может, и не особо страшно, но всё же желудок моего ребёнка не куриный зоб, камни там ни к чему.

В остальном же мне оставалось только молиться. Лиутар проболела неделю, после чего пошла на поправку, и я вздохнула с неописуемым облегчением. Но, как оказалось, обрадовалась я рано — императора вдруг посетила «гениальная» идея. До сих пор он как будто бы с пониманием относился к тем, что я пропадаю в Полночи, но тут вдруг выдал:

— Всё же воздух в столице в это время года нездоровый. Почему бы не отослать Лиутар куда-нибудь в Пятиозёрье или к Зонтичной горе? Там не было дождей, и у горы как раз есть дворец Бесконечного, в котором двор останавливается по пути на моление в Храм Пяти Богов. Ребёнку там будет хорошо.