Ей, девушке спокойной и рассудительной, не без стервозных наклонностей, но и не коварной интриганки, не хотелось верить в то, что она приложилась к конфликту между командиром и Валерой, ведь она ничего такого не делала, но в этом, пожалуй, и была проблема: она ничего не делала, пуская все на самотек.

Инга была права в том, что с Климом в отсутствие Валеры, она очень сблизилась, но это ведь было нормальным, в смысле, что он ее обучал, они проводили вместе много времени и все такое. Однако здесь тоже было одно маленькое "но": их сближение было приправлено многими моментами, мягко говоря, интимными.

Ну, вот, например, было взять то, как она смело трясла перед ним грудью после падения с бревна. Или то, как она вломилась к нему в душ, как бы ненароком осмотрев все его мышцы и размеры. Или еще то, как она неоднократно шлялась к нему по ночам, кофейничала с ним, пироженки-мороженки поедала.

"Ах, Клим! Тебе плохо! Давай я тебе укольчик сделаю и облапаю твой торс типа случайно! Ах, Клим! Я так волнуюсь за тебя! Ах, Клим! Может, угостишь меня кофейком? Или пирожным! Ах, Клим! Как вкусно! Как сладко! Ммм…"

Само собой Мира все это делала чисто по-дружески, но разве можно было упрекать мужчину за то, что в какой-то момент он принял ее внимание за зеленый свет и захотел большего, чем случайных касаний?

Если и можно было, то совсем чуть-чуть, а вот ее, действительно включавшую дурочку и игнорировавшую его знаки внимания, мол, сам поймет, что свет красный, а не зеленый, и отвалит, смело можно было обвинить в бездействии.

И, опять-таки, как правильно сказала, Инга, Мира не правильно оценила Клима, который с возвращением в ее жизнь Валеры, с должной командирской целеустремленностью терпеливо переключился на желтый свет в ожидании зеленого, потому что Мира не указала ему на красный.

Побродив по спящему замку, она заняла одну из свободных комнат в отдалении от своей, где Клим занимался ремонтом окна. На душе было до такой степени скверно, что во рту все сильнее проступал привкус горькой сладости торта, без преувеличения ставшего гвоздем вечерней программы.

Произошедшее все никак не укладывалось в голове. Шок, обида, снова шок, дикий ужас, тревога, опять шок, ярость, снова обида, разочарование, усталость, грусть, опять тревога – какой-то лабиринт сумасшедший сложился и всего за каких-то несколько часов. А ведь все было так хорошо!

– Ты же не думала, что сможешь от меня спрятаться?

Люся тихонько проскользнула в комнату и легла с Мирой нос к носу.

– Я не прячусь, – возразила Мира, ощущая шедшее от лучшей подруги успокоительное тепло.

– Совсем не прячешься! – согласилась Люся, смешно сморщив носик. – Как ты вообще? – заботливо спросила она, рассматривая подругу.

– В шоке, если честно, – ответила Мира.

– Это понятно! Я бы вообще на твоем месте уже валерьянкой обливалась! – Люся выразительно вытаращила глаза. – Валера твой тот еще козел.

– Вообще-то… – Мира закусила губу. – Меня больше напугал Клим, – призналась она, потупив взгляд. – Ты бы видела, с каким выражением на лице он вошел в комнату. В тот момент я вообще его не узнала, будто это был не он, а… зверь какой-то, только в облике человека.

Мира прокрутила в голове произошедшее. Когда они с Люсей видели такое в кино, они всегда присвистывали, мол, круто, но в реальности… В реальности это вовсе не выглядело круто.

– В голове не укладывается, как он мог такое сделать. Это так на него не похоже, – добавила Мира.

– Злость творит с людьми страшные вещи, – каким-то странным голосом ответила ей Люся, скосив глаза на родинку на шее подруги, вдруг показавшуюся ей весьма занимательной.

– А еще… – Мира еще сильнее прикусила губу. – Валера… Он…

– Ты думала, что он убьет тебя, чтобы ты не досталась никому? – Люся с придыханием округлила глаза.

– Не знаю… – Мира пропустила мимо ушей предположение подруги. – Его голос… Он был очень неприятный и те вещи, что он говорил… Я не понимаю. Ладно, Клим мог мое поведение принять за поощрение, но Валера… Я думала, что он мне доверяет.

– Он не тебе не доверяет, – серьезно ответила Люся, – и даже не Климу, а самому себе. Он хоть и козел, но любит тебя очень сильно и еще сильнее боится потерять, ведь он знает о своих недостатках.

– Но я их приняла! – с жаром возразила Мира. – Простила вранье и измену! Что мне еще нужно сделать, чтобы ему было комфортно, чтобы он смог наслаждаться счастьем вместе со мной, вечно?

– Возможно, что ты ничего сделать и не сможешь. Не сможешь победить единственного врага вашего счастья, то есть самого Валеру. Возможно, даже, что… – Настала очередь Люси прикусывать губу. – Возможно, что, несмотря на всю твою любовь и все твои старания Валера не сможет стать твоей половинкой, потому что это просто не он.

– Ты же не веришь в эту чушь, Люся? – фыркнула Мира, с сомнением посмотрев на лучшую подругу, даже в самые юные и наивные годы не воспринимавшей всерьез подобные утверждения, которыми были напичканы подростковые книжки и дурацкие гороскопы.

– Не верила, пока не встретила Русю, – с нежностью в голосе ответила Люся. – Я знаю, что он моя половинка, и мы бы с ним воссоединились даже, если бы мы с тобой не попали Осень. Понимаешь?

Мира продавила ком собственной горечи и взяла подругу за руку. Когда-то они были не разлей вода, а теперь жили каждая своей жизнью и хотя они каждый вечер разговаривали через чашу с водой, это было уже не то и для Миры редкие встречи с подругой были настоящим праздником и лучшим подарком на день рождения.

– Половинки, говоришь… – улыбнулась Мира, всматриваясь в лицо Люси, выглядевшее без косметики и всего прочего, что она когда-то любила и без которого отказывалась выходить не то, что на улицу, а даже из своей комнаты, совсем юным. – Сказал бы мне кто-нибудь, что ты полюбишь такого, как Руслан, не поверила бы.

– Я бы тоже, – хихикнула Люся, – но, знаешь, Руся хоть и хромоногий, но по ночам…

– Фууу! – засмеялась Мира, и подруга засмеялась следом.

Проговорив, как в старые, добрые времена до рассвета, подруги уснули, но Мира, привыкшая вставать с первыми петухами, подремала от силы час и, заботливо накрыв Люсю пледом, пошла умываться.

Стараниями лучшей подруги потрясение после инцидента с окном немного поблекло, но столкновение в душевой с командиром напомнило о нем с такой четкостью и красочностью, словно это произошло какую-то минуту назад.

Не скрытое бородой лицо Клима заиграло противоречивыми эмоциями, но Мира, раз десять чертыхнувшись про себя, прошла мимо него и, собрав волосы в косой пучок, с завидным упорством приступила к чистке зубов.

– Посмотри на меня, пожалуйста.

Мира сплюнула самодельную зубную пасту и, прополоскав рот, неохотно повернулась лицом к командиру, в котором по-прежнему не наблюдала даже намеков на раскаяние.

– Я не собирался делать то, что сделал, – сказал Клим, выдержав паузу, в течение которой безуспешно пытался поймать взгляд Миры. – Я пошел за тобой, чтобы извиниться за… поцелуй, но услышав, как с тобой разговаривает… он, что он тебе говорит, я… сорвался. Я хотел просто его ударить, но…

– Решил, что гораздо лучше будет выбросить его в окно, – подняв взгляд на Клима, закончила за него Мира. Вулкан внутри нее снова начал просыпаться.

Клим как-то беспомощно развел руками. По крайней мере, он не пытался оправдаться и навешать ей благородной лапши, а просто, хоть и достаточно туманно, объяснил причину своего поступка, но Мире от этого легче не стало.

Сорвался он! Что вообще это значило?

То, что его бросок не окончился трагично, никак не влияло на то, что именно побудило командира стражей, славившегося своей сдержанностью и невозмутимостью, так поступить.

– Скажи что-нибудь, – сказал Клим, так и не дождавшись ответа.

– У меня нет слов, если честно, – выдохнула Мира, встретив его взгляд. – Ты всегда говорил мне, что убиваешь только в крайнем случае, а здесь такая реакция на слова нетрезвого человека, который к тому же стоял к тебе спиной… Не знаю… Если ты ждешь, что я скажу, что сорваться мог каждый и я все понимаю, и не сержусь, и вообще все супер, то этого не будет. Я сержусь, я расстроена, я разочарована, я шокирована и… Не знаю…