Ну… Он шеф, вероятно, ему виднее, с чем сейчас принято заходить на чай…

С появлением Саши на пороге моя скромная квартирка будто съёживается, теряя в размерах.

Пространство, условно пригодное для одиночки – ниша с кроватью, узкий зеркальный шкаф, кухня с барной стойкой и кушеткой впритык к спальне, душевая и лоджия – отремонтировано с отсылками к скандинавскому минимализму и простоте. По замыслу дизайнера, это должно визуально расширять жилплощадь, а выполненный в кипенно-белых и пепельных оттенках интерьер призван намекать, что до Европы подать рукой. Но, увы, притаившийся за дверью обшарпанный подъезд старой хрущёвки, асфальт в трещинах и колдобинах за пределами подъезда, а также неисправные уличные фонари свидетельствуют о том, что отсюда до европейского комфорта ещё ехать и ехать.

Мы с Сашей устраиваемся на кушетке перед журнальным столиком, и его экспрессивный монолог по неизвестным причинам одурманивает меня почище вина – того самого, полусухого, которое действительно оказалось довольно пикантным. События выходят из-под контроля: я стремительно теряю как ощущение реальности, так и способность мыслить.

Неизвестно, чьё это влияние в большей степени – переутомления от загруженности и недосыпа или алкоголя с пресс-ланча, подготовившего почву для «гостинцев к чаю». Но, когда Саша начинает искать мои губы, я не нахожусь с возражениями, хотя обычно не лезу за словом в карман.

Не осталось ни отговорок, ни возможности трезво рассуждать, ни шанса вспомнить, что пресекать подобные Сашины подкаты в зародыше всегда было отличным вариантом.

И нет, пока он целует меня, я не начинаю убеждать себя: «Он привлекателен, я чертовски привлекательна – чего зря время терять?»[6]

Или хотя бы лихорадочно приводить доводы: «В конце концов, должно в моей жизни быть что-то ещё, помимо работы на износ и встреч с друзьями раз в пятилетку?»

Я не сопротивляюсь, но ситуация будто разворачивается без моего вмешательства, и я словно наблюдаю за происходящим на кушетке со стороны.

Руки Александра на моих джинсах… эти джинсы слишком тугие, что у тебя с молнией… его пальцы слишком горячие, чересчур настойчивые… я издаю смешок невпопад, он пытается распутать узел моих волос, но сдаётся… давай выключим лампу, свет режет глаза… а по-моему, в самый раз, я не понимаю, всё слишком быстро или слишком медленно… тяжёлое дыхание, надо, наверное, что-нибудь сказать… он же не собирается оставаться тут на ночь?

Я проваливаюсь в темноту, не успев закончить собственную мысль.

Всё сновидение – это мутные, бессвязные, беспорядочные и хаотичные обрывки громоздящихся друг на друга и враг на врага образов и нелепых, неправдоподобных ситуаций. Как осенние листья на стылом ветру, они мгновенно улетучиваются, растворяясь в паутине неуловимого тумана, и поэтому не страшны.

Единственное осмысленное явление в этой призрачной сонной зыби, уверенно нагоняющей тоску – два говорящих живых пятна. Хотя, может, и не говорящих, а громко думающих – с ходу не понять. Первое пятно невыносимо оранжево и светится, словно лампочка в 300 ватт, второе окрашено отрешённой фиолетовой безмятежностью.

И оно смотрит на меня с укоризненным… видом? Какой, к чёрту, у него может быть вид, у него и глаз-то нет!

Оранжевый сосед не торопится играть в судью: его трепетно-рваные контуры, устремлённые в мою сторону, выражают подобие симпатии.

Я передумала. Это не осмысленные явления. Это раздражающие явления! Никто их сюда не звал!

Что, собственно говоря, происходит? Верните листья на бочку, нормально же сидели!

Фиолетовое пятно неодобрительно качает… Головой? Хвостом? Туловищем?

Напоследок оно с сомнением разводит не то ластами, не то щупальцами, пугающе колыхаясь в воздухе и оставляя в пространстве чернильные нити-разводы.

«Да идите вы куда подальше!» – огрызаюсь я.

И просыпаюсь окончательно: в реальность меня выкидывает без предупреждения.

Странно, но будильник ещё не сработал. Саша невозмутимо похрапывает на подушке, раскинув ноги и руки чуть ли не на две трети постели. Одеяло слетело на пол, он полуприкрыт простынёй.

Наверное, я окончательно замёрзла во сне, вот и приснилось чёрт-те что.

Укрывшись в душе, я лихорадочно намыливаю голову, одновременно продумывая план действий: как можно тише собраться, за пару минут до выхода разбудить Сашу с сообщением, что я опаздываю на ближайшую электричку до пригорода (чтобы не предложил составить компанию в пути), и выставить его из квартиры, обойдясь минимумом слов при прощании.

Кофе пусть пьёт у себя дома.

Боги, в самом деле, для чего мне нужен был этот спонтанный секс?

К чему это внезапное, но совершенно не обязательное приключение на свою… голову?

Разве меня настолько к нему тянуло?

Стоило ли оно того, Вероника? Было ли тебе хорошо?

Было… сносно.

Сойдёт.

Сносно?..

Давайте не будем врать хотя бы сами себе. Впрочем, непросто подобрать определение для муторного ощущения из-за случайного свидания с юным шеф-поваром, согласна.

Но чувство пугающей пустоты, накрывающее после ночи с мужчиной, который тебе уже не близок… или никогда не был близок, не спутать ни с чем. Разве ты согласишься повторять подобное, даже если будет одиноко, тоскливо или понадобится выключиться из повседневности? Получаешь несколько минут эскапизма в чужих объятиях – плати прайс: после подобного немедленно захочется оказаться как можно дальше отсюда, быть где угодно, но только не в этой компании.

Может быть, эти… как их… жёлтый и лиловый… были не так уж и неправы?

«Ника, опомнись, что ещё за жёлтый и лиловый?!»

Так.

Хватит.

Взять себя в руки. По крайней мере, сейчас необходимо именно это.

Немедленно досушить волосы.

Диктофон, ноутбук и «молескин» – в сумку.

Готово.

Теперь сделать вид, что я уже опаздываю, раз уж накануне я отчаянно опоздала остановиться и прислушаться к тому, чего хочу на самом деле.

В конце концов, кто в ответе за то, что жизни сотен случайных людей то и дело пересекаются по касательной, но шансы встретить по-настоящему родную душу ничтожно малы и стремятся к нулю?

Я стою посреди огромной комнаты: обои с фестонами, художественно выполненная люстра, высокие потолки, украшенные старинной лепниной. У стены разместился величественный чёрный рояль, у окна, за которым по проспекту нескончаемо шныряют машины, притулился заваленный стопками нот стеллаж. У противоположной стены – камин, производящий впечатление декоративного.

С крутящегося табурета возле рояля на меня испытующе смотрит брюнетка плотного телосложения. Густые, коротко подстриженные тёмные волосы, очки в пятнистой роговой оправе, куцые рукава футболки с неожиданно комичным изображением Беззубика[7] обнажают крепкие руки с массивными браслетами на запястьях.

– Выкладывайте, – предлагает она щедро.

С чего бы начать?

И что, собственно говоря, она ожидает от меня услышать?

– Что вас ко мне привело? – подмигивает она.

Вопрос на миллион!

Как насчёт ответа в духе:

«Я записываю в смартфон видео, на которых пою каверы, выкладываю ролики в Instagram для скромной аудитории порядка трёхсот подписчиков, уже достигла своего потолка и хочу научиться петь лучше, как вы можете мне в этом помочь?»