Значит, место силы?

Валдиса всегда тянуло на мистику. Необъяснимые явления, скрытые смыслы, шифры, послания, места силы.

А вдруг и правда поможет? Мало ли что тут, в Праге, случается.

Я осторожно встала в центр постамента.

– Ну, – подбодрил Валдис, – давай, говори что-нибудь!

– Что говорить?

– Погромче говори!

– Мне нечем, – напомнила я.

– Попробуй ноту потянуть.

Очень смешно!

Хорошо, что проходящие мимо туристы не слишком интересуются нашим перфомансом.

Я издала слог, который первым пришёл в голову.

– Неплохо, – подбодрил Валдис, – ну как, слышишь?

И что именно я должна услышать?

Хотя… в голосе вроде бы прорезался какой-то новый призвук.

Я попробовала ещё раз.

Голос звучал более объёмно, он будто бы стал более звонким…

Мне кажется или нет?

– Ладно, идём, – заторопился Валдис, – через полтора часа мне надо в редакцию, потом сеансы с клиентами по скайпу, а ты ещё собор не посмотрела.

Наверное, я слишком резво соскочила с камня – у меня закружилась голова, и перед глазами промелькнули огромные размытые пятна.

Оранжевое и фиолетовое.

Дожили, решила я: допились, доработались, долетались, допелись. С подобной слабостью надо отлёживаться в номере отеля, а не бегать на встречи со старыми приятелями.

– Осторожнее, – Валдис вовремя подхватил меня под локоть, – теперь к собору и на ярмарку!

– Ладно, – пробормотала я, – только никакого алкоголя…

Визит к собору святого Витта стоил мучений. Я прошла бы несколько километров и обошлась бы без ужина, лишь бы увидеть его снова. И, пожалуй, мне потребовалась бы целая неделя, чтобы с толком, не торопясь, обстоятельно рассмотреть это монументальное строение и мысленно впитать красоту древней чешской святыни. Строгий, торжественный, основательный и одновременно устремлённый ввысь, поражающий воображение кружевами конусообразных башенок и сводчатых арок, очаровывающий и притягивающий к себе взгляды, собор ставил под сомнение факт, что он является порождением человеческих рук.

За время, проведённое в Праге, я так и не смогла вдоволь налюбоваться местной архитектурой. Город влюблял в себя и завораживал. Здесь властвовала самобытная подкупающая гармония – величественные здания, фантастически живописные красные крыши, а узкие улочки, мощённые брусчаткой, казались до боли знакомыми.

А голос… Чуда не произошло. Он не успел восстановиться за неделю. И вместо того чтобы стоять во втором ряду «Див@хора» плечом к плечу с прочими сопрано, я работала оператором – снимала выступления, записывая исполнение на видео и делая фото со всевозможных ракурсов. При этом я старалась незаметно для окружающих глазеть на живописное убранство соборов: в костелах святого Николаса и святого Сальватора было на что посмотреть.

Мои связки пребывали в таком плачевном состоянии, что я не смогла присоединиться даже к сборному хору, спевшему в день закрытия фестиваля двумя сотнями голосов кто во что горазд. В атмосфере всеобщего фана и веселья уже не имело значения, кто сипит как не в себя и в какие ноты умудряется не попасть.

Впрочем, я всё же постаралась выжать из поездки максимум впечатлений. Когда выдавалась свободная минутка, я сбегала, чтобы в своё удовольствие побродить по центру, подсвеченному рождественскими гирляндами, согреться ароматным чаем в кабачке с видом на Староместскую площадь или в очередной раз сфотографировать дивной красоты часы на ратуше и памятник Яну Гусу.

Однажды я пристроилась к очереди в кассу, чтобы подняться на смотровую площадку ратуши и изучить красные крыши с идеального ракурса. Но не прошло и пяти минут, как какой-то англичанин бесплатно всучил мне билет для прохода наверх. Он пояснил, что билет ему уже не нужен, поскольку подниматься наверх слишком долго, и он может опоздать на концерт органной музыки.

Неожиданный подарок удивил и обрадовал. Но гораздо сильнее я удивилась тому, с какой лёгкостью у меня получилось объясниться с щедрым британцем. Я поблагодарила его, даже не задумываясь, из каких слов составляю фразу. Похоже, кинопросмотры в сопровождении английских субтитров продолжали приносить плоды.

В качестве «чешского хардкора» я захватила из шикарного торгового центра брусок санкционного пармезана, надеясь, что этот сыр окажется достаточно «хард» для Карины.

А себе в магазинчике с бижутерией местного производства я наконец нашла нитку искусственного жемчуга – впрочем, изящного и очень качественного.

В последний день перед отлётом Тамара собрала всех на Староместской площади – погулять, сделать общее фото «Див@хора» с гастролей на память, купить и попробовать трдельники, если кто-то ещё не успел познакомиться со знаменитым чешским специалитетом.

Я успела, причём неоднократно. Моим фаворитом стал трдельник как он есть, без дополнительных топингов – эта хрусткая трубочка, которую можно было заказать прямо с жаровни под открытым небом, была ароматна и вкусна сама по себе, без горы взбитых сливок, фруктов и мороженого, которое, растаяв, делало тесто липким.

Но прогулка хора по праздничной Праге не могла остаться просто прогулкой. В какой-то момент хор выстроился на ярко освещённом пятачке на площади и… запел, следуя указаниям дирижёра. Привлечённые звуками Last Christmas, к месту перфоманса начали немедленно стягиваться слушатели. Хор, наслаждаясь вниманием, исполнил ещё одну рождественскую песню, а закончил чешской колядкой.

– Всё, – сообщила Тамара, – хорошенького понемножку, концерт окончен. Спасибо за внимание. Thanks for your attention!

Но Прага не пожелала остаться в долгу. Обогнув площадь в поисках живописных ракурсов для промовидео и выйдя на неё с противоположной стороны, мы стали свидетелями потрясающе яркого и красивого зрелища: «запуска» рождественской ёлки под классическую музыку.

Невольно открыв рот от восхищения – ёлка мерцала, сияла, переливалась огнями, а украшения в виде огромных бантов и импровизированных подарочных коробок притягивали взгляд – я подумала, что надо бы загадать желание.

Я мечтала петь.

Но ведь я уже пою! Да, в этот раз не получилось выступить на фестивале, но сколько я пела на репетициях?

Я, стеснявшаяся выложить в Instagram кавер, где моё лицо было бы видно целиком.

Я хочу найти родную душу.

«Ты? – скептически поинтересовался голос в голове. – Думаешь, для такого человека, как ты, найдётся специальная родственная душа? Ты хоть представляешь, каким должен быть этот человек?»

Но я же есть. Почему бы и ему не существовать?

Не знаю, как насчёт родных душ, но голосов в собственной голове мне хватает.

Это начинает утомлять.

Я стою перед белым роялем. Вернее, я стою, задрав голову, чтобы как следует рассмотреть условно белый рояль. Он прикреплён к стене, так что я едва могу дотянуться до клавиш.

– Готово! – сообщает управляющий и возвращает мне смартфон. – Вот, пожалуйста. По-моему, отлично вышло.

Держу пари, на фото у меня наверняка дурацкое выражение лица. Но рояль-то, конечно, на высоте.

– Это наша гордость, – управляющий возвращается к обзорной экскурсии. – Девятнадцатый век. Настоящий антиквариат! Мы очень много вгрохали в интерьер. Старинный рояль – это ещё не всё. Винтажные кресла. Декоративные черепа – у нас всё-таки стимпанк. Авторские колбы для кальянов…

Я машинально киваю и следую за ним вдоль километровой барной стойки с подсветкой, за которой притаился пивной колдрум[14].

К счастью, на сегодня это последнее заведение. Ещё немного, и можно будет прихватить распечатки релиза, меню («Нет-нет, на сайте неактуальное меню, мы обновили больше половины блюд!»), распрощаться с ресторатором и наконец-то ехать домой.