Когда-то Федор Михайлович Достоевский говорил о всечеловечности русской души… Что есть эта всечеловечность? Эта та высота, широта, сила духа, которая способна чутко воспринять чужую культуру, как свою, при этом нисколько не утрачивая собственной. И точно так же чутко воспринимать страдание чужое, как свое. Всечеловечность рождается из духа христианской любви. Эту всечеловеченость, в большой степени, вытравили большевики, заменив ее (в своей излюбленной сатанинской тактике подмен) безбожным интернационалом, «братством народов». Братство подлинное возможно лишь во Христе. Братство вне Христа всегда останется лживой и непрочной спайкой, частицы которой в любой момент и результате некой реакции начнут пожирать друг друга. В СССР так и произошло.

Но речь в данном случае о другом. Не так давно мне попалась статья известного в патриотических кругах публициста, посвященная Ливии. Вероятно, я бы не обратила на нее особого внимания, если бы автор не упирал на то, что формулирует взгляд православного националиста на ливийскую проблему.

В чем же состоял этот взгляд? А в том, что, будь автор негром, мусульманином, то его бы, вероятно, беспокоила судьба Ливии. Но как русскому, православному человеку ему нет до нее никакого дела. А жаль лишь памятники Римской империи…

В Ливии, как известно, под бомбами и от рук наемников погибли тысячи людей. Многие были запытаны до смерти. Среди убитых женщины и дети. Город Сирт стал громадной братской могилой, где все живое выжжено дотла… Но какое дело до этого «русскому православному человеку»? До слез и крови не русских, не православных младенцев? До циничного попрания Правды (Правда высшая – от Бога всегда) Ложью (отец Лжи неизменен, чья бы и против кого она ни была)? Он не ведает всечеловечности, о которой говорил Федор Михайлович. И не помнит притчи о милосердном Самарянине…

Так что же русского в этом взгляде? И тем более – православного? Здесь мы видим тот случай, когда Православие подменяется идеологией, становится частью идейной концепции. Де-факто, остается форма при утрате духа. Нередко это явление порождается маммонизмом. Но бывают и идеологические случаи. Когда идея ставится выше Истины. Повреждение или утрата духа здесь неизбежна, потому что нельзя необъятное (Христа) вписать трафарет идеологической парадигмы.

Выше уже было отмечено, что люди, оказавшиеся в загонах, полагают, что служат разным идеям. В этом-то и заключается суть духовной слабости, из-за которой люди как будто бы неглупые, имеющие свои взгляды, свою позицию, оказываются марионетками в чужой игре. Идея, даже самая правильная, в лучшем случае, лишь часть Истины. Служение одной лишь Идее не дает необходимого иммунитета от лжи, которая не преминет отравить, исказить любую здравую идею. Потому-то и нет служения более важного, нежели служение Истине, не уклоняемое ни к одной партии, ни к одному человеку. Лишь подходя к любому вопросу с этой мерой, можно избежать попадания в путы всевозможных химер.

России, безусловно, потребны сегодня и здравые идеи, и программы. Но, имея перед глазами все выше изложенное, становится ясно, что этого мало, и обновление России не станет возможным без обновления русского сердца. Сегодня сердца живут преимущественно химерами, а не Истиной. Истина подменяется суррогатом – идеологемами. Оттого все шатания, оттого большинство начинаний уходят в дым. Свято место пусто не бывает, и доколе в сердце не воцарится Бог, его будут раздирать, куражась, разномастные бесы. Именно об этом говорил некогда блаженнейший митрополит Виталий (Устинов): «Русский народ был оторван от молитвы сердечной, от своей православной культуры – в этом вся трагедия. И как важно понять, что сейчас больше всего нужно для русского народа. Мы читаем о бесконечных партиях, которые сейчас создаются. И каждая партия предлагает свои рецепты на возрождение России, на возрождение ее экономики и прочее, того не понимая, что надо обновить русское сердце. Если у вас нет сердца, вы ничего не будете делать. Вы сами знаете это прекрасно. Если нет сердца – никакое дело не будет спорится. Так вот, нужно исцелить сердце русское! Оно дряхлое сейчас, оно опустошенное, оно пустое совершенно. И вот, нужно его заполнить. И чем его заполнить надо? Молитвою! Вот, когда русский человек начнет сердечно молиться, то все восстановится. Потому что сердце диктует всему человеку, уму его диктует, как делать, как лучше сделать. Это тайна вообще всякого человека. А в особенности русского человека, который назвал себя Святой Русью. Это слово вышло из недр русского народа. Сам Господь его так назвал. И нельзя никому приписать это название – оно вышло из стихии, из сердца русского молящегося человека. Да, существует Святая Русь, и если она займет больше места в России, тем скорее Россия снова вернется в свой прекрасный удел на земле, когда она будет светлой страницей для всех народов».

2012

Стокго́льмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) – термин популярной психологии, описывающий защитно-подсознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения (или угрозы применения) насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном счете отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.

С давних времен повелось, что тайные и явные враги России видят угрозу себе ни в чем ином, как в русском национальном возрождении, в отрезвлении, восстановлении русского самосознания, в едином русском движении. Поэтому всеми силами стараются они расколоть и без того рыхлые ряды его, умножая сумятицу в идеологической сфере, дабы исказить и извратить здоровое национальное чувство, подменить здоровую, цельную идейную платформу болезненными «ориентациями», зиждущимися на гнилых фундаментах полубезумных теорий, и таким образом придать русскому движению маргинальный и неадекватный облик, парализовать его дееспособность. Самый бесовский персонаж Н. В. Гоголя, юрисконсульт, учил: «Спутать, спутать – и ничего больше, ввести в это дело посторонние, другие обстоятельства, которые запутали бы сюда и других, сделать сложным, и ничего больше. (…) Первое дело спутать. Так можно спутать, так все перепутать, что никто ничего не поймет. (…) Я знаю все их обстоятельства: и кто на кого сердится, и кто на кого дуется, я кто кого хочет упечь. Там, пожалуй, пусть их выпутываются. Да покуда они выпутаются, другие успеют нажиться. Ведь только в мутной воде и ловятся раки. Все только ждут, чтобы запутать…» Путаница – излюбленное определение великого писателя к русской действительности. И умело запутывают нас год за годом, век за веком – так, что и концов уже не отыскать.

Из всех болезней русского самосознания самой затяжной и массовой является сталинизм. До того дошло, что людям, заразой этой не пораженным, уже порой кажется «неудобным» обозначить свое негативное отношение к «отцу всех народов», дабы не впасть в немилость у изрядной части патриотического лагеря. Люди именуют себя православными русскими патриотами и из множества великих русских деятелей поднимают на знамена «чудесного грузина», палача русского народа: чем это объяснить? Любопытную и в высшей степени характерную картину дает анализ большой части современной гражданской поэзии. Какой образный ряд выстраивается в ней, кочуя из стиха в стих, от автора к автору? Святая Русь – Россия – Православие – Поле Куликово – Император Николай Второй – Сталин. Можно встретить утверждение, что России без Сталина не может быть (любимейший мотив русофобов всех мастей – в этом случае эта клевета заявляется из патриотизма!), что Сталин вернул нам Родину и т.п.

Когда я вижу русского человека, славящего Джугашвили, я чувствую боль. Невозможно и неправильно просто чохом объявить всех таких прославителей «совками» и отмахнуться от них, как от чего-то чужеродного. Да, есть категория «прохаженных» на всю голову, с которыми говорить не только не о чем, но для уважающего себя человека просто не должно, как с любыми сумасшедшими или подлецами-провокаторами. Но большинство – отнюдь не какие-то абстрактные «совки», а наши русские люди, часть нашего народа, от которых невозможно отвернуться, как невозможно отвернуться от больной части собственного тела. Эти люди – тоже жертвы того духовного и физического геноцида, который десятилетиями ведется против нас. Среди них (не идеологов, еще раз подчеркну) есть достаточно хороших, порядочных, достойных и грамотных людей, с которыми можно и нужно сотрудничать, чей опыт и знания нужны России. Также можно с уверенностью предположить, что, к примеру, родители наших солдат и офицеров, погибавших в Чечне, очень далеки были от «белизны». И по классификации «белой» многие вполне подпали бы под категорию «совков». Но их сыновья отдали жизни за Россию, став ее героями. И, как писал белый поэт Иван Савин, слова есть слова, а жертва есть жертва, и человек, в конечном итоге, определяется поступком, а не словами, сколь бы правильны они ни были.