— Вы — это он? — всё же на всякий случай уточняю, глядя на мастера бешенным взглядом.

— Кто ты, милочка? — с каким-то детским удивлением спрашивает дяденька, изумлённо взирая на меня круглыми глазками снизу вверх.

— Мариэль, так нельз… — захлопываю дверь прямо перед лицом дракона, явно давая понять, что этот разговор будет вестись исключительно тет-а-тет.

— Понятия не имею, утратили ли вы свой дар за годы-без-дела, но мне потребуется всё ваше мастерство для самой амбициозной цели, которую перед вами когда-либо ставили! — сообщаю ему прямо и без прикрас.

— И что это за цель? — растерянно уточняет мастер, как-то нелепо поведя плечами.

— Вам нужно сделать из меня самую роскошную из красавиц этого мира, которую никогда не захочет дракон!

— Милочка… — испуганно расширив глаза, выдавливает мастер Платьёццо, — уж не знаю, что у тебя с лицом, но сделать из тебя роскошную красавицу я никак не смогу: у меня давно все средства закончились — и даже ингредиенты к ним. Но это ещё задачка — куда ни шло… Ты мне другое скажи — откуда я тебе достану дракона?!

Озадаченно замолкаю, пытаясь представить, с какими просьбами местные красотки могли обращаться к известному модельеру за годы его отшельничества…

— Дракон у меня есть, — отвечаю, решив говорить правду, — и я посажу его на трон через пару дней, когда прибуду во дворец.

— Настоящий дракон? — левый глаз мастера Платьёццо прищуривается.

— Ага. Будущий король. Он сейчас по вашей лужайке топчется, — кивнув на выход, сообщаю.

Мастер подходит к окну и осторожно выглядывает.

— А тот второй молодой человек…

— Это легендарный воин Акира, владелец прославленного меча Повелителя Тьмы, прозванного в народе Губителем, — сообщаю дяденьке.

— И ты, милочка, хочешь, чтобы я сделал из тебя роскошную красотку, которую никогда не полюбит тот не менее роскошный экземпляр мужской красоты, что сейчас топчется по моей лужайке с голым торсом?.. — недоверчиво переспрашивает мастер, обернувшись ко мне и взглянув как-то по-новому.

— У меня лицо сгорело, пока мы на лодке с острова дракона плыли, — по-деловому отвечаю, наконец, размотав ткань и открыв вид на свой солнечный раскрас, — так что надо как-то замазать это дело. Да и платьице какое-нибудь сшить по-быстрому… всё-таки пред грозны-матерински-очи предстать придётся.

— А мать чья будет? — в ответ по-деловому уточняет мастер.

— Драконья. Мне с ней переговоры вести, — спокойно сообщаю.

— Но у меня правда ничего нет… — мастер начинает немного нервно перебирать баночки на полочках, всё больше вникая в суть проблемы, — ткани вообще нет, из красок для лица — белила разве что остались… так теперь мода на загар… Да вот ещё — остатки сурьмы для бровей и глаз есть… так нынче ж в белобровых все влюбляются…

— Не переживайте, что чего-то не хватает. Мы будем экспериментировать… — дернув бровью, протягиваю хищно.

— Экспериментировать?.. — протягивает в ответ мастер, медленно переводя взгляд на портьеру кроваво красного цвета…

Ну, думаю, мы поняли друг друга …

Пару минут спустя…

Мастер Платьёццо вырывается из дома, раскидывает руки в стороны и провозглашает на всю округу:

— Гений Платьёццо снова в деле!

В ответ на это громкое заявление где-то на заднем дворе печально блеет овца.

Акира взирает на мастера без особого любопытства, Зар одаривает его тяжелым взглядом, сложив руки на груди. Мерило чешет бороду.

А Весло…

— Вы — тот самый… — выдавливает из себя лодочник, глядя на мастера с восхищением.

— Именно он, — бросает ему дяденька, подкручивая ус, а затем щелкает пальцами и замирает.

С любопытством смотрю на него из дверей, ожидая продолжения. Ничего не происходит. Но мастер не двигается с места, стоя в своей позе с поднятой вверх рукой. Проходит пара секунд, затем пара десятков секунд, а затем я замечаю это… легкий гул, доносящийся с улицы… звук, чем-то отдаленно напоминающий эхо от бормотания. Этакий фоновый «гур-гур-гур»…

Калитку дома неожиданно открывает женщина лет сорока пяти. Мне хватает мгновения, чтобы понять, что этот странный звук издаёт именно она. Женщина проходит к мастеру, не поднимая головы, и встаёт за его спиной, а я, наконец, получаю возможность расслышать, что она там бормочет:

— Да чтоб вас всех разорвало, сколько уже времени прошло, мы старые все, а он тут удумал, пальцами, видишь ли, щелкает, ну, погоди, посмотрим, на что твоя дряхлая фантазия способна, а я ж поди вообще одна из всех осталась, так что это мне теперь, одной всем заниматься, я ж не управлюсь, особенно, когда заказы посыплются, а они посыплются, как только все узнают, что он снова в деле, эх, надо было сесть в ту лодку и уехать на остров, как сделала та дурная, мы ещё над ней смеялись, стала бы там человеком и жила бы себе припеваючи…

Отключаюсь от этого потока сознания и перевожу взгляд на мастера.

— Полагаю, это ваша помощница? — вежливо уточняю.

— Одна из немногих, способных услышать щелчок на расстоянии, — задумчиво глядя на свои пальцы, отзывается гений дизайна, — но ничего, как доберемся до центра столицы — и другие подтянутся… Итак! — он хлопает в ладоши, приковывая к себе всеобщее внимание, — Достопочтенные господа, мой дом открыт для вас! Располагайтесь и отдыхайте! А мы с моей помощницей удаляемся для создания Его!.. — и с этими словами мастер Платьёццо возвращается в дом, по ходу срывает портьеру и удаляется в дальнюю комнату.

Женщина, издающая странные звуки, которые, как выяснилось, являются сплошным внутренним монологом страдания, следует за ним, так и не подняв головы.

А я…

— Добро пожаловать в королевство, господа, — придерживая дверь в дом для почтенных мужей, отзываюсь соловушкой.

— Милочка, если они не упадут в обморок, я проколю себе ногу шилом, — манерно растягивая слова, заявляет мастер, отходя от меня на шаг.

— Я остановлю вашу руку до того, как она совершит подобный грех, — тут же успокаиваю гения, вовремя смекнув, что зритель у нас будет не простой.

А если точнее — ко многому морально готовый…

К слову, в доме мастера Платьёццо мы околачиваемся уже третий день, письмо матушке отослали вчера вечером, а сегодня, меня, наконец, должны были выпустить из «комнаты фантазий» и выставить на суд мужчинам, ожидающим моего выхода с самого утра.

Само платье было готово ещё ночью. Потом мастер позволил себе несколько часов сна и приступил к самой важной части — завершению образа. Вот тут ему понадобилась вся сноровка, потому как, оказалось, создавать шедевры из портьеры для него было так же привычно, как и для Скарлетт О’хары. А вот сделать из меня покорительницу мужских сердец, не подходящую под драконьи параметры красоты… это оказалось проблемой. Положение спас сам Зар, заявивший после очередного хитрого расспроса, какие девушки ему нравятся, что ему нравятся такие, как я…

Это стало отправной точкой. В дело пошло всё — даже какой-то местный аналог стойкой краски для волос. И теперь я, ещё толком не успевшая привыкнуть к своему новому телу в этом мире, которое имело любимые драконьи характеристики, а именно — светлые волосы, светлые брови, мягкие черты лица и хрупкое телосложение… так вот, я смотрела на своё отражение в зеркале и чётко осознавала одно: мастер действительно гений.

Черные, как смоль, волосы, собранные в тугую прическу; соболиные брови, такие же черные — от местного аналога хны; острые черты лица, благодаря густому слою белил и умело созданному контурингу, и самое главное — платье! Алое, цвета крови, с чёткими линиями, воротником стойкой, нарочито удлиненными рукавами и подолом юбки, делавшими наряд обманчиво мягким и при этом каким-то натурально хищным…

Боже, я была в восторге от платья! Цвет волос и лицо в целом устраивали меня не меньше, но платье воистину было шедевром.