– Надо отдохнуть, – сказала я холодно.

– Хочешь в отпуск?

– Очень хочу.

– Ты как-то изменилась. Улыбка тебе больше к лицу.

– Улыбаются без повода только дурачки и просветлённые, – жёстко ответила я.

Ден взял меня за плечи:

– Ревнуешь?

Я сглотнула ком в горле:

– Я не имею права тебя ревновать, ты мне никем не приходишься.

– Как минимум, я твой шеф. Разложи, пожалуйста, документы. Я твоё заявление сам подпишу. Слишком долго будешь ждать директора.

Я кипела внутри. От этого мне казалось, что этот ворох бумаги, перекочевавший снова в мои руки, загорится.

Мне хватило 10 минут, чтобы растолкать это всё по папкам. Спор же о том, кто будет это делать, длился около часа.

«Я не умею проигрывать», – вначале подумала я. Но снова столкнувшись с Олей, уже на курилке, я поняла, что побеждать я тоже не умею.

После обеденного перерыва ко мне подошёл Ден и отдал заявление, подписанное генеральным директором.

– Отдохни как следует, – дружелюбно подмигнул он.

– Я постараюсь. Спасибо.

Я не могла дождаться вечера, чтобы покинуть этот улей, в считанные дни ставший для меня пеклом.

По дороге домой я зашла в первое попавшееся турагентство. Горящая путёвка в Италию как будто ждала меня. 7 дней, 7 ночей. Вылет завтра утром, в 11 часов. Всё что нужно. Осталось собрать вещи. Но очень хотелось выпить. Я быстро набрала Леру.

– Не хотите ли вы проводить свою лучшую подругу в края заморские?

– Слушай, прекращай. Что опять?

– Просто отпуск. Просто завтра, – ответила я, – бери Вику и приезжайте ко мне. Нужно срочно собрать чемоданы. Боюсь не справиться с подбором гардероба.

Через два часа мы уже сидели в полном составе у меня на кухне. Девочки допрашивали:

– Что у тебя происходит?

– Так случилось, что на меня напала зрелость, – ответила я.

Я не спешила рассказывать им о переменах в моей жизни. Возможно, потому, что видимых перемен и не было. Менялось что-то внутри. Снаружи всё было по-старому.

Девочек немного раздражала моя загадочность. Меня же настораживало их раздражение.

В какой-то момент я подумала: «А не та ли я некрасивая подруга в кругу своих более удачливых подруг?» Через час Лере позвонил муж и она засобиралась домой. Вика вспомнила о неотложных делах и тоже заторопилась.

– Веди себя прилично, – спешно чмокнули меня девочки и скрылись в лифте.

Как много времени было проведено нами вместе. И как много пережито. Эти мои внутренние изменения приводят к недопониманию со стороны. Я становлюсь неудобной? Было тяжело и одновременно как-то легко. Почему-то стало легко на душе. Сложно объяснить почему. Возможно, я начала себя ощущать. Отдельно от всего и всех.

Неспешно собирая чемоданы, я представляла, как буду дефилировать в новом платье по вечернему Риму. Впереди была целая ночь. Ночь, которая сна не предвещала.

Мир тесен. Мир очень тесен. И чем старше мы становимся, тем теснее для нас этот мир. Уже сидя в самолёте, я увидела знакомое лицо. В салон зашла эффектная дама. Одета она была безукоризненно. Держала себя с достоинством. Но самое идеальное в ней было то, что её багаж был в руках случайного мужчины. Неподражаемая Татьяна была узнаваема тем, что в любой ситуации она всегда оставалась женщиной. Той женщиной, которую нельзя не заметить, той женщиной, в присутствии которой любой мужчина чувствовал себя непревзойдённым. Она знала, как это делать, и это сильно отличало её от других женщин.

С Татьяной мы познакомились когда-то очень давно в больнице скорой помощи. Однажды попав туда ночью с ургентной операцией, наутро вместо сиделки около себя я обнаружила Татьяну, соседку по палате. Её очень беспокоило то, что я долго не просыпалась. Я только отходила от наркоза, а она прошла этот этап двумя днями раньше. Было паршиво не сколько в теле, сколько в душе. В голове мелькали события вчерашнего дня и от этого было страшно. А когда страшно – нужно говорить. Что мы с Таней и делали, пока не пришёл на обход врач.

Позже Таня спросила меня:

– А почему к тебе никто не приходит?

– Все мои близкие на приличном расстоянии от меня.

Меня случайным ветром задуло в этот город. Учусь здесь.

Я действительно здесь училась. Но больше почему-то выживать. За исключением нескольких человек в группе ко мне никто не приходил. Иногда подруги. Совсем иногда, когда были свободны.

В отличие от меня, у Тани постоянно были посетители. Здесь я и заметила это её главное отличие от всех нас – умение нести в себе Женщину. Приходили мужчины – приносили цветы. Часто. Помогали, переживали. Да что тут говорить, наш лечащий врач любил заглянуть к нам в палату по несколько раз в день, помимо того, что обход у нас обычно длился дольше положенного.

Таня как будто магнитом притягивала мужчин. Она дарила им какое-то определённое состояние, из которого не хотелось выходить и за которым хотелось снова и снова возвращаться. В древние времена её, наверное, звали бы ведьмой. Сейчас же это просто красивая женщина, умеющая своей красотой пользоваться.

Я была несмышлёной девчонкой, Таня – зрелой женщиной. Мы много с ней говорили, особенно я любила вечера, когда приём посетителей и больничный хаос заканчивались, тогда нас уже никто не прерывал. Однажды, во время очередной вечерней беседы, я была разговорчива как никогда. Таня внимательно меня слушала, а потом отметила:

– С такими суждениями должно быть очень сложно жить.

Тогда я была ещё уверена, что все люди думают одинаково и что есть просто везение: кто-то родился счастливым, а кто-то нет. Я была удивлена этому её замечанию. Но несмотря на эту разницу в суждениях, я чем-то была близка для неё. И мы там, в той палате, были как будто люди, которых судьба забросила на необитаемый остров, где нужно было учиться как-то сосуществовать. Мы были друг для друга той недостающей частью пазла, который ещё собирать и собирать.

Через неделю Таню выписали, больше мы с ней не виделись. И вдруг здесь снова Таня, цветущая и с эскортом помощников. А я снова невозможно одинока. Ничего не менялось в этом мире.

Узнав меня, она взмахнула рукой:

– О! Привет! Вот так встреча! Увидимся после посадки, – и с милой улыбкой поблагодарив мужчину, при- строившего её чемодан на багажную полку, погрузилась в кресло бизнес-класса.

Я закрыла глаза. Через несколько минут взлёт. Несколько минут, и я воспарю над землёй, оставив все свои разочарования здесь, внизу. Оставлю здесь квартиранта, оккупировавшего мой мозг, и палача в одном лице, Дена. Если, конечно, удастся его выселить.

Странные мы, люди. Мы сами выбираем казнь или помилование для себя. Никто не прописывает нам наш мыслительный путь, мы выбираем свои мысли сами. И Дена, конечно же, ко мне никто не подселял. Я приютила его сама. И, наверное, мне нравится эта боль, если он до сих пор живёт в моей голове, причиняя её.

Самолёт оторвался от земли, и мы взмыли ввысь. От смены давлений в ушах трещало. Так рвутся цепи и поводки – быстро и громко. Так рождается свобода. Ничего в этом мире не рождается без боли. Рождение чего-то нового обусловлено невозможностью существовать по-старому. Так созревший и полностью сформировавшийся ребёнок покидает чрево матери, так рождается мысль, через опыт, через боль. И чем крупнее плод, тем боль сильнее.

В римском аэропорту нашу группу встречал гид. Я была приятно удивлена, узнав, что Таня купила тот же тур. «Снова вместе», – отметили мы, обнявшись. Через какое-то время мы уже были в гостинице. Расселение происходило быстро и организованно. Мы с Таней заселились в двухместный номер. Чувствовалась усталость, но и радость одновременно, от предвкушения предстоящего путешествия.

Представления об Италии не разочаровали меня. Начиная от нашего гида Амира, активного и энергичного итальянца, переполненного эмоциями и жизнелюбием, и заканчивая улицами Рима, которые, несмотря на наличие большого количества туристов и мигрантов, сохраняли свой яркий, ни с чем не сравнимый колорит. Было в этих улицах что-то необыкновенно величественное и в то же время приветливое и тёплое.