Сколько можно в таком прозябать?
Разломайте его ради бога,
Уж пора бы квартиру мне дать.
Но не с теремом даже забота,
Опостылела эта кровать.
Каждый раз, возвращаясь с работы,
Мне приходится в ней ночевать.
И с кроватью напрасны тревоги,
Заменить можно эту кровать.
Но куда эти длинные ноги…
Ну, скажите, куда их девать?
В жизни я никого не добился,
Мне на это теперь наплевать.
Как я низко с тоски опустился!
Начал ноги свои целовать…
Что же делать, коль нету квартиры?
Привередливый нынче народ,
Ведь ко мне кроме музы и лиры
В этот терем никто не придёт.
***
Я не приверженец языческой морали,
Но в сутолочный вечер или рань
На телефонный жертвенник из стали
Готов я возложить любую дань.
(Валерий Кудрявцев )
Телефонный жертвенник.
Хоть не приверженец языческой морали,
Ты зря, дружок, вскочил в такую рань.
На телефонный жертвенник из стали
Напрасно возлагать любую дань.
Тем паче, что тебя не очень ждали,
А может быть, не ждали и совсем.
Наверное, они ещё не встали.
Дождись хотя бы, когда будет семь.
Но, не внимая голосу рассудка,
Тот голос жаждешь услыхать скорей.
Вот, наконец, уже и эта будка,
И пусто у незапертых дверей.
Монету бросил, в трубке ни гугу.
Ты вспоминаешь даже божью матерь.
Зачем к тебе всегда он, как к врагу?
Бессовестный монетопожиратель!
Уж ничего в запасе не осталось,
Иначе ты бросал бы их подольше.
Жениться бы тебе – такая малость,
Ты жертвуешь на телефоны больше.
***
Сегодня в семь повесилось пальто.
Я знаю – горю не помочь словами.
Ещё вчера отважно, как никто,
Оно размахивало рукавами.
(Анатолий Чиков)
Демисезонное пальто.
Сегодня в семь повесилось пальто.
Душа вся переполнена слезами.
Его не возвратит уже никто,
Своими это видел я глазами.
С тех пор, как только появилось здесь,
Ему пришит ярлык второго сорта.
Вот может быть поэтому, бог весть,
Не приняла его друзей когорта.
Пальто не разорвалося едва
От горькой той обиды и досады.
Работало, спуская рукава,
За воротник заложив для услады.
Болтали злые языки тогда
(я сам не знаю, не моё тут дело ),
Что прежде, чем перевестись сюда,
Оно когда-то и за что-то село.
Короче, запятнали как могли,
А на собранье чистили умело.
Одно и то же целый час толкли,
Ох, лучше бы уж моль беднягу съела!
Но только разве мог подумать кто
(хотя, казалось бы, вполне резонно),
Что ровно в семь повесится пальто.
Вот так настал конец. Конец сезона.
***
Он рвался к любимой – святому огню,
Но руки упали, как плети,
Когда он к другой угодил в западню,
В ажурные спальные сети.
(Анатолий Чиков)
Сети.
Он рвался к любимой, святая душа,
К той самой прекрасной на свете.
Но замер внезапно он, еле дыша,
И руки упали, как плети.
Увидел такое, что не ожидал.
Чужая предстала, поверьте.
Такою её он ещё не видал,
Ну, чуть покрасивее смерти.
Пред роком коварным склонился он ниц,
Ему изменили надежды;
Ни аленьких губ, ни кудрей, ни ресниц,
Ни пудры, ни даже одежды…
Такой получил он от жизни урок.
Поймут даже малые дети,
Что крепко попался теперь, голубок,
В ажурные спальные сети.
***
Пределен мир, но мне-то нет предела,
И потому я и пишу сонет,
Что вечности на этом свете нет,
Мне до неё нет никакого дела.
(Евгений Винокуров )
Предел.
Пределен мир, я утверждаю смело.
Нет ничего предельнее его.
Но мне-то до того какое дело,
Поверьте, не от мира я сего!
Еще никто мне не нашел предела.
Об этом и очередной сонет.
Бумага стерпит все, пока не стлела,
А вечности на этом свете нет.
И строчка снова вызывает строчку,
Таков уж видно мой теперь удел.
Я не подумаю поставить точку,
Пока не будет найден мой предел…
***
Глянь на небо – звёздочки свищут!
Глянь в подпол – космический мрак!
В потёмках все умные ищут,
На солнце найдёт и дурак…
(Александр Тихомиров)
Поиски в потёмках.
А на небе звёздочки свищут,
Медведица свищет и Рак.
Без устали по небу рыщут,
Не угомонятся никак.
Что можно открыть в звёздном мире?
Изучен давно каждый шаг.
А в собственной вашей квартире
Глянь в подпол – космический мрак!
Все умные в подполе ищут,
Где слоем космическим – пыль.
Откроем с тобою, дружище,
Хотя бы вот эту бутыль…
Открытие славное это,
О, господи, чудно-то как!
Но не выдавайте секрета,
Кто пишет про это – дурак!
***
Я себя собирал по крупице
На дорогах и в заводях рек.
Я себя воровал по странице
За столами библиотек.
(Михаил Попов)
Неполная сборка.
Я себя собирал по крупице
На дорогах и в заводях рек,
В деревнях небольших и в столице,
В магазинах, в киосках аптек.
Я себя воровал, где придётся.
Темной ночью, средь белого дня.
Может быть, и у вас что найдётся?
Я возьму, известите меня.
У меня кой – чего не хватает,
Но без этого можно прожить.
Пусть кто хочет про это болтает,
А стихи я сумею сложить.
***
На страдном поле человечьем
Мы непричастные стоим.
И оправдаться бы, да нечем.
Вот разве словом… только им.
(Геннадий Русаков)
Человечье поле.
Да, мы не сеем и не пашем,
Что нам ещё ответить им?
На поле человечьем нашем
Мы непричастные стоим.
Но разве это мало – слово?
Мы ростим их, свои слова.
Они нам всех основ основа,
Они и хлеб нам, и дрова.
В сырую землю слово бросишь,
Оно заметное едва,
Не поливаешь и не косишь,
Где было слово, – станет два.
Когда друзей своих встречаем,
Мы очень рады видеть их.
Обильно словом угощаем,
Ведь нам не жалко слов своих.
Как густо колосится поле.
Здесь все засеял Русаков.
