Я уже откровенно рыдала, сама понимая, что нахожусь на грани истерики. Полиан поднял на меня мутный взгляд.

— Сама не доедешь… — покачал головой он. — Звони в милицию… сообщи об аварии, скажи, что выжила. И… не забудь сказать, что была плохо со мной знакома. Если будут спрашивать — ты растерялась, не заметила, куда я исчез, и не знаешь, где меня искать.

Я плакала. Потому что парень нёс бред, и я не знала, что делать. Когда попыталась забрать телефон, он не отдал — крепко сжал ладонь. Потом схватил меня за руку.

— Извини, ладно? За то, что втащил тебя в передрягу. Ф-фат!.. Я же не знал, что эти идиоты… вот врезал бы сейчас… — он посмотрел куда-то в сторону, зло хмыкнул. Потом вперился в меня взглядом. Поднял вторую руку, вцепился в мои плечи. — Хорошо. Звони куда хочешь. Только молчи о том, что увидишь. Пож-жалуйста!!! — последнее слово он сказал с нажимом, через сжатые зубы. Отпустил руки. Я заметила, что телефон уже лежит на земле — Полиан его отпустил.

А потом он сделал глубокий вдох, закрыл глаза… расслабился, так, что голова откинулась на железное покорёженное крыло и стукнулась о него… и исчез.

Кусок стекла упал на землю и замер.

Полиана не было. Его тело как будто вмиг стало невидимым, растворилось в воздухе.

Я протянула руку к телефону и схватила его, а потом побежала подальше от машины.

Неделю я сидела дома. В смысле, исправно ходила в университет, но после него — никуда. Ни в переход, ни даже просто на улицу, порисовать своих любимых людей.

В тот вечер, когда я вернулась домой, мама пришла в ужас. У меня были красные заплаканные глаза, растрёпанные волосы, одежда в земле, отсутствующий взгляд. Я беспрерывно хлюпала носом и отказывалась отвечать на вопросы. Но когда поняла, что мама сейчас вызовет скорую, всё же поведала ей о драке возле перехода, в которой участвовали мои друзья и какие-то незнакомцы. Мол, я вовремя успела убежать, но кто-то землёй кинул, а у одного был нож, и я очень испугалась… и вообще, не трогайте меня, пожалуйста.

Мама высказала своё мнение о дворовой компании (она не очень уважала их), посидела рядом с моей постелью, сделала чай и ушла. Она верила, что у меня может случиться шок от простой дворовой драки, потому что я росла в скорлупе, ограждающей меня от всех возможных невзгод. Я завалилась спать. На учёбу пошла в плохом виде, и на меня странно косились. Но ничего не спрашивали. Всё-таки пока я ещё не успела завести друзей в группе, и близких людей не было.

Звонила сестра, от имени себя и всей семьи пыталась выведать, как я себя чувствую и не приехать ли в гости. Я отказывалась. Мне нужно было одиночество и чтобы меня поменьше трогали. Да и как лгать в лицо людям, которые приедут ко мне с печеньем и искренней заботой?

Иногда мне казалось, что я схожу с ума. Я всё могла объяснить: трясущиеся руки и колени — авария была серьёзной и я могла умереть, так что запоздалый страх — это нормально. То, что я порой веду себя как сомнамбула — банальный шок, это проходит. Но…

Где Полиан?

Я вообще не представляла, что с ним случилось. Он… действительно растворился прямо на моих глазах, не уходил, не взлетал и не проваливался под землю! Я помню! И он попросил никому не говорить об этом. Значит, зрение меня не обмануло — и правда, произошло что-то мистическое.

Но когда я начинала об этом думать, мне становилось ещё хуже. Я пыталась рисовать — так, по памяти, или выдумывала лица. Но первые дни рука немного дрожала, а потом я поняла, что просто не хочу ничего делать.

Как теперь узнать, что случилось на самом деле? У кого спросить про Полиана? Я не могу позвонить ни ему, ни даже Лезару. До сих пор не знаю, что случилось с машиной. Я отбежала очень далеко, потом села на лавку на остановке и принялась плакать. А когда какая-то сердобольная женщина стала меня утешать, я сказала, что произошла авария, а я как раз мимо шла и упала прямо в землю. Думала, что меня придавило, что выжила только чудом. А назад — не пойду, хоть режьте.

Кто-то, наверное, вызвал и милицию, и скорую на всякий случай — но я не вернулась. В прострации доехала до дома и предстала пред мамины очи.

И вот вчера вспомнила, что с Полианом вроде бы меня познакомил Андрей — выходит, он знал его раньше. Так что надо поговорить с ним.

Но я не хочу выходить на улицу. А вдруг опять у меня начнутся галлюцинации? Может, я уже ненормальная? Натворю глупостей, и в психушку загребут. И страшно. Потому что если люди посреди дня просто растворяются в воздухе — это не к добру.

Ну, поздним вечером, не так важно…

Я ведь совсем не знаю, кто такой этот Полиан. Приятный парень, на несколько лет старше меня, как кажется. И всё. Где живёт, где учится, кем работает? Что любит делать? Откуда знает Андрея?

Нет, я никогда не была любопытной и не раскапывала разные истории. Я могла спокойно отказаться от тайны, если она меня не касалась. Но сейчас… ведь всё произошло со мной. Кем бы ни был Полиан, он втянул в передрягу меня. И я сейчас могу входить в разряд тех, кто слишком много знает. А тогда мне лучше действительно не выходить на улицу лишний раз.

В дверь позвонили. Я вздрогнула и обхватила колени — сидела на диване и смотрела в окно. В открытую форточку задувал прохладный ветер, и я мысленно рассказывала ему, что произошло. Спрашивала совета. Но он молчал. Он не был живой, он вообще с той тяжёлой грозовой ночи никогда не был живой. И гнетущее чувство не желало рассасываться.

— Лина, к тебе пришли! — крикнул из коридора папа. Я замотала головой и посмотрела в окно опять. «Не отдавай меня им, пожалуйста! Лучше забери с собой, я вытяну руку, и ты вытащишь меня из этого окна и унесёшь, куда тебе захочется…»

— Лина, — папа заглянул в комнату. — Пойди, посмотри. Говорит, твоя подруга — Света.

Как камень с плеч свалился. Я чуть не расплакалась от облегчения. Благодарно кивнула папе.

— Уже иду.

Это на самом деле была Света. Одна. И очень обеспокоенная.

— Лин, ты что? — наверное, я до сих пор выглядела подавленной, потому что глаза девушки смотрели очень взволнованно. — Не появляешься у нас неделю… случилось чего? Или ты из-за Валерки…

— Нет, — немного сдавленным голосом проговорила я. Ох, не к месту сейчас плакать… — Свет, я в аварию попала…

— Ой-й… — девушка аккуратно взяла меня за плечи и покачала головой. — Ну, ты-то в порядке?

— Да все в порядке, — я посмотрела в пол. — Заходи. Сейчас расскажу.

— Нет уж, — она категорически отказалась переступить порог. — Одевай [Света использует именно эту форму] свитерок, пойдём на скамейке сидеть. Свежий воздух. Там и расскажешь.

Со Светой было не так страшно. Поэтому я сообщила маме с папой, что иду гулять, накинула светло-серую кофточку с жемчужными пуговицами и, против обыкновения — без сумки и альбома с карандашами, вышла на улицу.

Пока шли, девушка рассказывала, что они делали всё это время, и как у Тик-Така штаны порвались, когда он какой-то прыжок делал, и как Вичка, слегка перебрав, к Славке приставала, и он ее домой чуть ли не на руках волок, и как Валера с Андрюшей тренировались на палках… я слушала вполуха, постепенно привыкая к звуку её голоса, к тому, что я опять нормальный человек, который может свободно гулять и общаться с друзьями. Света понимала, что нельзя просто так, в лоб, расспрашивать о чём-то неприятном. Она старалась помочь мне забыть, может, даже не будет требовать беседы сейчас — скажет: «Когда захочешь — расскажешь».

— Спасибо, что вытащила, — я уселась на скамейку, сунула руки в кармашки кофты. — Ух… холодно сегодня.

— Не холодно. Смотри, какое солнце яркое. Это тебя знобит.

— Может быть… — я передёрнула плечами, потом посмотрела на подругу. — Не обижаетесь, что я не приходила?

— Какие обиды?! — фыркнула Света. — Мы волновались! Как ушла с этим Полианом на машине кататься, так и… а-а-а… — она приложила руку ко рту и втянула воздух с удивлённым свистом. — Так вот о какой аварии ты…