– А ты до сих пор веришь всему, что тебе говорят? - насмешничает Стин. - Если я назовусь Сантой Клаусом, ты поверишь, что я живу в Лапландии и в новогоднюю ночь разъезжаю на оленях?

– Ну, ты-то на Санту не тянешь, - огрызаюсь я. - И вообще, почему это маоли помогает Пауку?

– А почему нет? - удивляется Стин. - Маоли такие же люди, как и все остальные. У нас есть дом, друзья, работа. Разная работа. Кто-то из маоли становится учителем, а кто-то наемным убийцей. Или разведчиком. Вот я, к примеру, тоже разведчик, а Григ штурмовик.

– Но почему маоли помогает Пауку, а не вам? - настаиваю я.

– Ты имеешь в виду расовую солидарность? - уточняет Стин. - Давай поговорим о ней. Вот Паук относится к расе "человек обыкновенный". И Ирэн "человек обыкновенный". Но Паук без колебаний убьет ее, и последнее, о чем он будет думать при этом - о расовой солидарности.

– Кстати, среди тех, кто пытал меня, был один маоли, - подает голос Григ. - Но он не проявлял ко мне ни капли сочувствия, и был даже более жесток, чем остальные.

– Слыхал? А теперь возьмем вас с Мартином, - продолжает Стин. - Вы с ним друзья и напарники, хотя он человек, а ты маоли.

– Я не маоли, - возражаю. - Григ сказал, что ген во мне разрушен чипами.

– В генетическом смысле ты калека - да, но от этого не перестаешь быть маоли, - уточняет Стин. - Ну что? Закончили обсуждать общечеловеческие проблемы? Вернемся к нашим баранам?

– Вернемся, - соглашаюсь я. - Короче, вы меня убедили: Пауком может оказаться любой…

– …Из твоего окружения, - добавляет Стин. - Сто против одного, что он где-то рядом с тобой. Он занял место реального человека и играет роль. Гениально играет, так, что от оригинала его не отличит даже родная мать. А что касается Лонга… Он и в самом деле подозрителен. Он постоянно рядом с тобой, помогает, страхует в острых ситуациях, то есть, по сути, контролирует и охраняет тебя. И если бы разработчиком операции против тебя был я, то обязательно ввел бы в твое окружение такого человека, как Лонг. Так что Лонг если и не сам Паук, то, скорее всего, один из оперативников. Вернее, если это так, то настоящий Джордан Бинг, штурмовик по прозвищу Лонг, уже мертв.

– Мертв? - переспрашиваю я.

– Да, - откликается Стин. - Если оперативник занимает место кого-то из реально существующих людей, то этого человека сначала убивают. Впрочем, оперативники - это ерунда. Они выполняют конкретные задания Паука и знают только то, что им положено, то есть крайне мало. Они запросто могут быть не в курсе, под какой личиной сейчас прячется Паук. А вот он сам - единственный, кто владеет абсолютно всей информацией об операции. Он знает, где сейчас держат Грига, куда спрятали Ирэн, кто из оперативников внедрен в твое окружение. Паук руководит операцией, отдает приказы и раздает задания. Так что главное для тебя - Паук. Выйдешь на него, считай, победил.

Несколько мгновений мы молчим, а потом Стин повторяет:

– Так что давай, бери Паука в разработку. Выясни, кто он такой и заставь его плясать под свою дудку.

Моя физиономия изображает унылую гримасу. Ему легко говорить: выясни и заставь. А на деле… У меня осталось всего два дня, и за этот короткий срок я должен обыграть профессионала высочайшего класса. Так взглянем правде в глаза: это невозможно. Дилетанты не выигрывают у профессионалов! Тем более за два дня. Впрочем, и за год не выигрывают. Нет, надо отдать Пауку эти карты и закончить игру, ведь на кон поставлены жизни дорогих для меня людей!

Стин усмехается презрительно, а вот реакции Грига я не чувствую и благодарен ему за это. А еще мне становится стыдно перед ним, и я пытаюсь оправдаться:

– У Паука в заложницах Ирэн… А я даже не знаю, кто он такой… И ему помогают оперативники - тоже, небось, парни не промах… А я один… Я никому не могу верить. Даже Биллу. Даже Мартину. Ведь это могут быть уже и не они, а занявшие их места оперативники. Или сам Паук.

Хотя нет, Мартин - настоящий, ведь я только что видел его на трассе и уверен - ни один оперативник не смог бы пройти ее так, как это сделал он. Потому что в гонке Паук и иже с ним дилетанты, а вот мы с Мартином профессионалы, причем высочайшего класса, и на трассе нас не заменить.

Мне становится легче - я не один. Со мной Мартин… Ирэн… Григ… Стин… и даже Сятя…

Стин снова усмехается, на этот раз хорошо - по-дружески, и говорит:

– Знаешь, какое первое, оно же золотое правило разведчика-разработчика?

– Ну?

– Каждое, даже самое правильное решение всегда содержит в себе ошибку.

– И что это значит?

– Что ошибаются все без исключения. И профи, и дилетанты - все. Разница лишь в качестве ошибки. У дилетанта она бросается в глаза, а ошибку профессионала бывает очень и очень трудно найти. Но всегда выигрывает тот, кто сумеет-таки найти в действиях противника ошибку. Сумеет найти и обратить ее себе на пользу. Понял? Ищи в действиях Паука ошибку. Она есть. Ее не может не быть!

– Легко сказать, ищи, - ворчу я. - Кстати, а сам-то ты сейчас где? Почему бы тебе ни появиться, так сказать, вживую, и не помочь мне разбираться с Пауком?

– Я не могу, - отвечает Стин. - Я мертв. Я "живу" теперь только в душе Грига.

Мертв! Да, так оно и есть… Я вижу странную капсулу, похожую на раздавленного жука… Она и в самом деле раздавлена, покорежена чудовищным ударом… И Стин внутри раздавлен, смят… невозможно дышать… ребра расплющены… ноги отрезаны оторвавшимся куском обшивки… господи, больно-то как!… но сердце еще стучит, еще пытается бороться… тук-тук… нельзя умирать… тук-тук… нужно довести до конца… тук-тук… Григ… тебе теперь придется одному… тук… прости, что подвел, дружище… ту…

Сглатываю подступивший к горлу тугой комок и бормочу:

– Ты погоди, Стин. Это все потом, ладно? У меня еще будет время оплакать тебя, а сейчас…

– А сейчас слушай второе правило разработчика, - откликается Стин. - Любой, даже самый натасканный, самый тренированный, самый матерый профессионал не перестает быть человеком.

– В смысле?

– Ничто человеческое ему не чуждо.

– Ага. Это более-менее понятно. А еще правила есть?

– Конечно. Например, такое. Не стесняйся использовать шантаж. В девяти случаях из десяти это самое действенное средство.