Было уже десять минут седьмого. Десять минут седьмого! Из того, что я усвоил из составленного с моей помощью расписания перегрузки, и судя по утреннему полумраку, я считал, что сейчас что-то между пятью и шестью.

Я еще раз посмотрел на часы. Нет, ошибки не было. Шесть десять. Каррерасу хотелось бы уйти за горизонт, когда сработает «Твистер». В этом случае он до некоторой степени обезопасит себя от вспышки и радиации, но никто не знает, какой высоты волну вызовет ядерное устройство такой мощности. «Твистер» должен взорваться через пятьдесят минут. Спешка Каррераса была понятна. Интересно, что его так задержало? Возможно, «Тайкондерога» запоздала, или заманивание в ловушку потребовало больше времени, чем предполагал Каррерас. Хотя сейчас все это уже не имело значения.

Каррерас подал сигнал, и начали перегружать носилки. Я был первым. Иллюзий относительно безопасности этого последнего броска не было. Один неверный шаг любого из носильщиков в момент, когда борта кораблей сходятся, и от меня останется лишь красное пятно на поверхности металла. Очевидно эта мысль не покидала и матросов, которые несли меня. Все обошлось, а через минуту были доставлены и остальные носилки.

Нас положили на кормовой палубе, рядом с нашими пассажирами и командой. В стороне, под присмотром одного из охранников, стояли несколько офицеров и человек десять команды «Тайкондероги». Один из них, высокий, худой, сердитый человек лет пятидесяти, держал в руке бланк радиограммы и разговаривал с нашим старшим механиком Макилроем и Каммингсом. На рукавах его кителя красовались четыре золотые капитанские нашивки. Макилрой, не обращая внимания на предупредительно поднятый автомат охранника, подвел его к тому месту, где стояли наши носилки.

— Какое счастье, что вы все уцелели,— тихо сказал Макилрой.— Когда я в последний раз видел вас троих, я бы не поставил и ломаного гроша за ваши шансы выкарабкаться. Это капитан «Тайкондероги» Брейс. Капитан Брейс. Капитан Буллен. Старший помощник Картер.

— Рад познакомиться с вами, сэр,— хриплым шепотом произнес Буллен.— Но не при таких проклятых обстоятельствах.— Несомненно, старик начинал поправляться.— Про мистера Картера пока не будем, мистер Макилрой. Я намерен предъявить ему обвинения в оказании незаконной и необоснованной помощи этому проклятому злодею Каррерасу.— Принимая во внимание тот факт, что я спас ему жизнь, не позволив доктору Марстону его прооперировать, я имел основания считать, что он мог бы проявить и чуть больше благодарности.

— Джонни Картер? — Макилрой смотрел на него с недоверием.— Это невозможно!

— Вы получите доказательства,— мрачно ответил Буллен. Он взглянул на капитана Брейса.— Я ожидал, что вы, зная, с каким грузом идете, постараетесь избежать перехвата. Что такое эти пушки, в конце концов? Но вы этого не сделали. Вы ответили на сигнал бедствия, не так ли? Сигналы бедствия, ракеты, крики о помощи, сообщения, что тонут из-за повреждений от урагана, в общем, подойдите и снимите нас бедных. Я правильно излагаю, капитан?

— Я мог и уйти от него,— с горечью сказал Брейс. Затем с любопытством спросил: — А откуда вы это знаете?

— Потому что слышал, как наш первый помощник советовал ему, что это будет лучшим способом остановить корабль. Вот вам часть ответа, Макилрой.— Он взглянул на меня без всякого восхищения, затем сказал, обращаясь к Макилрою: — Пришлите пару человек, чтобы передвинуть меня ближе к переборке. Здесь я себя чувствую неуютно.

Я посмотрел на Буллена обиженным взглядом, но на него это не подействовало. Его носилки передвинули, и я остался один перед группой стоявших людей. Наблюдая за перегрузкой груза, я пролежал так минуты три. Контейнер в минуту. Даже когда лопнул и заменялся один из канатов, соединявших корабли, работа не сбилась со своего четкого ритма. Десять минут максимум, и все будет закончено.

Чья-то рука коснулась моего плеча, и я обернулся. Джулиус Бересфорд присел на корточки рядом со мной.

— Никогда не думал, что увижу вас еще раз,— откровенно сказал он.— Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем выгляжу,— не особенно убедительно ответил я.

— Почему вас оставили здесь в одиночестве? — с любопытством спросил он.

— Это,— объяснил я,— то, что называется бойкотом. — Капитан Буллен убежден в том, что я оказывал необоснованную помощь, или сотрудничал, как говорят юристы, с Каррерасом. Он мною недоволен.

— Глупости,— презрительно фыркнул он.

— Он сам слышал, как я это делал.

— Меня не интересует, что он слышал,— коротко отрезал Бересфорд.— Что бы это ни было на самом деле, он не мог слышать того, что ему показалось. Я сам совершаю столько же ошибок, сколько любой другой человек, может быть, даже больше, чем большинство людей, но я никогда не ошибаюсь в людях... И поэтому, мой друг, не могу даже выразить, как я доволен, как я рад. Неудачное, конечно, время и место я нашел, но тем не менее примите мои самые сердечные поздравления. Моя жена, уверяю вас, относится ко всему этому точно так же.

Он полностью отвлекал мое внимание. Один из ящиков угрожающе закачался на стропах. Если он упадет на палубу и разобьется, обнаружив свое содержание, то перспектива будущего для нас станет полнейшей абстракцией. На этой мысли задерживаться мне не хотелось. Поэтому я сосредоточился на словах Джулиуса Бересфорда.

— Простите, не понял,— сказал я ему.

— Я о работе в моем шотландском порту.— Он сдержанно улыбнулся.— Знаете, я очень доволен, что вы согласились. Но еще приятнее было узнать про вас и Сьюзен. Всю жизнь ее преследовали толпы бездельников, искателей приданого, но я всегда ей говорил, что наступит время и ты встретишь человека, которому наплевать на твои деньги, и я не буду стоять у вас на пути, даже если он окажется бродягой. Вот она его и встретила. И вы вовсе не бродяга.

— Нефтяной порт? Сьюзен и я? — я заморгал глазами.— Послушайте, сэр...

— Как это я не догадался, я должен был это предвидеть! — расхохотался он.— Это так похоже на мою дочь. Она даже не сказала этого вам. Ну мать ей задаст.

— Когда она вам это сказала? — вежливо спросил я. Когда я видел ее в последний раз, в четверть третьего ночи, ее отношение ко мне было весьма далеким от обожания.

— Вчера днем.— То есть прежде, чем предложить работу мне.— Но она еще сама вам скажет, мой мальчик, она намерена сказать.

— Ничего я не собираюсь говорить! — Я не знал, как долго Сьюзен стояла возле нас, но сейчас она была здесь, и ее резкий голос дополнялся таким же резким взглядом.— И никогда не скажу. Я просто сошла с ума. Мне стыдно за себя, что могла такое вообразить. Я слышала его, пала. Вчера ночью я была там, в лазарете, вместе с остальными, когда он говорил Каррерасу, как лучше остановить «Тайкондерогу».

Длинный гудок сирены привел повествование о трусости Картера к милосердному концу. Сразу же из всех уголков «Тайкондероги» начали появляться вооруженные люди в зеленом, несшие охрану мостика и машинного отделения во время перегрузки, которая была практически закончена. Оставался последний ящик. Я обратил внимание на то, что два человека с автоматами были одеты в голубую форму торгового флота: очевидно, это были радисты, которых Каррерас подставил на «Тайкондерогу». Часы показывали шесть двадцать пять. Каррерас закруглился довольно быстро.

А теперь и сам он перепрыгнул на кормовую палубу «Тайкондероги». Он что-то сказал капитану Брейсу. Слов я не расслышал, но видел, как Брейс с мрачным и суровым лицом неохотно покивал головой. Каррерас договаривался насчет гробов. Возвращаясь назад, он остановился рядом со мной.

— Как видите, Мигель Каррерас держит свое слово. Все перегружены в целости и сохранности.— Он взглянул на свои часы.— А мне все еще нужен помощник.

— Прощайте, Каррерас.

Он кивнул головой, повернулся и направился к своим людям, уже переносившим гробы на кормовую палубу «Тайкондероги». Они несли их очень почтительно, с такой нежной заботой, что было ясно: их содержимое им известно. Гробы поначалу я даже и не узнал. Как великий актер уделяет внимание самым мельчайшим деталям роли, так и Каррерас не удержался от последнего штриха — задрапировал гробы тремя звезднополосатыми флагами. Зная Каррераса, я был совершенно уверен, что он захватил флаги с собой при посадке на корабль.