— Любопытен в отношении чего? — проворчал я.— Ничего любопытного. Сколько этих вооруженных головорезов находится на борту «Кампари»?

— Сорок. Не плохо, да? Если уж точно, тридцать восемь бойцов. Одного убил капитан Буллен, и вы серьезно повредили руку второму. Где вы научились так стрелять. Картер?

— Случайно попал. Сердан уже пришел в себя?

— Да,— отрывисто бросил он, казалось, не желая говорить о Сердане.

— Он убил Декстера?— продолжал настаивать я.

— Нет. Вернер, медсестра. Тот, которого вы убили сегодня вечером.— Смерть одного из коллег до странности мало волновала этого профессионального гуманиста.— Униформа стюарда и поднос с едой на уровне лица. Ваш старший стюард, Уайт, дважды видел его и ничего не заподозрил, хотя он был на расстоянии тридцати футов от Уайта. Просто Декстеру не повезло, что именно он увидел, как этот стюард отпирал радиорубку.

— Полагаю, этот же кровожадный дьявол убил и Броунелла?

— И Бенсона. Бенсон заметил его, когда он выходил из радиорубки, ликвидировав Броунелла, и был убит. Вернер собирался сбросить его тут же за борт, но прямо под ним были люди, члены команды. Он перетащил его к правому борту. Опять внизу команда. Тогда он выбросил содержимое из ящика, где хранятся спасательные жилеты, и засунул Бенсона туда.— Каррерас ухмыльнулся.— А вам не повезло, что вы оказались рядом с этим ящиком, когда мы отправили Вернера вчера ночью избавиться от тела.

— Кому пришла в голову мысль насчет липового радиотехника в Кингстоне, который проделал отверстие из радиорубки в вентиляционную шахту над каютой Сердана подключил наушники к приемнику? Сердану, вашему старику или вам?

— Моему отцу.

— А идея троянского коня? Она тоже принадлежит вашему отцу?

— Он выдающийся человек. Теперь я понял, почему вы были нелюбопытны. Вы знали.

— Догадаться было нетрудно,— устало произнес я.— То есть нетрудно, когда было уже слишком поздно. Все наши неприятности по-настоящему начались в Карраччо. Теперь я знаю, почему так перепугались портовые грузчики, когда одна из клетей чуть было не выскользнула из строп. И знаю, почему ваш старик так внимательно изучал трюм — совсем не для того, чтобы выразить свое уважение мертвым, лежащим в гробах, а чтобы посмотреть, как его люди будут выбираться из этих контейнеров. И они выбрались вчера вечером и сорвали доски с люка. Сколько человек на контейнер, Каррерас?

— Двадцать. Им, беднягам, было страшно неудобно. Я думаю, у них были тяжелые сутки.

— Двадцать. Это два контейнера. Мы погрузили четыре. Что в остальных?

— Оборудование, мистер Картер, просто оборудование.

— Хотел бы я знать одну вещь.

— Да?

— Что скрывается за всем этим кровавым делом? Похищение? Требование выкупа?

— Я не имею права обсуждать с вами эти вопросы. — Он ухмыльнулся, — Во всяком случае, пока. Вы останетесь здесь, мисс Бересфорд, или позволите мне проводить вас в гостиную к вашим родителям?

— Прошу вас, оставьте молодую леди,— сказал Марстон. — Мне нужна ее помощь, чтобы обеспечить круглому      суточное дежурство возле капитана Буллена. У него в любой момент может случиться рецидив.

Как вам угодно. — Он склонил голову перед Сьюзен Бересфорд.— Желаю всем спокойной ночи.

Дверь закрылась. Сьюзен Бересфорд сказала:

— Значит, вот как они попали на борт. Но откуда знали об этом вы?

— Откуда знал? Вы же не думаете, что они спрятали сорок человек в дымовой трубе, не так ли? Как только нам стало известно, что это были Каррерас и Сердан, все стало очевидным. Они поднялись на борт в Карраччо. Там же были подняты на борт эти огромные клети. Два и два, мисс Бересфорд, всегда составляет в сумме четыре.— Ее лицо залил румянец, и она одарила меня высокомерным взглядом, который я проигнорировал. Я продолжал:

— Теперь вы оба понимаете, что это значит?

— Пусть он сам скажет, доктор — ехидно поддела мисс Бересфорд.— Он же умирает от нетерпения поделиться с нами.

— Это значит, что за всем этим кроется нечто очень и очень серьезное,— медленно сказал я.— Все грузы, за исключением грузов в открытых портах и подпадающих под определенные условия при перегрузке, что в данном случае неприменимо, должны осматриваться таможней. Эти же контейнеры прошли через таможню в Карраччо, что означает, что таможня знала об их содержании. Этим, вероятно, и объясняется, почему так нервничал наш агент Карраччо. Но таможня их пропустила. Почему? Потому что имела на то указание. А кто может дать такое указание? Их правительство. Кто дает указания правительству?

— Конечно же, глава хунты, в конечном счете он и есть правительство. Глава хунты,— задумчиво продолжал я,— непосредственно и стоит за всем этим. А мы все знаем, что ему отчаянно нужны деньги. Интересно, интересно...

— Что интересно? — осведомился Марстон.

— Я и сам не знаю. Скажите, доктор, у вас есть возможность приготовить здесь чай или кофе?

— Никогда не видел такой амбулатории, где бы это нельзя было сделать, мой мальчик.

— Какая замечательная мысль! — Сьюзен Бересфорд вскочила на ноги.— Я с удовольствием выпью чашечку чаю.

— Кофе.

— Чаю.

— Кофе. Ублажите больного человека. Это должно быть очень познавательно для мисс Бересфорд. Я имею в виду приготовить себе кофе самостоятельно. Налейте в кофейник воды...

— Прекратите, прошу вас.— Она подошла к моей постели и спокойно взглянула мне в глаза.— У вас короткая память, мистер Картер. Я же ведь сказала вам позавчера вечером, что сожалею, очень сожалею. Помните?

— Помню,— признал я.— Извините, мисс Бересфорд.

— Сьюзен. — Она улыбнулась.— Если хотите получить свой кофе.

— Шантаж.

— О, ради бога, зови ее так, как ей хочется,— с раздражением вмешался доктор Марстон.— Кто от этого пострадает?

— Указание доктора, уступая, сказал я.— Хорошо, Сьюзен, принесите пациенту его кофе.— Это вряд ли были нормальные обстоятельства. Позже я мог опять обращаться к ней по-старому.

Прошло пять минут, и она принесла кофе. Я взглянул на поднос и спросил:

— Что? Только три чашки? Должно быть четыре.

— Четыре?

— Четыре. Три для нас и одна для нашего Друга снаружи.

— Нашего друга... вы имеете в виду охранника?

— Кого же еще?

— Вы что, сошли с ума, мистер Картер?

— Если по-честному,— пробормотал Марстон,— то для вас он Джон.

Она холодно взглянула на него, свирепо посмотрела на меня и повторила ледяным голосом:

— Вы что, сошли с ума? С какой стати я должна угощать этого головореза кофе? Ничего подобного я...

— У нашего старшего помощника всегда есть причина для его действий,— неожиданно пришел мне на помощь Марстон.— Сделайте, как он просит.

Она налила чашку кофе, вынесла ее за дверь и вернулась через несколько секунд.

— Он взял ее? — спросил я.

— Не просто взял. Похоже, что он ничего, кроме нескольких глотков воды, не видел за весь день.

— Я этому верю. Могу себе представить, что в этих контейнерах с питанием у них дела обстояли неважно.— Я взял свою чашку кофе, выпил ее и поставил на поднос. Кофе был именно таким, каким и должен быть.

— Ну как? — поинтересовалась Сьюзен.

— Превосходно. Я безоговорочно забираю назад свое предположение, что вы даже не знаете, как вскипятить воду.

Она и Марстон переглянулись, и затем Марстон спросил:

— Ты больше ничем не собирался заняться сегодня вечером. Джон?

— Совершенно. Единственное чего я хочу, так это выспаться.

— Именно поэтому я положил тебе в кофе сильное снотворное.— Он внимательно посмотрел на меня.— Кофе обладает удивительной способностью маскировать посторонний вкус, не так ли?

— Я знал, что он имеет в виду, и он знал, что я понимаю, что он имеет в виду. Я признался:

— Доктор Марстон, я абсолютно уверен в том, что здорово недооценивал вас.

— Чувствую то же самое,— сказал весело он.— На самом деле, чувствую то же самое.

Сквозь сон я ощутил, что болит моя левая нога, не очень сильно, но достаточно для того, чтобы меня разбудить. Кто-то тянул ее, делал рывок, на несколько секунд отпускал и затем дергал ее снова. И делая это, он продолжал непрерывно говорить. Мне очень хотелось, чтобы этот кто-то, кто бы он ни был, прекратил это безобразие. Разве он не знает, что я болен?