Данное объяснение причины гибели Бенсона было ничем не хуже любого другого. К сожалению, все изложенное капитаном было чистой правдой.

— И поэтому, леди и джентльмены, я рекомендую вам, и весьма настоятельно, не подходить ночью к поручням корабля, если рядом с вами никого нет. Я был бы в высшей степени признателен вам, если бы вы помнили об этом постоянно.

Я посмотрел, насколько позволяла ноющая шея, на сидящих вокруг пассажиров. Они, безусловно, будут помнить. С этого момента никакая сила не заставит их приблизиться ночью к поручням «Кампари».

— Но,— продолжил с чувством Буллен,— если мы позволим себе с грустью размышлять о подобных вещах, это не поможет беднягам и не принесет пользы нам. Я не могу просить вас сейчас же выбросить из головы воспоминания о происшедших смертях, но все же прошу вас не держать их в мыслях долго. На корабле, как и повсюду, жизнь продолжается, а на корабле, скажу я вам,— особенно. Вы находитесь на борту «Кампари», чтобы насладиться круизом, а мы здесь для того, чтобы помочь вам насладиться. Прошу вас сделать все возможное, чтобы способствовать нам в скорейшем возвращении корабля в нормальное русло.

Послышались приглушенные одобрительные голоса, затем со своего стула рядом с капитаном поднялся Джулиус Бересфорд.

— Вы не будете возражать, сэр,      если я скажу несколько слов? — Он мог купить компанию «Голубая почта», и эта покупка не отразилась бы на состоянии его банковского счета, но все же он просил позволения выступить и называл старину Буллена сэром,

— Конечно нет, сэр.

— Дело обстоит так.— Джулиус Бересфорд столь часто выступал на заседаниях правлений различных фирм, что чувствовал себя легко и непринужденно, обращаясь к любой аудитории, независимо от того, сколько миллионов долларов было во владении ее слушателей.— Я согласен, и согласен полностью, с каждым словом, произнесенным нашим капитаном. Капитан Буллен упомянул, что и он, и его экипаж считают своим долгом сделать все возможное для того, чтобы мы, пассажиры, получили удовольствие от круиза. Принимая во внимание печальные обстоятельства, которые сложились сегодня утром, я считаю, что мы, пассажиры, должны также предпринять все возможное со своей стороны, чтобы облегчить капитану, офицерам и команде их усилия по нормализации обстановки на корабле. В связи с этим я хотел бы сделать первый шаг и пригласить всех присутствующих на небольшой прием, который состоится сегодня вечером. Леди и джентльмены, сегодня день рождения моей супруги! — Он улыбнулся, глядя на сидящую рядом миссис Бересфорд.— Она забыла, какой именно. Не имею возможности пригласить вас на праздничный обед, поскольку не смогу выдумать никакого особенного блюда по сравнению с теми, которыми Антуан или Энрике потчуют нас ежедневно. Но мы с миссис Бересфорд будем вам признательны, если соблаговолите прийти к нам сегодня на коктейль. Семь сорок пять. В гостиной. Благодарю вас.

Я взглянул на сидевших за столом. Мигель Каррерас слегка кивал головой, как бы полностью разделяя и одобряя мотивы, которыми был движим Бересфорд. Мисс Харбрайд светилась от удовольствия: она обожала Бересфордов, но не за их деньги, а за то, что они были одной из самых старинных американских семей, одному богу известно, сколько поколений стояло за ними. Мистер Гринстрит, ее муж, как всегда, внимательно изучал скатерть. А Тони Каррерас, еще более импозантный, чем обычно, откинулся в кресле и с легким изумлением и интересом, размышляя, разглядывал Джулиуса Бересфорда. Но, быть может, он разглядывал и Сьюзен Бересфорд. Сейчас более чем когда-либо, я был уверен, что у Тони Каррераса не все в порядке с глазами. Почти невозможно было определить, куда они смотрят. Он поймал мой взгляд и улыбнулся.

— Вы придете, мистер Картер? — Он обладал свободной, но без малейшего намека на снисходительность, легкой манерой общения, которая проявляется при наличии очень большого капитала. Тони Каррерас мог бы мне понравиться.

— Боюсь, что только на несколько минут. Я заступаю на вахту в восемь часов.— Я улыбнулся.— Если прием продлится за полночь, я присоединюсь к вам.— Черта с два я присоединюсь к ним, в полночь я буду водить по кораблю полицейских из Нассау.— А сейчас прошу меня извинить, я должен сменить вахтенного офицера.

На палубе я чуть было не столкнулся с Уайтхедом, нашим молодым матросом с волосами песочного цвета, который обычно стоял в мою вахту на мостике. В его обязанности входило поддерживать связь с машинным отделением, наблюдать за морем, приносить и уносить документы и готовить кофе.

— Что вы здесь делаете? — резко спросил я. Когда молодой Декстер был на вахте, я хотел, чтобы рядом с ним было как можно больше наблюдательных глаз и ясных голов — у Уайтхеда было и то, и другое.— Вы знаете, что в мое отсутствие не имеете права покидать мостик?

— Простите, сэр. Но меня послал Фергюсон.— Фергюсон был рулевым на утренней вахте.— Мы пропустили два последних изменения курса, и он очень обеспокоен.— Каждые пятнадцать минут мы поворачивали на три градуса на север — делали это медленно, чтобы не привлекать внимания.

— Зачем вам являться ко мне с такой ерундой? — раздраженно осведомился я.— Четвертый помощник Декстер может и сам прекрасно справиться с таким делом.— Справиться он не мог. Одним из недостатков совместных дежурств с Декстером было то, что приходилось врать без зазрения совести, дабы поддерживать перед подчиненными авторитет их горе-начальника.

— Да, сэр. Но его нет на мостике, мистер Картер. Он уже минут двадцать как ушел и до сих пор не вернулся.

Я резко оттолкнул Уайтхеда и бегом, перепрыгивая через три ступеньки, бросился к мостику по сходному трапу. Заворачивая за угол, я мельком увидел выражение лица Уайтхеда, изумленно глядевшего мне вслед. Вероятно, он решил, что я сошел с ума.

5. Среда. 8.45 — 15.30

Фергюсон, высокий, мрачный и почти лысый кокни обернулся, когда я влетел в рулевую рубку через дверь первого крыла мостика. Его лицо выразило облегчение.

— Наконец-то, рад видеть...

— Где четвертый помощник? — требовательно спросил я

— Понятия не имею, сэр. Эти изменения курса...

— К черту изменения курса! Куда он пошел?

Фергюсон с удивлением смотрел на меня. У него было такое же выражение лица, что и у Уайтхеда несколько к      минут назад, трусоватое любопытство человека, беседующего с помешанным,

— Не знаю, сэр. Он не сказал.

Я подскочил к ближайшему телефону, соединился с рестораном и попросил позвать Буллена. Услышав его голос, я сказал:

— Это Картер, сэр. Не могли бы вы немедленно подняться на мостик?

Последовала короткая пауза, затем он спросил:

— Зачем?

— Пропал Декстер, сэр. Он стоял на вахте, но ушел с мостика двадцать минут назад.

— Ушел с мостика,— голос Буллена звучал ровно, но это явно стоило ему больших усилий. Никакой папа не мог бы спасти юного Декстера от расставания с «Кампари», если бы он не сумел объяснить причин отлучки.

— Искали его уже? Он ведь где угодно может быть.

— Именно этого я и опасаюсь, сэр.

Раздался щелчок, и я повесил трубку. В рубку явился все еще ошарашенный Уайтхед. Я распорядился:

— Найдите третьего помощника. Передайте ему от меня привет и спросите, не может ли он на несколько минут зайти на мостик. Фергюсон?

— Да, сэр? — в его голосе звучала настороженность.

Мистер Декстер ничего не сказал, когда уходил?

Он сказал что-то вроде: «Минутку, черт побери, что здесь происходит?» Или нечто подобное, я не уверен. Затем он сказал: «Держите курс. Я мигом вернусь» и убежал

— И все?

— Все, сэр.

— Где он стоял в тот момент?

— На крыле правого борта. У двери снаружи.

— И он спустился в эту сторону?

— Да, сэр.

— Где был в это время Уайтхед?

— Снаружи, на левом крылец Лицо Фергюсона и его тон выражали его полную уверенность в том, что перед ним стоит помешанный, но он все равно держался спокойно.