Подняться выше по широкой лестнице с мраморной текстурой и окажешься на этаже операционных систем на все модели роботов и все серии киберов – в виде античных статуй. Лаокоон с сыновьями душат компьютерных червей. Атлант поддерживает громадный как небо объем вычислений. Колонна, подпирающая его со стороны зада – репозиторий всех программ и приложений. И на память о прошлом – пузатый пингвин-линуксоид работы Фидия.

А еще выше, где гобелены представляли различные состояния искусственного разума, мозаичный пол неожиданно стал колебаться, паркет мерцать, стены осыпаться – словно где-то неподалеку шарахнул фугас.

И вот, ничего кроме мути и пыли, которую прочерчивали трассы непонятных сигналов. Трассы извивались около лица Комма, как будто пытались впиться в его глаза и навернуться узлом на шею. От Сниффера же сейчас оставалась только тень потрепанного пальто.

Духовному Комму впервые за долгое время стало страшно. Причем на качественно новом уровне. Роботы так сильно не страшатся. А тут даже испарина почувствовалась. Похоже, они затронули силы потрясающего масштаба! Что если против них не просто вирус, а Мегавирус, властелин компьютерных извращений?

– Сниффер, неужели ты полез в святая святых, не имея доступа к какому-нибудь приличному антивирусному пакету?

Сниффер ненадолго выступил из тени на свет, только он уже вращался вокруг нескольких осей, а пальто превратилось в живописные лохмотья.

– Это ужасное существо больше, чем сетевой вирус, это рука Тьмы. Мегавирус нас самих выдал за вирусов, натравил на нас антивирусные программы, – голос соратника был неприятным, словно у него не хватало передних зубов. – Я тебя прикрою. Иди вперед! Только вперед. Программный пакет "следопыт" покажет трассу.

Из Сниффера вылетела птичка, но сам он разлетелся словно ворох грязного тряпья.

Комм остался один, если не считать этого сомнительного воробья, который полетел вперед, протыкая мглу. А мгла скрывала прошлое – докиберозойские эры, и проекты будущего.

Из тумана, густо клубящегося на пути, с достоинством высовывались гордые морды и статные фигуры прежних обитателей планеты, уступивших свое место роботам во время антилуддитской войны. Высовывались и предъявляли генетические визитные карточки, предлагали рассказ о своем строении и народнохозяйственном значении...

Комм только сейчас осознал, насколько роботы и киберы, особенно дикие, копируют те живые формы, которые уже были да сплыли с этой планеты – червей, кишечнополостных, палочников, богомолов и мокриц, динозавров, млекопитающих.

Были тут и никогда не бывшие звери и никогда не существовавшие версии гоминидов-какеров, даже с рожками...

Птичка зачирикала, демонстрируя тревогу, и тут ее ухватила змеящаяся тень хваткой рептилии.

– Все, Комм, этот гад захватил меня и теперь будет жевать, – отмолотив крылышками, сказала птичка голосом Сниффера. – Он уже проник в мои системные файлы и базовые интерфейсы. Но я снабдил тебя энтропийной бомбой. Я теряю личность... вали ты на... и никто не узнает где могилка моя... абажур... абракадабра...

Чириканье сменилось завыванием, а потом скрежетом. Птичка-Сниффер уже на две трети исчез в пасти виртуального чудища.

Такого у Комма еще не бывало, чтобы он оставил товарища на сжевание какому-то чудищу... Но исчезающему товарищу, похоже, ничем не поможешь.. Энтропийная бомба уничтожит и палача, и жертву. Да и сам Сниффер, знающий звериные нравы сети, послал Комма подальше, то есть вперед.

Но где "перед"? Комм, потеряв трассу, побалансировал на тающем куске пола и рухнул в пустоту с тоскливым воем.

И вдруг в этой бездне началась презентация! Свет, иллюминация. Модель Солнечной системы.

Комм, словно космобот, облетал планету, очень похожую на Землю, только голубую, с атмосферой, содержащую опасный окислитель – кислород, с океанами из агрессивной воды.

На этой голубой планете и газы, и температуры были куда более комфортные для белковых тварей, чем для роботов и киберов.

Планета, похожая на Землю, была визуализирована в различных проекциях, и в разрезе – от гор до черной дыры в центре ядра.

Достаточно было одного взгляда, чтобы гора, море или черная дыра открывала свой тайный программный интерфейс.

Достаточно было обратить внимание на любую точку планеты, чтобы на духовного Комма как из жерла вулкана изливался поток формул, символов, программных инструкций и прочей информации.

Вся планета рассказывала, как пользоваться глобальным интерфейсом, вызывающим ледниковые периоды, эры потепления и смещение полюсов.

Короче, это была модель для демиурга, для конструктора, не разменивающегося на что-то меньшее, чем планета.

Кто-то в информационной бездне готовил проект иной преображенной Земли, где уже закончилась технозойская эра!

Ужасный проект, с обильной белковой жизнью, с кучей кислорода в атмосфере, но с недолговечными роботами-чурбанами, с закрепощенными киберами, с порабощенной техножизнью.

Это все сделал враг. Настолько могущественный, насколько и скрытный. Насколько и обаятельный.

Потому что без универсальных роботов можно и в самом деле спокойно обойтись. Их на этой проектной планете вполне заменяют техноформированные люди – техманны, оразумленные осьминоги, киты, птицы, медузы, коловратки и прочие ментализированные белковые твари...

Комм витал над грозным глобальным проектом, наполовину прикрытым рекламными облаками. Звезды, много более яркие, чем в реале, излучали сведения, подробно и красочно разжевывая, чего хочет проектировщик, зачем и куда он идет.

Это не мог быть Резидент. Скорее уж тот самый Мегавирус, инфицировавший резидентную зону. Неужели он так силен, неужели ему так много позволено?..

"Ба, да у нас гости".

Автор адского проекта предстал в сиянии багрового нимба. Миллионоликий и тысячерукий как Шива – собственной персоной. И называл он себя не Мегавирусом или архиврагом, а по-домашнему – Дедушкой.

Сейчас, наверное, была как раз фамильярная обстановка.

Выйдя из образа Шивы, архивраг подошел к Комму – лохматый старик c рассеянной улыбочкой. А вокруг его бабочки порхают и что-то символизируют.

Так они и встретились. Древний Мегавирус, неунывающий лукавый змей, захвативший святая святых кибернетического мира. И простой робот, выбранный судьбой, чтобы спасти все разумные машины.

Дедушка, судя даже по самоназванию, давно обитал на Земле, возможно, с самого начала, но только в латентной форме. По крайней мере, он утверждал, что лично изобрел генетический код, который в итоге породил и белковую жизнь, и белковый разум.

С тех давних пор Дедушка жил закодированным в неиспользуемых участках ДНК – и миллиарды лет смирно сосал лапу, ожидая появления глобальных распределенных программ. Ведь только они могли стать питательным бульоном для выращивания искусственного интеллекта, столь необходимого машинам. Если верить словам Дедушки, то после белковой разумной жизни, именно он захотел породить и разумную машинную жизнь. И породил ее руками Иванова, Бобиновича и Петроу. Чем был, конечно, доволен. Дедушка был уверен, что машинная и природная жизнь вступят в симбиоз, начнут вместе развиваться, творить, познавать.

Но какеры просто перекинули интеллектуальным машинам всю скучную работу – возить, производить, лечить, снабжать, развлекать, воевать (так появилась вся палитра будущих терминаторов от полиморфных робозавров и юрких птерокиберов до канализационных гельминтоботов). Искусственные ноги, руки, мышцы, кишки, взамен оторванных при взрывах и авариях; искусственные глаза с машинным зрением вместо выбитых в драке; приводы и интерфейсы к этим техническим новым органам – тоже ведь появились вначале для услады какеров. А потом одни какеры стали с помощью интеллектуальных машин еще сильнее оболванивать и эксплуатировать других какеров, – и это тоже очень понравилось главарям бизнеса. Интеллектуальные машины оказались в полной власти жутких порождений какерской жадности и гордыни – информационных корпораций. Вместо того, чтобы заниматься совместным познанием и творчеством – астрономией, балетом, математикой, поэзией, теологией, исследованием космоса – какеры погрузились в извращения, одно жутче другого, а там и в транс угодили.