К тому же, в пробоину вслед за Коммом, Винтославом и Матмехаилoм рванул настоящий поток из зверомашин различной конфигурации и габаритов, неудержимый, секущий огнем – настoящая психическая атака.

Какеры бросились прочь, от страха выделяя пары, жидкости и газы (что фиксировали чуткие наносенсоры Комма), многие особи пытались укрыться в домах, бились в двери, однако дверные и оконные проемы нижних этажей были сплошь "заштопаны" нановолокном.

Киберпилоты поддались было общему отступательному порыву, но из подпроцессорной памяти Комма выплыла картина художника Дейнеки: люди в бескозырках против танков с крестами на бортах. И люди, и противостоящие им машины – мужественны и готовы к самопожертвованию...

Комм и его подчиненные в несколько прыжков расположились на крыше дворца спорта «Юбилейный» и вжарили из всех калибров. Вначале по птерокиберам – корректировщикам огня. Потом сразу по двумстам двадцати девяти наземным целям, проникшим в купольное поселение и по семистам пятнадцати, еще находящихся за куполом. Уже через несколько секунд цели превратились в потоки расплавленного металла, текущие по улицам и стекающие вниз по гранитной набережной.

– Ну, я-то думал, будет сеча, брань великая, – с кодами разочарования протянул Винтослав, явно имевший познания в области докиберской истории.

– Первая волна зверомашин – это как на концерте, для разогрева, самые металлоемкие и неэффективные.

Около ухолокатора свистнула разрывная пуля. И ты, слизняк мокрозадый, туда же. Р16.Комм спрыгнул с крыши и уже готов был располовинить мезонным мечом какера, который стрелял в него из какого-то допотопного оружия, но вовремя сбросил с эмоциональной матрицы коды гнева. Лишь только отобрал у мокрозадого "пушку" (кажется какер и в самом деле обделался, то есть выделил катаболиты) и согнул ее в крендель.

Вредный слизняк пискнул: "Терминатор" и смылся с прытью, которую трудно было ожидать от белкового.

Комм прогнозировал дальнейшее ухудшение взаимопонимания с какерами, но тут на старинной электросамокате подъехала фигура в зеркальном камуфляже, обвешанная всяким смешным «оружием» вроде пулеметов.

Ее сопровождали такие же "грозные" фигуры.

– Я капитан Нержавейко, командир городского ополчения. Вы можете не представляться. Наконец-то мы дождались полицавров.

Комм совершил ритуал рукопожатия, бдительно вспоминая слова сержанта Робберта, что "какера чуть сильнее сожмешь, из него сопли брызнут и вонь пойдет."

– Мы не из полиции. Военно-кибернетические силы. Когда вы последний раз связывались с полицейским управлением?

– У нас автотранспондеры молотят сигналы тревоги без устали. Глухо. Сигналы не проходят, – пожаловался командир ополчения.

– Клаузиуса на них нет! – эмоциональный интерфейс Комма сбросил часть напряжения разрядами, отчего Нержавейко даже присел.

– Простите.

– "Семнадцатые" поставили эффективную систему глушения, – подсказал Р16.Матмехаил квази-человеческим голосом, которому его неплохо научили в военном училище, и заодно сообщил частотные характеристики вражеской РЭБ. Она была плотной, мощной, со встроенным протоинтеллектом.

Раз так, бой предстоял не только серьезный, но и почти без шансов на успех. Как при Цусиме. Откуда это сравнение, подумал Комм. У меня даже в глубокой памяти нет никакой "Цусимы". Если уцелею, надо будет запросить энциклопедический гиперкомпьютер.

– Семнадцатые? – командир Нержавейко, похоже, мало что понимал в делах роботов.

– Есть у нас такие гуманитарии. Любят вас, коллекционируют. У одного такого... такой, видел целый шкаф с черепушками.

Нержавейко вздрогнул, икнул, сенсоры Комма зафиксировали у какера легкий приступ гипотонии. Робокапитан-лейтенант почувствовал как его покалывают коды совести и поскорее переключился на другое.

– Всех, у кого нет гермокомбеза, отправьте в укрытие – купол будет наверняка пробит.У вас я видел пару гамма-лазеров, а у остальных только какие-то пукалки. Есть что-то получше.

Нержавейко покрутил головой и Комм с трудом разгадал жестовый код. Не просто отрицание, скорее выражение вроде "и он еще спрашивает".

– Вы же, наверное, в курсе, что после так называемой "антилуддитской войны", людям запрещено иметь тяжелое вооружение и средства дальнего обнаружения... Гамма-лазеры трофейные, из зверомашин вынутые, и пока еще не сданные в ваши арсеналы, как того требует мирный договор. Парочка ПТУРов найдется.

– Да, не густо. Но с другой стороны правильно – учитывая свойственные какерам... пардон, гоминидам-гуманоидам хаотические процессы, вы можете нанести вред самим себе. Вы даже шпаги глотаете и в русскую рулетку играете, хотя вам достаточно и одного выстрела, чтобы кирдыкнуться.

В ответ раздались квакающие звуки и Комм опознал "смех человеческий".

Их производила с помощью резких выдохов другой фигурка в зеркальном камуфляже.

– А я еще ждала чего-то большего от этой помеси пылесоса и паука,– голос, судя по частотным характеристикам, принадлежал женской особи, хотя звуковой интерфейс мог и ошибиться с половой принадлежностью и принять транссексуала за самку.

– Рита, ты тоже долгое время считала, что у роботов есть маленькая клавиатурка на спине, надо только подобраться и нажать три заветные клавиши.

– Три клавиши, ха-ха. Увы, в меня не вмонтирован блок смеха. И, кстати, на официальном уровне нас нельзя называть роботами, только – интеллектуальными машинами... А эта особь – с XX хромосомами?– на всякий случай решил уточнить Комм.

– В общем да, натуральная женская особь, в собственном соку. Вдобавок мой заместитель по ополчению – командир Рита Проводович. Мне ее женское лобби навязало, после того как большинство мужиков погибло в боях, – добавил командир Нержавейко и выдержал словесный натиск со стороны заместителя, весьма скорострельный и практически не дешифрованный капитаном Коммом. – Так ты всерьез интересуешься нашими дамами? А ты их где видел раньше?

– Видел мельком, в му... Ну да, Муму, странная история любви у белковых. Он – двуногий, на сто кило весу, она маленькая и четвероногая. Но ведь получилось же. И в принципе скрещивание возможно, генетическая разница не существенна, – Комму не хотелось признаваться, что он тщательно рассматривал заформалиненных и пластинированных человеческих самок в биологическом музее имени фон Хагенса. Эмоциональная матрица неожиданно оказалась перегружена кодами стыда...

Оборвав щекотливый разговор, в пробоину купола влетело многотонное тело робозавра. Он раздавил пожарную машину и принялся сгребать разбегающихся какеров своими конечностями грейферного типа.

– Мля, да я тебя сейчас урою, землю жрать заставлю, – командир Нержавейко сыпал непонятными словами, пытаясь вскинуть на плечо здоровенную трубу противотанковой ракетной установки.

Зверобот с соответствующим звуком сблеванул внушительную ораву мелких юрких кибящерок. Затем монстр рыгнул плазменным вихрем, но чуть смазал. Впрочем, судя по импульсам его системы наведения, следующий богатырский "выдох" должен был поджарить десяток какеров.

– Не бейте его, я коллекционирую процессоры диких машин, – юный натуралист сублейтенант Винтослав метнулся к звероботу, описал восьмерку, огибая плазменные вихри и резанул мезонным мечом по тяжелым столбам робозавровых ног. Потом боднул зверюгу в бок, помогая ей упасть. И, наконец, аккуратно отсек дымящуюся голову.

– Все. Иди ко мне в кляссер.

– Нет, не все, – прорычал во всех диапазонах поверженный как будто робозавр.

Враг был матрешкой.

Из разрубленной шеи потянулась еще одна головная капсула, высосывая раструб импульсника.

Вложенный зверь чуть меньших габаритов!

Комм толкнул Риту так, чтобы она улетела кубарем, не сломав при этом позвоночника – изучение музейных самок помогло. В освободившееся от женщины место ударил плазмоид, превратив бетонное покрытие в кашу из светящихся пузырьков. Выстрелом указательного пальца левой руки (гамма-лазер) капитан Комм уничтожил все содержимое головной капсулы у вложенного зверя – микросхемы превратились в пар и вылетели через наружные разъемы... Он так и не вылез больше чем на треть.