Тихо выскальзываю из комнаты и иду в ванную комнату. Принимаю душ, чищу зубы. Не включая фен на полную мощность, долго сушу волосы. Затем наношу на лицо увлажняющий крем, прохожусь по ресницам тушью, немного придаю блеска губам. Оставшись довольной своей внешностью, рискую наконец выйти в коридор.

— Доброе утро, — тут же разносится по квартире бодрый голос дяди.

— Добрый день, я бы лучше сказала, — констатирую, входя в гостиную, где Егор сидит на диване с чашкой кофе в руках. — Давно проснулся? — мысленно поздравляю себя с тем, что несмотря на гулко бьющееся в груди сердце от вида обнаженного торса Субботина, мой голос спокоен и лицо не поменяло цвет.

— Когда ты стала сушить волосы, — он задумчиво рассматривает мою шевелюру. Затем его взгляд опускается ниже, и наши глаза встречаются.

— Извини, я не хотела тебя разбудить.

— Просто непривычно просыпаться, когда в квартире есть кто-то, кроме меня. Давно позабытое чувство.

— Разве Катя не остается у тебя ночевать?

— Остается, конечно, иногда. Но она у меня такая соня, что просыпается ещё позже, чем я сам.

— Понятно. Сколько ей, кстати? Мама рассказывала о вас, но… — замираю, не зная, стоит ли говорить то, что крутится на языке.

— Продолжай, трусиха, — он поднимается с дивана и идет по направлению ко мне. Я мгновенно забываю о том, что хотела сказать. Татуировка, которую я вчера увидела на его руке, оказывается не заканчивается на плече, она витиевато изгибается и продолжается на груди. Хочется рассмотреть пристальнее эту вязь, но виновато отвожу глаза в сторону. Неприлично так пялиться. — Пошли на кухню, — он останавливается возле меня. Вблизи его глаза кажутся ещё более голубыми, ещё более бездонными. — Пора завтракать.

На автомате иду туда, куда сказал Субботин. На кухне стараюсь примоститься как можно дальше от него. Егор обладает странной способностью выбивать у меня из головы все здравые мысли.

— Так что ты хотела сказать? — напоминает он. — Что ты на завтрак хочешь? — он лезет в холодильник.

— Ничего не хочу, — отвечаю, глотая выделившуюся слюну. — Просто чая попью.

— Опять просто чай? Ты вчера за целый день хоть поела чего-то существенного? — хмурится, вглядываясь в меня. — Или так и ходила голодная?

Если честно, то он почти прав в своих догадках. Ела, конечно, что-то, но совсем чуть-чуть. Я не хочу брать чужую еду. Только говорить об этом Егору не буду. Уверена, ему это не понравится. Вот сегодня куплю что-нибудь в магазине за свои деньги, потом нормально поем.

— Я хотела сказать, что мама много рассказывала о вас. Но, мне кажется, она напутала что-то, — лучше уж говорить на эту тему, чем о еде. — Например, она говорила, что тебе уже за тридцать пять, ближе к сорока годам. Она точно не помнит, в каком году ты родился. Кате, по словам мамы, примерно, семь.

— Хорошо сохранился, да? — смеется Егор.

— Так это правда?

— Нет. Мне в декабре будет тридцать четыре только. А Кате, действительно, почти семь. Осенью в школу пойдет. Что ещё рассказывала твоя мама? — Егор открывает себе творог со сливками и садится напротив меня.

— Рассказывала, что у тебя красивая жена, — несколько натянуто рассказываю я. На самом деле всё больше раздражаюсь из-за того, что Субботин полураздет. Неужели он не понимает, что это неправильно? Мы же не на пляже в конце концов.

— Была, — уточняет Егор, с удовольствием поедая источник белка.

— Вы давно развелись?

— Почти три года уже прошло. Лера, кстати, уже успела выйти замуж опять.

— Ничего себе, — искренне удивляюсь я. При этом старательно увожу взгляд от Егора.

— Так что сейчас мы с ней хорошие друзья, — он выбрасывает пустую упаковку в мусорку. — Поешь что-нибудь, — снова предлагает он.

— Не хочу, — уверенно отказываюсь, хотя в желудке неприятно тянет.

— Успеешь ещё похудеть, — ухмыляется он.

В голове тут же вспыхивает мысль о том, что Субботин, как и я сама, считает, что мне не мешало бы сбросить пару килограммов. Конечно, это только моя мама свято верит в то, что я едва ли не идеал красоты. Как бы не так… Я, возможно, симпатичная девушка, но уж точно не идеал.

— Я не худею. Просто пока не хочу ничего есть, — вяло оправдываюсь. Непонятная тоска сжала вдруг сердце. Значит, я оказалась права в оценке своих форм. Вот даже Егор подтвердил, что мне нужно худеть.

— У тебя есть парень? — интересуется вдруг Субботин.

Тут же ощущаю, как волна жара прокатывается по лицу.

— Нет. Почему ты об этом спрашиваешь?

— Ну, ты же у меня спрашиваешь про жену. Мне тоже интересно больше узнать о тебе. Или предлагаешь шарахаться друг от друга по углам и не разговаривать?

— Нет, конечно, — хотя не уверена, что не выбрала бы такой вариант.

Правда, стоит признать, что сегодня мне уже чуть легче общаться с Егором. Если бы он еще оделся… Но надеяться на это не стоит. Субботина, судя по тому, как вольготно он себя чувствует, полунагота нисколько не смущает.

Или это я такая забитая и зажатая? Не зря ведь Егор вчера спрашивал об этом. Расстраиваюсь ещё сильнее. Рядом с Субботиным чувствую себя откровенной неудачницей, хотя прежде никогда даже не задумывалась об этом. Да, было сложно, да, мечты не сбывались, да, хотелось иногда невозможного, но так отвратительно мне ещё никогда не было. Меня словно заставили взглянуть на себя со стороны, показали жизнь, которой у меня, может, никогда и не будет даже. Смогу ли я хоть когда-нибудь стать на одну ступеньку с Егором? Смогу ли стать достойной, чтобы войти в круг людей, с которыми он общается по собственному желанию, а не потому, что… они просто бедные родственники?

Егор

Воскресенье, 21 июня

Неспешно шагая с Алиной по улице, на которой живу уже больше двух лет, понимаю, что никогда не прогуливался здесь, как сейчас, без какой-либо определенной цели. Обычно каждый мой день наполнен какими-то встречами, делами, поездками. Свободного времени практически не бывает. Так могло бы быть и сегодня, но пришлось перенести все дела на другие дни, чтобы уделить хоть немного внимания своей племяннице.

Смотрю на девчонку, которая идет чуть впереди меня. Среднего роста, с длинными темными волосами, собранными сейчас в высокий хвост. Одета невзрачно, в простую белую майку и джинсовые, длиной практически до колена, шорты. Алина выглядела бы сейчас иначе, если бы её майка была ей по фигуре, а шорты немного короче. Но она, наверняка, специально подбирает такую одежду, потому что, как я уже успел заметить, стесняется своей фигуры. Не скажу, что племянница полная или уж тем более толстая, нет, у неё очень даже симпатичная фигура, но единственное, что её, на мой взгляд, портит, это несколько округлые бедра.

— Это что? — Алина оборачивается и смотрит на меня, указывая на здание на противоположной стороне.

— Обычный торговый центр. Там, кстати, есть продуктовый супермаркет. Ну, и, конечно, много магазинов одежды, обуви. За качество отвечать не могу, но ради интереса можешь посмотреть, поинтересоваться, — понимаю, что с её бюджетом это одно из мест, где она сможет себе позволить хоть что-то. Возможно.

Она кивает с самым серьезным видом и отворачивается. Мои глаза снова неосознанно скользят по её фигуре, снова неодобрительно замирают на бедрах. Одергиваю мысленно себя, вспоминая, что это совершенно не моё дело.

— А можно сейчас зайти туда? — спрашивает, смущаясь. — Я, как раз, хотела кое-что из продуктов купить.

— Конечно, — соглашаюсь, направляясь к подземному переходу. Черт бы побрал эту робкость и стеснительность Алины. Впервые вижу девушку, которая боится показать себя, свои чувства, эмоции. Она постоянно напряжена, зажата, постоянно контролирует себя. Не представляю, как можно непрерывно пребывать в таком состоянии. Так и до психлечебницы недалеко. Даже интересно становится, она со всеми такая или только мне так «сказочно повезло»? Вроде неплохая девчонка, но найти с ней общий язык из-за её тараканов не получается.