Слоняюсь по квартире, не зная, куда спрятаться от собственных мыслей. Они одолевают, мучают, заставляют гореть в беспощадном пламени противоречивых чувств.

Я устала. Устала от себя. К вечеру мне уже реально хочется, чтобы пришел Субботин. Одиночество убивает. Мысли убивают. Воспоминания убивают.

Егор приходит, когда я почти готова бежать из квартиры, стены которой уже натурально давят на меня. Когда хлопает входная дверь, я выхожу из кухни на лоджию. Мне нужен воздух.

— Привет, — через несколько минут он уже стоит рядом со мной.

— Привет, — не смотрю на него. Хочу, но не могу. Мне стыдно. И страшно. Очень страшно. Я боюсь себя. Боюсь своей реакции на Егора.

Молча стоим, пока наконец я не начинаю чувствовать, что сейчас взорвусь от напряжения.

— Я завтра постараюсь найти себе какое-нибудь жилье, — обещаю, не понимая при этом, почему не занялась этим сегодня. Где моя голова???

Субботин молчит. Прикуривает, со свистом выпускает сизый дым в небо. Как же хочется хоть мельком взглянуть на него, но не могу пересилить себя. При этом сам Егор смотрит на меня, не скрываясь.

— Почему не смотришь на меня? — Субботин, как всегда, спрашивает в лоб.

— Не могу.

— Почему? Противно? — он усмехается. — Или стыдно?

Его смешок выводит меня из состояния ступора.

— А ты считаешь, нет причины, чтобы стыдиться? — поворачиваюсь к нему. Жадно поедаю взглядом, чувствуя, что снова лечу в пропасть. Его голубые глаза не знают пощады. В них столько всего… Нужно было бежать. Пусть даже на вокзал.

— Стыдиться? — он задумчиво смотрит вдаль.

Отмечаю, что вид у него уставший. Где он был, что делал? Мысли об этом не дают покоя. Ну, что я за идиотка? Какая мне разница? Я должна бежать от него, как черт от ладана.

— Конкретизируй… — продолжает он. — Кого стыдиться? Тебя? Себя? Кого-то постороннего?

— Всего! — непререкаемо произношу, отворачиваясь. Его взгляд, то, что я вижу в нем, заставляет сомневаться в себе, в своей адекватности, в том, что я вообще способна рассуждать здраво.

— Значит, ты стыдишься своего желания. А ты меня точно хотела, — начинает раздраженно говорить он.

Моё лицо становится цвета свеклы. Тело предательски реагирует на воспоминания, на то, что объект этих самых воспоминаний сейчас стоит рядом, вызывающе смотрит на меня.

— Моего желания тоже стыдишься? — произносит вопрошающе. — Да? Тебе стыдно за то, что я тебя тоже хотел?

Молчу, словно пораженная громом. Он так открыто говорит о своем желании.

— Моего желания тебе точно не стоит стыдиться, — злится он. — Не унесешь ношу! К счастью, ты не можешь влиять на мои мысли, реакции моего тела. Зачем берешь на себя такую ответственность?

С ужасом смотрю на Егора. Ситуация патовая. Забываю о том, как ещё вчера боялась сказать лишнего слова и уже тем более противоречить ему.

— Ты хочешь сказать, что то, что произошло, для тебя нормально? — спрашиваю, не веря в реальность происходящего. Я окончательно сошла с ума?

— Нет, конечно, — делает глубокую затяжку. — К сожалению, мы с тобой родственники, — горечь сочится из последнего слова. — Однако то, что между нами возникла симпатия, искра… Мы не можем на это повлиять. Мы не можем управлять своими чувствами. Мы всего лишь люди… Мы не боги… Жизнь ещё и не такие сюрпризы преподносит.

— Не боги… Но и не животные… — растерянно шепчу я.

— Хочешь сказать, что то, что мы занялись сексом, сделало сразу из нас животных? Были людьми, а, потеряв на какое-то время голову, стали животными? Мы совершили ошибку, я не отрицаю этого. Большую ошибку. Но считать после этого себя животным…

— Мы должны были остановиться. Для этого люди наделены разумом, — сверкая глазами, упрямо смотрю на Егора. Я искренне верю в то, что говорю.

— Правда? — он резко притягивает меня к себе, вжимает в свое тело. — Остановишься сейчас, если я продолжу? Ты же разумное существо?

— Убери руки, — отталкиваю Субботина от себя, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле. Я дезориентирована. Полностью. Но не от страха… Совсем не от страха… И понимание этого убивает в очередной раз. Разум куда-то исчезает, когда на горизонте появляется Егор.

— Научись быть честной хотя бы с собой, — просит Егор перед тем, как оставить меня в одиночестве. — Ты хочешь меня. Я хочу тебя. Скрывать это уже не имеет смысла. И мы по-прежнему люди… Будь иначе, будь мы животными, ты бы сейчас уже лежала здесь с запрокинутыми ногами и опять стонала от удовольствия.

Не могу вымолвить ни слова. Смотрю на широкую спину, которая отдаляется от меня, пытаясь вникнуть в последние слова.

Он меня хочет? Хочет?

Глубоко внутри, в области живота, разливается небывалое тепло. Накатывает волнами. Мягко, обволакивающе. И при этом неукротимо, бесконечно. Чувства поглощают меня без остатка.

Это фиаско. С болью признаюсь самой себе, что тоже хочу Егора. Несмотря на всю чудовищность подобных отношений. Несмотря на то, что понимаю, что, если это продолжится, моя психика может вообще не выдержать.

Понимаю. Отчетливо понимаю.

НО… Желание от этого меньше не становится.

Кусаю зубами щеку, больно сжимаю ладони в кулаки, впиваясь в кожу ногтями.

Нельзя допустить подобного ещё раз. Нельзя.

Завтра же нужно уезжать отсюда.

Понедельник, 20 июля

Алина

Время близится к вечеру, а я до сих пор так и не нашла, куда можно переехать. От напряжения и волнения начинает болеть голова. День и так был словно в тумане, сейчас же ещё хуже. Чувствую себя отвратительно.

В смятении подхожу к Елене Федоровне.

— Алина? — с некоторым удивлением смотрит она на меня. — Что случилось?

— Елена Федоровна, я с личным вопросом. Может, у вас кто-то из знакомых комнату сдает? — ясно понимаю, что квартиру я определенно не потяну на свою зарплату.

— Какую комнату? А… — часто моргает, не понимая, о чем я спрашиваю. — Комнату… Подожди… А тебе зачем? Ты ж у Егора живешь.

— Живу. Но… — не знаю, что сказать. Какую причину придумать? Из-за чего я могу захотеть съехать от дяди?

— Я поняла, — начинает вдруг смеяться женщина. — Устроил тебе разнос из-за пятницы, да? — она даже не понимает, как сильно только что помогла мне, сама придумав причину моего нежелания жить у Субботина.

— Не то, чтоб прям совсем разнос, — мямлю, не желая выставлять Егора в нехорошем свете. — Но, думаю, и мне, и ему всё же будет легче, если я стану жить отдельно.

— Ох, Егорушка, — качает весело головой Елена Федоровна. — Вспомнил бы свои девятнадцать… Чего только по молодости не вытворял. А тебе, значит, запрещает? Хочешь, я с ним поговорю? — предлагает она.

— Нет, — тут же начинаю волноваться сильнее. — Егор и сам понимает, что я достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения.

— Значит, захотела самостоятельности, — скептически смотрит на меня. — Не спешила бы ты с этим, — начинает увещевать Елена Федоровна. — У Егора ты, как у Христа за пазухой. Ну, куда ты собралась от него? Не глупи.

Как у Христа за пазухой?.. Не глупить?.. От абсурдности ситуации хочется засмеяться в голос. Или зарыдать.

— Я уже решила, — выдавливаю из себя, пытаясь не сорваться.

— И что он? Отпускает?

— Да.

— Странно… Ну, да ладно. Дела ваши. Что же касается комнаты, то, к сожалению, тут не могу помочь, — она задумывается. — Не, никто не приходит на ум, кто бы сдавал жилье.

— Ничего страшного, — на самом деле я расстроена. — Пойду еще поспрашиваю.

Выхожу из кабинета начальницы. Почти у всех в отделе я уже спросила. Результат нулевой.

— Алин, — раздается неожиданно оклик.

Поворачиваюсь, вижу, как ко мне спешит Света. На лице её сияет победная улыбка.

— Я нашла, — выдает она. — У меня есть подруга; так вот у неё знакомая ищет девочку в двушку на подселение. И дешево. Всё, как ты хотела.

Волна облегчения прокатывается по телу. Чувствую, что готова упасть в обморок от свалившегося счастья. Только счастья ли? Ведь это конец… Я больше никогда не увижу Егора?..