В совершенно новых условиях симбионт был вынужден приспосабливаться, стать паразитом.

Наилучшими носителями показали себя разумные аборигены, дело в их душах. Паразитировать на животных, растениях не так сытно, как на людях, гоблинах, ванарах.

За десятки циклов эмульсия училась, приспосабливалась, ее поведение усложнилось настолько, что можно говорить о появлении сознания. Но Квинт знал, это не так. С паразитом нельзя договориться. Он воспринимает носителей лишь в качестве питательной среды.

После заражения тело Квинта начало быстро преображаться. Волосяной покров выпал, кожа почернела, мышечная масса увеличилась, на спине вырос горб, заполненный первичной эмульсией. Нормальные зубы выпадали и заменялись новыми, удлинились конечности, пальцы на руках. От мужских половых признаков не осталось ни следа, гениталии рассосались за ненадобностью.

Каждый раз глядя в зеркало, Квинт испытывал отвращение. В глубине души, еще не до конца подчиненной паразитом, он желал нежити и драконам победы. Эта была слабая надежда, ничего другого у нового Вестника Преображения не оставалось.

После победоносного для Пошести блицкрига Квинт взял паузу, остановившись в Элиде. Создание сверхпорталов вымотало его, хотя он надеялся на смерть от магического истощения. Вдобавок нурийские легионы и Истовые Ревнители понесли колоссальные потери в боях с нежитью, больше ста сорока тысяч погибших.

Паразит вынуждал восстанавливать силы через пожирание мяса и поглощение нефти. Эмульсия брала энергию из всех возможных источников…

За столом перед Квинтом на золотых блюдах были разложены свежие части человеческих тел. Слуги усердно забивали и разделывали людей для своего бога, клыки Вестника впивались в еще не успевшую остыть плоть. С особым аппетитом паразит поглощал сердце, печень и мозги жертв.

— Вестник, прошу извинить за то, что помешал твоей трапезе, — на пороге обеденного зала появилась скрюченная фигура в длиннополом одеянии до синей ткани, с широкими рукавами. Плоскую морду существа украшало не менее дюжины глаз. С подбородка свисала дряблая кожа. Это был второй пророк Преображения Атестенес, один из пяти оставшихся. Иерархи Кэл Нура признали в Квинте своего бога сразу, никто не высказал сомнений. Подсознательно зараженные тянутся к альфа-особи, им совершенно не важен внешний облик. — Мне доложили о странном происшествии в городе.

— Говори, — сказал Квинт, продолжая обгладывать отрезанную человеческую ногу. — Только быстро.

— Вчера утром полном составе были уничтожены два десятка наших солдат, патрулировавших Кожевенную улицу.

— Причина смерти?

— Проморожены до костей. Этот мог сделать только сильный маг.

— Ну так найдите его и скормите кхорлам, — прорычал Вестник. — Не смей беспокоить меня по таким пустякам!

— Мои налар нашли нескольких свидетелей, бродяг, прятавшихся по брошенным домам. Они видели убийцу, даже описали его… точнее ее. Бледная, почти белая кожа, красные глаза. Превратила воинов в ледышки парой взмахов руки, потом исчезла.

— Не может быть… — задумчиво прошептал Квинт. Бледных красноглазых личей, подходящих под описание, было только двое. Тлалок с Кириллом. И оба отправлены в небытие. Вестник использовал древнее ванарское заклинание для расщепления души, никакой крестраж не спасет.

«Неужели Яхве постарался?»

— Мы упустили высшего лича.

— Кеоцикаль не уничтожен, как я полагал, — в очередной раз Квинт не смог побороть себя и промолчать. Факт возвращения царя-лича заставит нурийцев возобновить боевые действия раньше времени. — Ему помогли возродиться.

— Какие будут приказы, Вестник?

— Больше нельзя тянуть, неверные и так получили слишком хорошую передышку. Завтра мы отправимся в Ачтилан и оттуда выдвинемся на Мецтль.

— Ты создашь новые врата?

— Нет, я не до конца восстановился. В этот раз будем добираться обычным способом.

— Да будет так, Великий.

С вершины самой высокой башни храма Вечных в небо ударил луч мягкого желтого света. На высоте двух-трех десятков километров он замедлился, разделился на четыре «отростка», которые направились в разные стороны. На север, юг, восток и запад. Редкие кучевые облака рассеялись. Васгар, обширные территории вокруг накрыло громадным магическим куполом, доказательство тому — голубое небо, сменившее цвет на болотно-желтый.

Кирилл почесал обритую голову.

— Странно.

— Только не говори, что ты где-то ошибся! — возмутился Ундолим. Он наряду с пятью другими драконами прицепился сбоку к храмовой башне.

— Согласно описаниям, ритуал должен был вызвать песчаную бурю. Сам город остался бы в самой спокойной области, в центре урагана. Наверное, дело во внесенных изменениях.

Черный дракон еще раз обратил взор на небосвод.

— Некий барьер мы все же создали.

— Ага, — кивнул архилич.

— Надо проверить, насколько он эффективный. Залезай на спину, полетим к границе.

— Я лучше сам.

— Ты слишком медленный.

— Раз дракон сам предлагает прокатиться на своем горбу, кто я такой, чтоб отказываться?

Кирилл не сильно вдавался в детали, объясняя драконам про особенности создания защитного барьера. Они знали необходимый минимум, не больше. И уж точно архилич промолчал про полученные от Молоха сведения. Модифицированная Завеса в теории не пропустит сквозь себя ни одно живое существо, оградит от магии и не даст телепортироваться посторонним. Для получения допуска необходимо знать специальное заклинание или иметь соответствующий амулет.

Пробить барьер получится минимум тактической ядерной боеголовкой мощностью от двадцати килотонн. И то не факт. Чары подпитываются от источника под храмом Вечных, поэтому будут держаться многие века.

Через сорок минут лета Ундолим с Кириллом достигли границ Завесы, она выглядела как висящее над землей марево.

Архилич слез с дракона, попытался подойти к периметру. По мере приближения воздух становился более наэлектризованным, ощущался запах озона. Касаться барьера лично никто не решился, но кинутый камешек ярко вспыхнул и испарился.

— Чувствуешь?

— Что? — не понял Ундолим.

— Ветер. Через Завесу циркулирует воздух, мы не задохнемся со временем.

— Нурийцы обязательно попытаются пробиться сквозь нее.

— Попробуй и ты.

Собравшись с силами, дракон окатил барьер мощной струей бело-голубого пламени, хотя это скорее был поток плазмы. В Завесе не образовалось никаких прорех, он полностью рассеивала направленную энергию.

— Если не смог я, не значит, что сможет Энра со своими пророками.

— Справедливо.

— Твоя очередь, — сказал Ундолим. — Пройди на ту сторону.

— Да расступятся пески и укажут мне верный путь, — Кирилл зачитывал заклинание на земной версии латыни. — Да обрету я защиту великой пустыни. Именем Сущего, того, кто пребудет.

«Тщеславия Молоху не занимать. Мог бы составить что-то менее пафосное».

Марево расступилось. В Завесе образовался свободный проход шириной около восьми метров. Кирилл осторожно пробрался на ту сторону защитного купола, где небо сохранило естественный оттенок.

— Все работает, — в голосе Ундолима звучало меньше опасений. — Мы не стали пленниками Завесы.

— Я ж не идиот и знаю, что делаю.

— Заклинание, которое ты прочитал… эта не та латынь, на которой говорят в империи.

— Вы говорите на смеси греческого и латинского языков с существенным добавлением от местных диалектов, — пояснил архилич. — Мое заклинание составлено на исконной латыни.

— Знаешь, Кеоцикаль, я тебе не верю, — прищурился дракон. — Опять темнишь, недоговариваешь. Все личи, включая бессмертного Тлалока, сгинули, а ты жив. Взял древний ритуал и сделал его во много раз мощнее, хотя сам однажды говорил, что ничего не понимаешь в создании новых чар, заклинаний. Хватит дурацких тайн. Говори или я перестанут тебе доверять. У тебя есть какой-то помощник?

— Ну… — сжался архилич. Сейчас он слабее, чем раньше, дракон его испепелит в два счета. Не следует идти на конфронтацию. — Можно и так сказать.