Всего две строчки, написанные корявым, если не сказать, уродливым почерком:

      Князь Изверев жив. Тяжело ранен. В плену у Рахмата.

      Опустилась я на пол там же. Буквально рухнула, не в силах оставаться на ногах.

      Андрей был жив….

      А Георгий?!

      Как я добралась до тахты, ускользнуло от моего сознания, но когда вернулся Иван, я так и сидела, невидяще глядя на лист бумаги, который держала в дрожащих пальцах.

      Молча отдала послание, стоило ему протянуть руку, поднялась, отошла к окну….

      На площади мало что изменилось. Все куда-то спешили….

      - Ты ничего не хочешь у меня спросить? – голос Ивана заставил вздрогнуть.

      - Нет! – твердо ответила я, не оглянувшись. Потом, засомневавшись в собственной категоричности, поправилась: - Не сейчас.

      - Через полчаса подъедет карета. Если тебе что-то нужно….

      Мне нужно было многое, но мы решили, что в Заячьих Ушках стоит проявить осторожность и не мельтешить в лавках. Мало ли….

      - Нет, - качнула я головой и… не удержалась: - Это послание от Илинского?

      - Почему ты так решила? – не скрывая удивления, поинтересовался Иван.

      - Запах, - пояснила я равнодушно. А ведь сама только теперь поняла, что именно меня насторожило. – Владимир предпочитает пользоваться одним и тем же парфюмом.

      Иван за спиной шумно втянул воздух:

      - Пахнет лошадью… - не то, возражая, не то, недоумевая, протянул он.

      - И лошадью – тоже, - согласилась я с ним.

      Все-таки Илинский…. И Ивану об этом было известно еще до того, как я произнесла имя….

      Остановилась я сама. Граф Горин и не скрывал, что его люди будут участвовать в поисках доказательств невиновности Георгия. И если я для них служила только прикрытием, так тому и быть! Главное, чтобы жив! Главное, чтобы имя графа Орлова продолжало служить примером чести и доблести. Главное….

      Какое отношение ко всему этому было известие об Андрее, я пока не понимала. Для себя не понимала.

      - Верхом получится быстрее, - повернувшись, заметила я невпопад. Всего лишь пришедшая в голову мысль.

      - Ты не выдержишь столько в седле, - поднял он на меня взгляд. Похоже, уже не в первый раз перечитывал эти несчастные две строчки.

      - Сразу – нет, - признала я его правоту, - но вряд ли дочь старого солдата не способна на долгие конные переходы.

      - Хорошо, - он удивительно спокойно принял мои слова. И даже улыбнулся одобрительно, - завтра поедем верхом. Час – утром, час – после обеда…. Если сможешь, - добавил он, ухмыльнувшись. Выражение лица тут же изменилось, да и взгляд стал холодным, предупреждающим: - И не забудь, теперь тебя зовут Елена. Елена Струпынина.

      - Да, отец, - кивнула я, давая понять, что помню нашу с ним историю. – Нужны продукты, - с хозяйственными нотками заметила я, начиная играть новую роль. – Дорога дальняя….

      - Я позаботился, - добродушно хмыкнул он. – Корзинку скоро принесут. Ты просмотри, что там, чтобы в пути не теряться.

      - Сделаю, папенька, - присела я, скромно опустив глаза.

      И не важно, что было в этот момент на душе. Главное: дочь и муж!

      Имя князя Изверева всплыло в голове само. Я не хотела думать о нем, но ясно, словно это произошло только вчера, вспомнила нашу с ним последнюю встречу. И его слова: «…ты всегда будешь моей путеводной звездой!»

      Два года…. Для меня они изменили многое. А для него?!

      Стук прервал мои метания.

      Иван подошел к двери, открыл, пропуская внутрь ту же девчушку, что приносила нам завтрак:

      - Ваша корзинка, господин, - игриво улыбнулась она ему, проходя в гостиную. – Отец спрашивает, не желаете ли еще чего? – поставив свою ношу на стол, девушка повернулась к Ивану.

      Меня она словно и не заметила.

      - Татьяна! – грозно одернул ее Иван. – Ну-ка марш на кухню! А то сейчас как ремнем отхожу!

      - Ну, вы тоже скажете, дядь Иван, - ничуть не испугалась девчушка. – Ремнем!

      - Шух! – сдвинув брови к переносице, Иван топнул ногой. Когда она, звонко смеясь, отскочила к двери, добавил уже по-доброму: - Вернусь, возьму тебя на охоту. А пока, - он вновь насупился, - помни, что меня здесь не было.

      - Да уж не забуду, - заговорщицки посмотрела она на Ивана. – Хорошей вам дороги, Елена Ивановна, лишь теперь посмотрела она на меня и выскочила в коридор.

      Почтовая карета медленно проехала городские ворота, оставляя Заячьи Ушки позади.

      Что нас ждало там, куда мы так стремились…?

      - Больше ничего интересного не будет. Поспи, - нежно склонив мою голову к своему плечу, шепнул Иван.

      Внимательный отец…. Это не было для него чужим образом, я это чувствовала, ощущая тепло прикосновений и потаенную заботу, прорывавшуюся во всем, что он делал.

      Бабушка была такой же. Внешне – строгая и в чем-то даже безжалостная, она выдавала себя невольной лаской, мягким взглядом, который кидала украдкой, рассчитывая, что не замечу.

      А вот Федор Игнатьевич Красин, взяв от матери первое, предпочел обходиться без второго. Не строгость – жесткость. Не безжалостность – бесчувственность.

      Или мне это только казалось?

      Мысль была странной, неожиданной, но отнюдь не беспочвенной. Лишь теперь, имея возможность смотреть на прошлое другим, более взвешенным взглядом, я вспоминала мелкие детали, которые раньше ускользали от моего внимания, полностью растворяясь в том подспудном страхе, которые я испытывала к отцу.

      Незаконченные движения, словно он хотел, но не мог позволить себе приобнять. Тяжелые, судорожные вздохи, когда я сжималась, случайно встречаясь с ним в коридоре. Его силуэт в окне, когда я возвращалась к бабушке, проведя в доме родителей казавшийся мне бесконечно долгим день….

      - Поспи, - повторил Иван, проведя ладонью по моим волосам. Шляпку я к тому времени уже сняла и положила на прикрытую чистым полотенцем корзинку с едой.

      Сопротивляться и спорить я не стала. И не в отсутствии интересного было дело – кроме пансиона, столицы империи и Обители, я до этой поездки нигде не было, а в апатии, которая навалилась на меня душным одеялом. Понимала, все сделанное – мой добровольный выбор, но от ощущения, что как мошка попала в липкую паутину, избавиться не могла. Так что сон для меня сейчас был не только возможностью избавиться от скуки дороги, но и лекарством.

      Несмотря на опасения, уснула легко и быстро. Несильная тряска, негромкий разговор – кроме нас в экипаже было еще шесть человек, и я соскользнула в объятия тишины и спокойствия. Где все выглядело совершенно не так, где мы с Георгием гуляли по дорожкам сада, держа за руки довольно вышагивавшую между нами девчушку….

      Пробуждение было резким. Меня просто вырвало из уюта теплого вечера с мужем и вернуло в другой вечер….

      Карета стояла. Иван, заметив, что я открыла глаза, несильно сжал мою руку, предупреждая.

      С этим он опоздал, я уже успела бросить взгляд в окно, заметив и раскинувшийся в низине городок, и всадников в мундирах стражи.

      Дверца резко распахнулась – впереди испуганно ойкнула дородная женщина, внутрь заглянул один из спешившихся воинов:

      - Всем выйти! - Требование прозвучало грубо, что не удивительно. Дворяне почтовыми экипажами обычно не путешествовали.

      Первым карету покинул крепкий мужчина, сидевший напротив. Прежде чем выйти, бросил на меня быстрый, но какой-то обнадеживающий взгляд, словно пытался сказать, что в беде не оставит.

      Иван его внимание тоже заметил, подавая мне шляпку, вроде как недовольно качнул головой.

      Пока я завязывала ленты, наружу выбрались и остальные. И хотелось бы потянуть время, да… куда уж дальше.

      Мой мнимый отец соскочил на землю, проигнорировав опущенную лесенку, подал руку. Я сошла, зябко поежилась. После тепла кареты на улице показалось прохладно.