Зато хозяин пещеры выделил Митсуруги материал, заменивший мою кожу, что сильно обрадовало одного конкретного орка. В остальном делать было нечего — только, тренируясь, подбрасывать монетки в Доме Матери, привыкая к изменившимся характеристикам тела, а также медитировать и читать книги. О силовых тренировках речь идти не могла — буквально всё вокруг было Им, а Он просил Его больше не калечить.

Жизнь грибных человечков мне казалась чрезвычайно унылой — их ежедневная рутина была однообразной и одинаковой, что у стариков, что у младенцев. Проснувшись, кьюри шел на «водопой» — черную поляну с влажной почвой. Там он втыкал обе свои ноги поглубже в рыхлую землю и замирал приблизительно на полчаса… в среднем. Дети «пили» минут по десять, а старики могли и несколько часов так проторчать. Насытив тело влагой, разумный гриб волокся к кормушкам — растущим прямо посреди деревни низким растениям, в чашеобразных цветах которых собирались питательные споры. Кьюри ели их, зачерпывая руками. После насыщения себя питательными веществами, начиналась творческая часть их жизни — каждая особь искала себе собеседника, с которым проведет остаток дня, до условной ночи, когда весь народ уйдет спать.

Две недели я маялся от безделья, болтая сам с собой в глубокой медитации. Внутренний Соломон стал каким-то… пришибленным, если так можно сказать. Поговорив с ним пару раз, я придумал новый термин — «опустошенным». Моё альтер-эго никак не могло найти оправдание геноциду С’Ваггарата, но при этом соглашалось со мной, что оправдания не требуется. Получался замкнутый цикл — он хотел чувствовать вину, но понимал, что это бессмысленно. Я полностью разделял его метания, за исключением того, что не придавал этим мыслям особого внимания.

Сначала цель. Вернусь, найду Нихон, уничтожу его. Митсуруги? Я уже отказался от мысли сбрасывать ее в Дикий Лес. Зачем? То, как она говорит и думает, яснее ясного показывает мне, насколько девушка предана своему… не знаю чему. Может это личность, может сущность, может общество. Я знаю лишь то, что оно управляет этим самым Нихоном. Скорее всего речь идёт о нации. Волей Куратора, Системы или черт знает чего еще, японцы переродились в Пане на одной хорошо спрятанной территории.

Вот ее я вместе с ними и хочу раздолбать. Митсуруги? А ей как повезет. Переяславы больше нет, а значит, нет и смысла превращать Ай в растение. Те… ничего не чувствуют, хотя кьюри вполне могут опровергнуть эту теорию.

— Есть новости. Очень хорошие новости!

Японка стояла возле Хозяина Дома, задумчиво себя ощупывая. Только что снятые бинты и лубки валялись у ее ног. Завладев моим вниманием в ущерб чтению «Апокалипсис. Том 8: Разочарование как повод», розововолосый архимаг буднично произнесла:

— Он заявляет, что может рассчитать для нас время, когда использование Зова перебросит обоих достаточно близко к Лтакту.

— Так любой Зов же случаен?! — неслабо удивился я, получив аж прибавку к «Отрешенности». Вот это новости. Как так-то?

— Не совсем, — волшебница была настроена куда оптимистичнее, — Я поделилась с ним хроникой всех своих перемещений Зовом, и Он заявил, что в них есть определенная система. Вот, к примеру, ты замечал, что ни один Зов не перемещает тебя на тот же материк, где ты находишься? У меня, например, такого не было ни разу. А вот местный бог грибов… или бог-гриб, как тебе будет угодно, смог понять специфику работы Зова. Поделиться самой системой он не смог, но пообещал помочь нам с одним прыжком. В ответ на… небольшую услугу.

— Ту, что ты оказывала, летая по всей пещере как заведенная? — поднял я бровь.

— Нет, — помотала головой Ай, определенно пребывая в хорошем настроении, — То, что делала я, никак не связано с тем, что предстоит сделать нам. Если ты, конечно, согласишься. Но что-то мне подсказывает, что ты вряд ли откажешься.

— Ну, ради сокращения времени пребывания как в Подземном Мире, так и в твоей компании, я готов на многое, — я поднялся с насиженного места и с хрустом размял плечи, одновременно выполняя хвостом коленца, — Что делать нужно?

Маленькая волшебница внезапно встала и подошла ко мне вплотную. Ей пришлось задрать голову до максимума, чтобы из этой позиции посмотреть мне в глаза.

— Секс, — внезапно сказала она, лучась каким-то нездоровым весельем.

— Что?! — несмотря на идеальный слух и память бессмертного, мне показалось, что я ослышался. Может, нас отравили спорами или чем-то подобным? Она явно сейчас сказала про секс!

— Помнишь пальцы-корни Переяславы? — Митсуруги теперь улыбалась от уха до уха еще более нездоровой улыбкой, — Дриада могла этими корнями исследовать живые организмы. Он — может тоже. Он хочет создать другую расу помощников, на основе нашей физиологии и биологии. Умных, эмоциональных, эффективных. Для этого мы должны дать ему разрешение обследовать наши организмы и… продемонстрировать процесс совокупления. В подробностях.

— В смысле — в подробностях?! — я бы отвесил нижнюю челюсть, если бы ей было куда падать!

— В смысле — он будет изучать нас, пока мы будем заниматься делом! — пояснила мне японка, пребывая где-то на своей волне. Волна была явно веселая, из волшебницы периодически вырывались короткие нервные смешки, а ее руки хаотично подергивались туда-сюда, явно желая себя чем-нибудь занять.

Через пару минут, осознав, приняв, но не простив, я заодно понял состояние Ай — у нее была легкая, но устойчивая истерика. Я, как и она, быстро и в деталях проникся предлагаемой нам сделкой, сразу на нее согласился, прекрасно себе представляя, что альтернативы отсутствуют, но сделал это задолго до того, как свое собственное офонарение от происходящего смогло бы меня отпустить. Этическая сторона предложения бога-гриба лихо свистнула, села на белоснежного единорога и поправила шляпу, перед тем как ускакать в закат.

Опыта у бога-гриба, в отличие от Переяславы, не было. Он не был нежен в своих исследованиях. Совершенно. Хуже всего, что только со мной. Когда белесые нити корней-сканеров приступили к исследованию Митсуруги, та быстренько сумела донести до любознательного обитателя пещеры, что и как надо делать. Мне же оставалось утешаться лишь тем, что в конце концов меня оставили в покое и даже целым. Физически.

Вторая часть, после прошедшего изучения нашей физиологии, тоже выдалась неоднозначная. Довольно быстро грибное божество поняло, что сексуальные отношения млекопитающих представляют из себя своеобразное общение, как-то обдумало этот момент, и совершенно в итоге не удовлетворилось… одним актом. Пришлось повторять, раз за разом, меняя в процессе… многое. Ощущение, что я стою за гранью обеими ногами, меня не отпускало все время, пока мы с Ай совершали то, что должны совершать только подходящие друг другу по размерам гуманоиды, влекомые обоюдной симпатией или деньгами. В принципе, я ничего не имел против продажного секса, но впервые выступал со стороны исполнителя. То, что процесс шел по воле гигантского гриба-вымогателя добавляло определенной перчинки. Половником.

В принципе, все было неплохо. Даже можно сказать — хорошо. В любой момент, когда процесс затягивал настолько, что голова волей-неволей забывала про… корни.

После того, как мы немного отошли от марафо… обследова… произошедшего, Митсуруги слиняла со страшной скоростью куда-то вдаль, пробормотав, что ей нужно «подготовиться». Последнее вызвало у меня определенные сомнения — «задание» мы выполнили, осталось ведь только Зов использовать?

Никогда не понимал женщин. Иногда даже начинал подозревать, что они, под влиянием сиюминутных эмоций, вполне могут сменить ради этих самых сиюминутных эмоций весь угол зрения на что-либо. Просто им в угоду! Под влиянием момента! Как это вообще возможно? Мало ли что разумному может в голову взбрести. А Митсуруги, как ее крути, женщина. Пусть и весьма специфично воспитанная в весьма специфичной культуре. К тому же — старая. В смысле пожившая. Много пожившая. Опытная? Интересно, а каков у нее этот самый опыт? И вообще — на каком этапе существования бессмертная женщина может продолжать называться девушкой?