А я… включил «Дух Воина» и ринулся в драку как был — в одной набедренной повязке. Это оказалось правильным решением — умение подняло мои характеристики еще выше, пусть и запретив мне использовать другие приёмы, но нужды в этом не было. Ящеры, самый матёрый из которых мог похвастать лишь пятидесятым уровнем, просто лопались от ударов, в которых не было ни грамма Ки — только голая сила, увеличенная «духом воина» на каких-то 11 единичек. Происходящее было сложно назвать боем, я просто молниеносно перемещался между катастрофически медленными существами, одаривая их пинками. Удар ноги почти всегда рвал рептилию на две части, щедро забрызгивая всё вокруг ее внутренностями. Спустя пару минут от стада в три десятка тварей не осталось никого.

Закончив с прокачкой нового приёма, поднявшегося аж на восемь пунктов, я, довольный произошедшим, обернулся к Ай, дабы поделиться с ней своими впечатлениями, и обнаружил, что архимаг недобро на меня косится, сжимая в руках копье-посох. Желание его немедленно использовать, причем на мне, отчетливо читалось на всем измазанном в крови и потрохах лице волшебницы. Впрочем, ее недовольство быстро сошло на нет, когда мы встали перед необходимостью разделать останки на «съедобное» и «то, что нужно унести/смыть/закопать».

— Джаргак, — почти ласково пропела моя спутница, когда мы оба почистились и наелись свежего мяса, — Видишь ли, в чем дело… Если бы ты аккуратно убил этих тварей, то у нас бы образовался достаточный запас шкур, которых я, после выделки, могла бы использовать для записи страхующих заклинаний. Но этого не произошло. Понимаешь, к чему я веду?

— Нет, — честно ответил я и недоуменно покосился на короткий кривой нож в руках японки.

— Нам нужны шкуры, Кирн, — с мягкой улыбкой сказала она, вставая с места, — Ровные, гладкие, довольно большие. Приблизительно… легче показать! Поэтому сиди смирно и терпи. Я скажу тебе, когда включать регенерацию.

— Что?!

После первого «экспериментального» снятия кожи с моей спины, я развил сумасшедшую деятельность, облазив все окрестные пещеры на несколько десятков километров в округе. Успеха мои действия не возымели, зато чрезмерно довольная Митсуруги сообщила мне, что кожа — идеально подходит для её целей. Наших целей! Я был бы очень рад это слышать, если бы эта кожа не была ранее моей! Но, увы, Ай прекрасно подготовилась к демонстрации, при мне запустив с серого исписанного прямоугольника, когда-то красовавшегося на моей собственной спине, довольно сложное заклинание. Крупный шар воды поднялся из странного озера и оформился в фигуру лошади, полдня следовавшей за создавшей ее волшебницей.

Крыть было нечем, кроме мата.

Учитывая, что разведку я провел, остальные дни до прыжка Зовом мы провели бурно. С утра Митсуруги «добывала» новый лист прочной орочьей кожи, после чего я исцелялся в течение трех-четырех часов, с перерывом на обед, тренировался пару часиков, а потом вновь жертвовал неустанно веселящейся японке еще один пласт себя родного. На робкий вопрос «не исчезнут ли мои части в случае моей же смерти», Митсуруги отмахнулась — она была уверена, что если я умру в Подземном Мире, то проблема с потерей заложенных в кожу заклинаний не будет иметь значения.

— Может Лтакт или Базар нам предоставят нужное, вместо этих занятий садомазохизмом? — попытался воззвать я к здравому смыслу Ай после очередной экзекуции.

— Если думаешь, что мне доставляет удовольствие тебя свежевать… то ты абсолютно прав, — ответила японка, лежа на своем покрывале. Она оторвала взгляд от книги, которую читала и обратила его ко мне, — Но я это делаю не из-за любви к искусству. Есть несколько нюансов, Кирн. Первый — мы больше не будем рисковать, перемещаясь Зовом дважды в неделю. Понимаешь, почему?

Я задумался. Нас было двое, «перезарядка» Зова длилась неделю. Перемещение по Подземному Миру таким образом было куда сложнее, чем прыжки по Срединному в поисках нужного континента — далеко не все массивы пещер были соединены между собой. Пещеры…

— Триаллис, — догадался я.

— Именно, — покивала девушка, — Должны быть полости, где он не растет совсем, а значит — нет воздуха. Путешествие — риск. Еще одна причина отсталости этого мира. Поэтому наш путь вполне может потребовать много времени. Второй нюанс проще — на каждый клок твоей шкуры у меня уходит масса времени и сил. Сомневаюсь, что нам дадут год посидеть возле Лтакта и неспешно подготовиться. К тому же, это не в твоих интересах, как я понимаю? Клятвы… временные ограничения? Или тебе уже плевать?

— Нет, не плевать, — решительно отмазался я, представляя какая буча поднимется, когда иллюзия моей серой морды выдаст пяти адресатам, носящим немалый вес в городах, где они проживают, кучу разных славных тайн, включающих в себя сведения о Внешнем мире со способами туда попасть, секреты «Школы», «Академии», «Коммуны» и множество других приятных «мелочей», о которых я клялся молчать. Я не мог предсказать себе все эффекты и последствия взрыва этой информационной бомбы, поэтому был категорически против временных потерь.

— Значит — терпи, — волшебница индифферентно пожала плечиками.

Положительный момент от этих экзекуций был — «Целительная медитация» росла как на дрожжах. Более того, ее результативность превысила не только значение в 77 очков, но еще и стала чрезмерно эффективнее относительно работы моего желудочно-кишечного тракта. Теперь прогресс этого приема позволял восстанавливаться быстрее, чем я переваривал новую порцию «строительного материала» для своего тела. Это было… неудобно — сидеть с наполовину зажившей спиной в ожидании, пока очередная порция мяса ящериц усвоится.

Прогресс штука относительная. Вот вырастет у меня хвост в три раза длиннее — это будет плюс или минус?

Следующий Зов доказал мне, что Митсуруги не ошиблась в своих теориях, потому что нас переместило в каверну, заполненную газом, которым невозможно было дышать. Я выполнил второй Зов, и мы с надрывным кашлем переместились снова.

В самую настоящую страну гигантских грибов.

Растительные чудовища были повсюду. Мягкий свет, излучаемый триаллисом, показывал нам безбрежное царство грибов — от мелкой черной поросли на близлежащем валуне до титанов размером с пятиэтажные башни. На этих почти окаменевших гигантах тоже рос триаллис, из-за чего всё вокруг было погружено в светящуюся голубоватую дымку.

И тишина. Я ничего не слышал кроме звуков падающих капель конденсирующейся на шляпках грибов влаги. Подозрительно.

— Как красиво… — завороженно прошептала Митсуруги, широко раскрывая глаза. Посмотрев на нее, я отчетливо вспомнил первые дни нашего совместного путешествия — именно так она тогда смотрела на весь окружающий ее мир.

Я пощупал босой ступней пружинящую влажную почву и обозрел окрестности. Между зарослями грибов виднелось множество голых участков черной влажной земли, которая, возможно, вовсе и не была устойчивой поверхностью.

— Давай посмотрим на эту красоту сверху вниз, — внес я рациональное предложение, — Здесь слишком тихо для такого обилия жизни.

Высоко взлететь не получилось, высота потолка в пещере нигде не превышала сорока метров, зато вот ширина была совсем другим делом. Краев этого грибного океана мы не видели — лишь голубоватую дымку, преодолеть которую взгляд не мог. Так и летели — девушка любовалась окрестностями, а я с помощью навыка «травника» высматривал съедобные грибы достаточного размера, чтобы забить наш инвентарь. С последним пока не везло.

Насчет земляных проплешин я угадал — это было болото. В густой черной грязи тут и там тонули рухнувшие под собственным весом грибные исполины. Делали они это медленно и печально, временами настолько, что на их тонущем теле успевали вырасти новые поколения других грибов. Тонкие, толстые, длинные, короткие — грибы всех видов и размеров были везде.

А вот живого не было ничего. Мы медленно летели, тщательно сканируя глазами, ушами и носами всё вокруг, но не замечали ни малейших признаков жизни. Версий у летящей возле меня японки было две, они обе имели полное право на существование — в первой Митсуруги предполагала, что мы попали в полностью изолированный в породе Пана карман, куда каким-то ветром занесло споры грибов и триаллиса, во второй — что здесь произрастают какие-то виды грибов, негативно действующие на живые организмы. Оба варианта имели право на жизнь, но вот недомоганий мы никаких так и не ощутили.