Так вот, чтобы обзавестись кораблем нужны еще и ресурсы. Много ресурсов! При этом стоит быть незамеченными и неузнанными. Дабы если паразит еще жив, не смог уничтожить в зародыше ту силу, которая в состоянии его добить, если он еще жив. Ведь бесконечная жизнь, это еще не гарант бессмертия!
По мимо осмысления нашего я, мы экспериментировало с нашим телом. Оказалось, что мы в состоянии принять практически любую форму. Главное это четкое представление и осознание необходимых параметров, что еще больше заставляло беспокоится об окружающем нас. Так если масса тела, в которое мы перевоплощалось, превышало массу основного тела, было непонятно откуда наниты добирают вес. Также было непонятно куда исчезают наниты, если масса тела меньше основного. Хотя то, чем мы стали, как не странно, нас вполне устраивало! Мы осталось живо и в какой-то степени осталось собой. Мы даже приобрело новые силы и возможности к нашему существованию. Огорчало на данный момент только то, что мы являлось единственной особью. По нашим расчетам и выкладкам различных симуляций, наше потомство, будь оно кладкой из яиц или оплодотворением женской особи, не передаст им наших возможностей и особенностей. Так было неясно: к лучшему это или к худшему. С одной стороны, сильные и практически ко всему приспособленные дети, а с другой –бесконтрольные несмышленыши, которые от своей несознательности способны навредить не только себе, но и всем вокруг.
В безрезультатных поисках ответа на вопрос «Что же Я теперь такое?», мы даже не смогло вспомнить ни одно из наших имен. Пусть это и было символично, но мы хотело попытаться соединить их как дань прошлого и неотъемлемую часть настоящего. В итоге, придя к общему знаменателю, мы решило, что мы есть Нечто! У Нечто есть тело, но в тоже время его у него нет. У Нечто есть личность, но в тоже время единой личности как токовой и нет. У Нечто есть прошлое и этого же прошлого никогда не было, до момента пока Нечто не проснулось.
Из раздумий нас выбила остановка. Грузовик остановился, как только начало темнеть. Разумные довольно быстро собрали себе что-то вроде полевой столовой, совмещённой с кухней. Еда была какой-то странной: открывались пакеты, в которые заливали кипяток, после чего содержимое превращалось в некую кашу. «Хм… Процесс до болей несуществующего ныне гастрита, напоминает запаривание лапши быстрого приготовления!» Подумало мы, вспоминая о моментах из жизни человека.
Котенок, заметив наше любопытство, предложила и нам «приготовить» подобное. Мы согласилось, так как было любопытно различие «бич-пакетов» с земли и местного «сух-пая». Еда была вкусной, хотя было ощущение чего-то искусственного. Поначалу было неудобно жевать одними клыками, но вскоре зубы перестроились в человеческие и неудобство сошло на нет. Мы даже порадовались подобному. Ведь терх в нас никогда не пробовало еду, несвойственную ее расе. Разумные же сначала смотрели с любопытством, которое после съеденного нами ужина, превратилось в удивление и перешептывание.
Мы же слушало их речь и пыталось понять о чем они говорят. Мы училось, нам помогла информация из «дронов», разумные звали их «големы». «Странное название для роботов-разведчиков.» Нам уже удавалось различать некоторые слова, но для полного понимания не хватало живой речи. Поэтому, мы было радо, когда разумные начали разговаривать.
После недолгого разговора девушка предупредила, что до утра они будут спать в машинах, и предложила постелить нам что-нибудь мягкое в кузове. «Прямо как домашнему питомцу» Когда мы показало ей свою лежку, которую мы сплели из паутины в конце кузова для удобства при движении. После чего Анри настойчиво попросила через свой куб кристалл:
— Ни за что и не при каких обстоятельствах не показывай этого Гору пока мы не приедем! Иначе он точно оставит тебя здесь и поедет без тебя!
На утро мы снова выдвинулись в дорогу. Гор же, когда проснулся последним, что-то все время бурчал себе под нос и косился на меня. «Может ему приснился кошмар со мной в главной роли?»
Так продолжалось еще три ночи, а мы также пыталось разобраться в языке и по ночам, уходя в глубь леса, пыталось приручить связки к произношению речи. Как ни странно, такой метаморфозы, как с зубами, с голосом не происходило, он все также отдавал металлическим звуком, словно звук был электронным, а глотка болела. На третью ночь, когда мы еще не ушли в лес для практики голосовых связок, к нам в кузов забралась девушка и начала засыпать нас вопросами, которые, по-видимому, накопились у нее за это время. Сначала она обошла и потрогала наше временное жилище, а затем, усевшись на одну из коробок, начала свой допрос при помощи своего кристалла.
— Скажи почему ты все время молчишь?
— Мы почти не знает языка, а говорить машинным языком с разумными нам неудобно.
— Что такое «машинный язык»? — спросила нас девушка.
Мы же, решив, что чтобы объяснить, правильно подбирая слова, будет сложно, поэтому просто заставило големов выбраться из своего ящика и поклониться девушке. Мы добавило:
— Язык, на котором говорят машины, — девушка, открыв рот, смотрела на древнее существо, оно только, что с легкостью взломало вторую привязку девушки, первой из которых был ее кристалл связи.
— Как ты это делаешь? Мне нужно как минимум прикоснуться к ним! — спросила нас в слух Анри. Мы же машинально так же в слух ответило.
— Сложно объяснить, — сказало мы, и девушка уставилась на нас, не моргая.
Мы же ждало новых вопросов. Через какое-то время Анри уже вслух с осторожностью спросила:
— Ты… Ты умеешь говорить?
— Мы училось. У твоих големов и твоих разговоров с Гором, но нам нужно больше слышать, — девушка опять какое-то время смотрела на меня.
— Почему ты не рассказала нам?
— Мы не посчитало это важным.
— Ты делаешь ошибку! — с нотками довольства начала Анри. — Правильно говорить не «мы», а «я» и не «посчитало», а «посчитала». Видишь! Если бы ты рассказала мне то я бы сразу тебе все объяснила!
— Мы не ошиблось. Мы есть оно. Мы то, что не может назвать себя «Я» и не есть «он» или «она». Мы Нечто, — парировало мы ее слова.
Анри же недоуменно переспросила:
