– Альба, где…

– Чш-ш! – покачала головой Альба. Надо молчать. Молчать и довериться ей.

Вскоре стало понятно, почему: впереди показался ночной дозорный в теплом сером мундире, фуражке и с алебардой. Он нес караул на перекрестке двух главных улиц неподалеку от центрального причала. Строгие нравственные законы Фена запрещали его гражданам всю ночь разгуливать по тавернам, играть в азартные игры и даже находиться на улице после полуночи без особой необходимости. Ночной дозор обеспечивал соблюдение этих требований, а заодно присматривал за складом торговцев, что располагался подле верфей.

Страж резко развернулся на каблуках, хотя точно знал, что его никто не видит. Изо рта Альбы вырвалось белое облачко дыхания, безмолвно говоря: пока солдат шагает вдоль перекрестка, мы пойманы в ловушку.

Альба повернулась ко мне, вопросительно приподняв бровь. Я прикусила губу и попыталась успокоиться. Ясно, чего она хочет. Что же делать? Чары невидимости, о которых рассказывают народные предания, или сонная пыльца фей были мне неподвластны. Я вытянула из эфира эманации удачи, пропуская золотые нити между пальцами. Альба прищурилась. Зачарованный свет она различала не очень хорошо, так что я добавила в нити магию посильнее. Састра-сет заметила и кивнула.

Я выпустила чары на волю, оборачивая их вокруг нас, пропитывая удачей, заставляя ее проникнуть в нашу одежду.

– Ну вперед! – сказала Альба и зашагала по улице как ни в чем не бывало. Словно так и надо – посреди ночи в тиши фенианского городка. Я торопливо, хоть и не столь уверенно, пристроилась рядом.

Дозорный заметил, как мы приближаемся, но шума не поднял. Мне стало немного легче. Блеф Альбы и мои чары пока работали. Я крепко сжимала магические нити в кулаке, пряча его в складках юбки.

– Дратс-кинда?! – крикнул страж, когда мы подошли ближе.

Насколько я поняла, это означало «Стой» или «Кто идет». Предупреждение прозвучало строго, но не угрожающе. Лунный свет блеснул на лезвии алебарды…

Альба сказала что-то по-фениански, впрочем, для меня это прозвучало как неразборчивый квайсетский. Дозорный кивнул, покосился в мою сторону, и састра-сет затараторила вновь, отвлекая внимание на себя. Но он все равно не отводил от меня любопытного изучающего взгляда. Пеллианка в Фене это и правда странно! Если не больше…

Не отводя глаз, дозорный спросил что-то приглушенным тоном. Альба расплылась в улыбке, и я усилила чары. Удача и благополучие закружились вокруг нас золотистым кольцом. Но этого оказалось недостаточно. Я знала, что так и будет: стражник все еще демонстрировал бдительность.

Края золотистых нитей начали наливаться чернотой, что была темнее самой ночи. Злые чары. Я не призывала их, но не удивилась, словно пожаловал знакомый, но непрошеный гость. Я отбросила их назад, не давая слиться с бледным сиянием магии, а потом потянула, как будто пытаясь свернуть в клубок, но тьма сопротивлялась.

Наверное, именно чары не позволяли дозорному нас арестовать, и Альба все еще сохраняла спокойствие, терпеливо отвечая на его вопросы, но я чувствовала, что мои возможности почти на пределе.

Поколебавшись, я связала концы нитей узлом, оставив чары свободно пульсировать вокруг нас. Теперь я не могла их полностью контролировать, ведь в шерсть нашей одежды они проникли недостаточно глубоко, но мне было необходимо избавиться от проклятия, не дать тьме дотянуться к нам с Альбой.

Я попыталась отшвырнуть клубок темной магии подальше от монахини, но направила не в ту сторону, и он попал прямо в дозорного. Проклятье плюхнулось на него, словно варенье на тост, и просочилось в мундир, впитываясь в волокна шерсти.

Глаза стражника затуманились, поток вопросов иссяк. Альба удивленно уставилась на меня. Дозорный было заговорил, но его голос звучал нечетко, будто в рот ему попала добрая порция переваренной овсянки. Он сделал шаг к нам и споткнулся.

– Давай же, – велела я Альбе, – вперед.

Та побледнела, но, ничего не сказав, схватила меня за руку, и мы помчались к гавани. Между складов и ящиков, сложенных в шаткие кипы, мы пробрались к скромному домишке, больше похожему на сарайчик из потрепанных погодой досок. У двери была прибита табличка с фенианским именем и якорь.

– Что ты творишь, негодница! – прошипела Альба. – Теперь у них есть доказательства, что ты чародейка, больше того – что ты умеешь накладывать проклятия!

– Он чуть не арестовал нас, – возразила я. – К тому же я вовсе не хотела его проклинать.

– Не хотела?! – Она постучалась в хлипкую дверь. – И как долго он будет в таком состоянии?

– Я никогда не использовала эти чары на людях… – с трудом выдавила я.

– Тогда лучше предположим, что он уже пришел в себя. – Альба с отчаянием ударила ладошкой по створке. – Эрдвин! Эрдвин, вставай!

И дверь тут же открыл коротышка с заспанными глазами. Он прищурился, понял, что я не фенианка, и выругался на галатинском:

– Тысяча чертей! Чего вам… О, Альба! – просиял он. – Добрый вечер, голубушка. Не желаете ли выпить?

– Хватит уже, Эрдвин, пошевеливайся, – велела она, сдвинула его в сторону и затащила меня следом. – Мне нужна услуга.

Эрдвин Тайс был фенианским торговцем. Представился он «владельцем частного судна». Альба называла его «наемником». Корабль Тайса отправлялся в Галатию, и на нем нашлось для нас место.

– У меня контракт на железную руду, башмаки и всякую мелочовку. Все во благо великого дела Галатии! – заявил он, демонстрируя Альбе лицензию судоводителя.

– Какого именно дела?

– А есть разница?

– Для нас есть. Не во всех портах нам будут рады.

– Во благо реформаторов. Простого люда и их Принца-мятежника.

Я поморщилась. Прозвище Теодора мне не нравилось. Звучало так, словно он самозванец, а не приверженец закона. Альба, посмотрев на меня, покачала головой. Эрдвин не догадывался, кто я такая, и састра-сет предпочитала, чтобы так оставалось и впредь.

– Хорошо, – обронила она.

– Корабль отплывает завтра утром! – провозгласил Эрдвин, оттопырив мизинец и пригубив чай с капелькой фенианского виски. – Как я понимаю, вы поссорились с местными властями?

– Разве? – подмигнула Альба. Она попробовала чай и плеснула в чашку еще огненного виски. – Тебе не о чем беспокоиться.

Эрдвин рассмеялся, но смех перерос в кашель.

– Даже знать ничего не хочу. Лучше не говорите! Когда блюстители порядка подвесят меня за большие пальцы и примутся допрашивать, я смогу честно поклясться, что понятия не имел о вашем подпольном борделе или игорном клубе, или пятнадцати фунтах обдолбай-травы, которую вы контрабандой протащили из Штатов. Только, во имя Создателя, не рассказывайте, что вы и правда приторговываете запрещенной травкой!

– Никакой травки. – Альба снова пригубила чай. – Хм, а это лучше, чем твое обычное пойло.

– В последнее время прибыль была неплохой, – словно желая оправдаться, ответил Эрдвин.

– Война позволила тебе лучше зарабатывать? – Альба отставила чашку. – Полагаю, нам следует взойти на борт прямо нынешней ночью. Стража пока сюда не заходила, но, по некоторым причинам, им может взбрести в голову поразнюхать здесь…

– Неужели вы разозлили Ночной дозор? Во имя Создателя, Альба!

– Этого было никак не избежать…

– А ваша спутница не очень-то болтлива… – заметил Эрдвин, так внезапно сменив тему, что от неожиданности я расплескала немного чая на блюдце тончайшего фарфора, разрисованного пышными плетьми золотистых виноградных лоз. Такая изысканная посуда в столь неподходящем месте, как странно…

– Ей ни к чему с тобой разговаривать, – отрезала Альба, побарабанив пальцами по исцарапанному столу. – Кажется, в прошлый раз ты усвоил урок? Састра Орвлин все еще хочет выдвинуть обвинения.

– Я просто поговорил с ней, – пробурчал Эрдвин.

– Думаешь, суд бы в это поверил? – покачала головой Альба. – А я-то считала, что ты пытался продать ей пай несуществующего корабля.