– Не вздумай оставлять! Что дочка? Им и одной комнаты за глаза хватит. А тебе где жить? Снимать, что ли будешь или у матери ютиться? Ишь! Она там, поди, уже губу раскатала. Мужиков водить… Артемка, не вздумай!
– Да плевать мне на неё саму да на мужиков её. Я же говорю, хочу, чтоб у дочери нормальные условия были.
– Ну не знаю… Дурак будешь, если всё ей оставишь, – Светка громко икнула, – Ой, пардон.
В кухню заглянул второй сынишка Петра и Светки, шестилетний Максим:
– Мам, а нам со Славкой чего-нибудь поесть можно?
Мать кивнула на чайник:
– Воды вон набери, чайник поставь, сами чаю себе сделайте. Дядя Артем вам пряников купил с конфетами. Берите к себе их туда, а нам тут не мешайте. У нас тут взрослые разговоры, – она протянула сыну коробку с конфетами. – На, держи.
Светка сама разлила по рюмкам и протянула свою к Артему:
– Давай, Артемка, за тебя… А этой не оставляй ничего, пополам дели всё, как по закону положено. Потом же тебе ещё и алименты платить придется.
– Да тебе-то какое дело? – подал слово со своего места Петр. – Пусть сам решает, не маленький. Оставлять, не оставлять… Вечно лезешь, куда тебя не просят со своими советами.
– А чего это ты её защищаешь, Эльвирку эту, а? – накинулась сразу на мужа Светка. – Ты–то чего тут вякаешь? Тебя вообще никто не спрашивает. А Артемке мы здесь новую бабу найдем, деревенскую, нормальную, а не фифу городскую, – Светка, похоже, в данный момент совсем забыла, что сама была родом из города.
– Ну, нет, – покачал головой Артем. – Мне сейчас голову в этот хомут пихать ни к чему. Я один пожить хочу, ну их всех в баню.
Незаметно за этой пустой болтовней и препирательствами допили первую бутылку. У Светки уже вовсю блестели глаза, она явно захмелела, но, похоже, только входила в кураж. Петр с Артемом были заметно трезвее и молчаливее.
– Как там тетя Лариса поживает? – посмотрел Артем на брата.
Тетя Лариса была матерью Петра. Она три года назад схоронила своего мужа Дмитрия. Врачи так толком и не сказали от чего тот умер – как-то быстро сгорел человек за каких-нибудь три месяца и всё. В больницу ложиться отказался, так дома и помер на своей кровати. Жила тетя Лариса в этой же деревне на соседней улице.
– Да, вроде, нормально, – пожал плечами Петр.
– Чего ей сделается? Она ещё всех нас переживет, – опять вставила свои пять копеек Светка. У них со свекровью отношения не заладились с первых лет, и общались они мало.
– Она одна или сошлась с кем?
– Одна.
– Так и не разобрались, отчего дядя Дима умер?
– Нет, – покачал головой Петр. – Да кто там разбираться будет? Кому оно надо-то? Помер, да и всё…
Какое-то время посидели молча. Светка о чем-то задумалась и вертела в руках пустую рюмку, Петр хмуро курил возле печки, а Артем смотрел в окно на стоявших чуть в стороне от дома двух теток, болтавших друг с другом и активно жестикулировавших.
– Дядя Гена говорит, сам виноват, что так вышло, – Артем решил поделиться тем, о чем говорили вчера с дядькой. – Дескать, не разобрался в Эльвире своей, женился, так чего сейчас на неё бочку катить? Пожалеть, говорит, её нужно, потому как ещё аукнется ей это когда-нибудь.
– Дурак ваш дядя Гена, – ухмыльнулась Светка. – Он всё добренького из себя строит. Ага, жди, когда ей там аукнется. А сам с голым задом останешься. Я не помню когда уже, встретила его как-то возле магазина на «площадке», разговорилась, так он начал мне про какую-то любовь толковать. Какая к чертям собачьим любовь?! Где он нашел её, любовь эту? Запомни, Артемка – всем на всех наплевать, каждый только о себе думает да под себя гребет. Любовь… Стою тогда, смотрю на него, а сама про себя думаю – дурак, не дурак? Вроде не маленький, а собирает ерунду какую-то.
Артем пожал плечами:
– Не знаю, может, в чем-то он и прав.
– Да брось ты! – Светка потянулась сигаретой к мужу, – Дай подкурить. – Затянувшись, снова повернулась к Артему. – Дядя Гена тебе насоветует. Ты меня слушай, Артемка, я плохого не подскажу, – и снова мужу, – Давай, открывай вторую, а то уснуть с тобой можно.
– Мне-то на работу завтра, – недовольно протянул Петр. – Это вам никуда не надо.
– Какая работа?! Сам же говорил, соляры нету, будешь весь день дрыхнуть под своим грейдером. Наливай, давай!
И опять потянулись полупьяные разговоры, советы чего да как делать, как делить жильё и прочее имущество. Когда вторая бутылка подходила к концу, резко зазвонил мобильник, лежащий тут же на подоконнике.
– Алло! – закричала в трубку Светка. – Танька, ты что ли? Да мы тут сидим, у нас гости. Брат Петькин двоюродный в гости приехал. Ну… Давайте! Давайте, приходите… Вы вдвоем или ещё кто с вами? Ну, давайте, ждем…
– Сейчас Тиуновы придут с самогонкой, – она, пошатываясь, встала. – Петька, слазь ещё в погреб, достань капусты квашеной. Пельменей почти не осталось, закусывать нечем.
– Да вы сдурели что ли? – Петр поднял голову. – Куда её глыкать-то столько?
– Иди давай без лишних разговоров! Не хочешь – не пей, а мы с Артемкой ещё посидим, да и Тиуновы сейчас придут, я говорю. Правда, Артемка? Ты их знаешь? Это соседи наши, через огород живут.
– Да я как-то тоже особо напиваться не хотел сегодня, – поддержал Артем брата. Сильно пьяным он себя не ощущал, но и трезвым, естественно, после двух бутылок на троих не был. – Засветло хотел к дяде Гене вернуться, а уже темнеет.
– Да мы не много, так… Слушай, а чего? Оставайся у нас ночевать! У тебя горе вон какое, надо же поговорить по душам, обсудить всё, – Светка стояла, склонившись над Артемом и положив тяжелую руку ему на плечо.
– А то не обсудили ещё, – буркнул со своего места Петр. Он от спиртного становился ещё более хмурым, только речь начинала чуть-чуть запинаться.
– Тебя забыли спросить! Дуй в погреб за капустой, тебе говорят!
Петр тяжело вздохнул, но, поднявшись, всё же побрел на улицу.
– Нет, Свет, я пообещал, он ждать будет, – ответил Артем.
– Ну как знаешь… Давай ещё хоть часик посиди, с Тиуновыми познакомишься, они нормальные. Тебе сейчас сколько годов? Тридцать-то есть? Им-то обоим по двадцать семь или восемь, не помню… Месяц назад у Ваньки на дне рождения гуляли. Ну и вот… – она облизнула губы. – Посидим с часик, ещё не сильно темно будет, дойдешь. Да и сейчас фонари тут у нас везде светят.
В кухне было уже так накурено, что резало глаза.
– Может, проветрим? – предложил Артем.
– Давай двери откроем. А Петька придет, я ему скажу, пусть печку затопит, чтобы избу совсем не выстудить. Хотя рано ещё, конечно, но ладно.
Открыли двери, и в них сразу же из сеней шагнула молодая женщина с мужчиной:
– О-о-о! Нас уже встречают, ха-ха-ха, – громко захохотала новая гостья, крупная рыжая деваха с конопатым лицом.
– Танюха, заходите! – закричала Светка. – Это мы проветрить решили маленько, а то накурили тут. Знакомьтесь, это Артем, брат Петькин, а это Танька да Иван.
Иван, невысокий губастый парень с довольно уже приличным для его возраста брюшком, достал из-за пазухи бутылку с жидкостью белесо-мутного цвета:
– Куда тут крепкие напитки поставить можно? – радостно заулыбался он, зыркая по сторонам веселыми нагловатыми глазами. Гости были тоже навеселе.
Следом вошел Петр с трехлитровой банкой квашеной капусты. В кухне сразу стало шумно, слышались какие-то крики, смех. Кто-то о чем-то спрашивал, горластая Светка старалась всех перекричать, кто-то резал хлеб, брякал посудой. «Рюмок не хватает! – кричала рыжая Танька. – Рюмки ещё нужны!», – и она лезла в шкаф, шаря по полкам руками. У Артема разболелась голова, он встал со своего места, сунул ноги в чьи-то галоши:
– Я пойду на улицу выйду, проветрюсь маленько.
– Ты ненадолго только, – дернула его за руку Светка. – Давай по-быстрому и обратно. Она подумала, что он пошел в туалет.
На улице быстро сгущались сумерки. Артем отошел к калитке, где было потише, и не так были слышны пьяные голоса из дома. Он энергично растер лицо ладонями и с облегчением вздохнул. Мимо, виляя из стороны в сторону и объезжая лужи, проехал мужик на старом «ИЖе» с коляской. «В городе таких уже и не встретишь, а тут по сей день ездят», – усмехнулся про себя Артем. Треск мотоцикла удалился, и вокруг стало по-деревенски тихо. Где-то в стороне перебрехивались собаки, на соседней улице в стайке натужно мычала корова, требуя к себе хозяйку.
