Дальше, не удержавшись от соблазна, Ира заглянула в секцию нижнего белья, растерявшись в ворохе всех существующих цветов, кружавчиков, ленточек и прочего сумасшествия. Ради такого и любовника завести не грех, поиронизировала полковник, принимая у продавщицы шуршащие пакеты с двумя неприлично вычурными комплектами и ночной сорочкой из совершенно восхитительной на ощупь ткани.
Забег закончился спустя несколько часов, когда Ира выбралась из спа-салона, обновленная после каких-то неслыханных косметических процедур, сияя свежим маникюром и новой-старой прической: с прежним ярко-рыжим цветом волос она, кажется, сбросила несколько лет.
Нагруженная покупками и совершенно счастливая, Зимина вышла из такси и, кое-как удерживая пакеты, открыла дверь подъезда, успев удивиться почему, несмотря на разгар дня, царит такая темнота. А вот шагнуть в лифт уже не успела: чьи-то мощные лапищи обхватили сзади, темнота качнулась и накрыла с головой.
Паша нервно мерил шагами кухню, проигрывая в голове предстоящий разговор, находя все новые и новые аргументы, убеждения, хотя отлично понимал, какая разразится буря, когда начальница узнает о слежке и “оперативных мероприятиях”, а уж тем более о том, что он натравил на милого и ужасно скользкого доктора и дилера в одном лице всевозможные проверки и инстанции. Отвертеться после “контрольной закупки” ему теперь точно не удастся, так что одну проблему можно смело считать решенной, а вот с решением самой главной еще придется помучиться. Но Ткачев был готов приложить усилия, как бы Ирина Сергеевна не возмущалась, не брыкалась и не пыталась указать ему на его место, снова, по извечной привычке командовать, напоминая, кто главный.
Подойдя к окну, Паша наконец увидел подъезжающее такси, из которого появилась Зимина с кучей каких-то пакетов в руках. Подождал, когда закроется дверь подъезда, и, покинув квартиру, направился вниз, отметив, что почему-то не услышал гудения лифта. И только оказавшись на первом этаже, заметил и раскрытую кабину лифта, и кучу сваленных у его дверей фирменных пакетов, и листы фанеры, прикрывавшие окна подъезда, и валяющиеся на полу солнцезащитные очки. Несколько мгновений непонимающе смотрел на хрупкое темное стекло, раскрошенное чьим-то тяжелым ботинком, и наконец выскочил в залитый солнцем уже опустевший двор.
========== Почти как в Голливуде ==========
— Где документы, сука? — От сильного удара реальность перед глазами вновь закачалась и поплыла, в голове зашумело. Глубоко, с саднящей болью выдыхая цементно-пыльный тяжелый воздух, Ира заставила себя открыть глаза.
— Какие документы? Загранпаспорт, пенсионное, диплом об окончании курсов цветоводства? Вас что интересует?
— Она над нами еще и издевается! — взревел “собеседник” покрупнее. За время содержательного разговора Ира успела выяснить, что его зовут Гена, что хорошим манерам он не обучен и явно страдает нервным расстройством.
— Вас, видимо, в детстве не учили, что девочек бить нехорошо, — попеняла Ира, сплевывая солоновато-металлический привкус крови из рассеченной губы, и порадовалась, что зубы хотя бы целы.
— Слушай, — второму гоблину явно надоела роль молчаливого наблюдателя, и он наконец тоже решил принять участие в действии, — просто отдай нам компромат на Пименова и вали на все четыре.
— Да вы придурки, мальчики, — засмеялась Зимина разбитыми губами. Гоблин Гена угрожающе шагнул в ее сторону, а вот второй неожиданно заинтересовался.
— Это еще почему?
— Да потому что ни один умный человек не будет работать на покойника, — охотно пояснила Ирина, пока похитители озадаченно переглядывались. — Ваш Пименов приказал среди бела дня похитить полковника полиции, сейчас уже весь отдел на ушах, догадываетесь, что с ним сделают, когда в отдел привезут? Он еще и вас слить по полной успеет. А вы хотите из-за него подставиться, оно вам надо?
Ира держалась старательно, заговаривала зубы, отвлекала, параллельно пытаясь высчитать, когда ее успеют хватиться, поднимут тревогу и начнут искать. Оставалась надежда, что Ткачев, не обнаружив начальницу дома, заподозрит неладное, а заметив беспорядок в подъезде, сделает правильные выводы. Другое дело, что понадобится время, чтобы прочесать район, заглянуть в каждый подвал, на чердак, обыскать заброшенные дома… Сколько времени пройдет? Успеют ли ее найти?
В пустой оконный проем влетел, отскочив от стены, обломок кирпича. Впавший в задумчивость похититель номер два встрепенулся:
— Гена, иди глянь, че там за кипеш.
Момент был самым что ни на есть удачным. Благодаря не то судьбу, не то тупость криминальной парочки — чтобы привязать ее к стулу, они обошлись простой веревкой вместо скотча, от которого оказалось бы проблематично избавиться, — Ира, повозившись и обломав ногти, все же смогла распутать узлы. И едва утративший осторожность преступник отвернулся, отвлеченный шумом на улице, на его затылок опустился внушительный удар. Молниеносно, не давая противнику опомниться, Зимина выхватила у него пистолет из-за пояса джинсов, для верности еще раз огрела стулом, чтобы подольше “отдохнул”, и бросилась вниз по лестнице. Бетонные ступеньки, покрытые строительной пылью, мусором, осколками разбитых бутылок, оказались еще тем квестом — обувь Ира потеряла в самом начале приключения, отбиваясь от нападающих, так что передвигаться теперь пришлось босиком.
Где-то совсем рядом, тяжелые, торопливые, раздались шаги, и Зимина поспешно прижалась к стене, стиснула пальцами пистолет, больше всего боясь, что ее выдаст стук вылетающего сердца. Еще одни, более мягкие, вкрадчивые, послышались шаги с другой стороны, и прежде, чем успела испугаться, Ира узнала этот голос, сбитый раздражением, нетерпеливым беспокойством, отчаянной нервностью.
— Что значит “нет нигде”?! Глаза разуйте, мать вашу, и ищите! И второго урода в машину оттащите, нехер с ним церемониться, сразу в отдел, пусть заказчика сдает!
— Да-а, Ткачев, а командовать у тебя неплохо получается…
Ира, выходя из укрытия, успела подумать, что выглядит, наверное, просто роскошно: растрепанная, босая, в строгом костюме, безнадежно покрытом пылью, бледная, с расцвеченной синяками физиономией и с пистолетом в руках — Голливуд нервно курит в сторонке бамбук.
Явление полковника Зиминой перед операми во главе с Ткачевым вышло эффектным, что и говорить.
***
— Ну и как ты меня нашел? — Ира, стараясь не смотреть на свои исполосованные стеклом ступни, сидя на стуле в прихожей, стаскивала грязный пиджак, с сожалением подумав, что любимый костюмчик, похоже, придется выбросить.
— Да эти двое, Ирин Сергевна, дебилы просто феерические. Мало того, что на камерах засветились, так еще и… — Ткачев, включив в прихожей свет, наконец повернулся и уставился на ноги начальницы почти с ужасом — в суматохе он умудрился ничего не заметить.
— Паш, ты куда? — окликнула Ира, но тот уже скрылся в глубине квартиры, вскоре, однако, вернувшись с тазиком теплой воды и полотенцем; потом притащил еще и аптечку.
— Ткачев, ты… — протестующе начала Ира и, резко побледнев, стиснула одеревеневшие пальцы. Тонкий капрон, пропитавшись кровью, прилип к порезам, и когда Паша без малейших церемоний потянул вниз ткань, Ире показалось, что вместе с ней слезает и кожа.
— Ирина Сергеевна, вы можете хоть раз в жизни запихнуть свою независимость куда подальше и просто принять чью-то помощь? — Паша поднял взгляд, спокойно и прямо смотря начальнице в глаза. — Мы все в курсе, что вы у нас круче толпы супергероев, но сейчас немного не та ситуация, не находите?
— Ткачев!..
— Значит, не можете. Но придется, если не хотите получить заражение крови или еще какую-нибудь гадость, — невозмутимо подвел итог разговору опер и принялся распечатывать упаковку бинта. Ира хмуро наблюдала за осторожными движениями ловких рук и снова задавалась вопросом, что мешает ей выставить его из своей квартиры вместо того чтобы все больше позволять ему нарушать эти хрупкие границы… независимости? приличий? Но он и не посягал на ее независимость, безоговорочно принимая ее главенство практически во всем, что не касалось непосредственно ее самой: здоровья, душевного равновесия, бытовых проблем. Приличия? Полковник Зимина давно уже забыла значение этого слова — пережив столько всего, как-то смешно изображать девочку-ромашку, краснеющую от того, что кто-то вынужден наблюдать ее в неподобающем виде.
