Можно было подарить украшения маме, но это вызовет слишком много вопросов, к тому же топазы блондинкам не идут – это я точно знаю по прошлой жизни.

Остаётся лишь один вариант избавиться от этой нежданной обузы. Подарить той, которую обидел больше всех. К тому же она брюнетка и яхонты ей точно к лицу будут. Совесть внутри молча поддержала это решение.

Интерлюдия

Ноябрь 1989 года г. Нижневолжск, Технический институт рыбной промышленности и хозяйства

На улице пасмурно и дождливо. В вестибюле первого этажа около главного входа можно заметить молодого человека лет семнадцати и стоящую рядом красивую девицу чуть постарше. Они молча стоят рядом возле огромного окна и смотрят на моросящий дождь за стеклом.

– Я выхожу замуж, – говорит она.

– Хороший хоть человек?

– Очень. Добрый, умный. Надежный. Осуждаешь?

– Нет. Ты не могла ждать вечно.

– Не надо было тебе приходить.

Снова тишина. Лишь дождь стучит по козырьку над входом. Хмурый вахтёр за столом шуршит газетой, неодобрительно поглядывая на странную парочку у окна. «Ходят тут всякие. Потом вытирай полы за ними»

– Ты становишься похожим на брата.

– Угу. Мать говорит – вылитая копия. Только глупее немного. Она так считает. Ей виднее.

– Плачет?

– Перестала. Уже месяца полтора, как успокоилась.

– Зря ты пришёл. Душу растравишь. Не терзай меня, пожалей хоть немного.

– Дык… я это. Не специально. Посылку передать надо. От Сашки. Вот.

– От кого? – в ужасе отшатнулась она.

– Генерал приезжал. Привёз вещи, что после брата остались. Велел тебе пакет вручить.

Девушка побледнела, схватилась за стену, чтобы не упасть. В глаза ее блеснуло отчаяние, смешанное с болью.

– Что там внутри?

– Курсовая работа вроде бы. Честно – ни слова не понял. Про четырёхканальный ленточный бурбулятор какой-то.

– Турбулизатор?

– Во-во – оно самое! Чёрта с два выговоришь.

– Этого не может быть.

Юноша смущённо замялся, затем протянул второй пакет, уже поменьше.

Внутри него оказалась красивая бархатная коробочка с золотыми серьгами и кулоном.

– Мама сказала, что это точно для тебя. Не отказывайся, не обижай ее, пожалуйста.

– Почему она так решила?

– Дык. Там гравировка на обратной стороне.

– «Привет Свете с того света!» Это… это… чья-то глупая безумная шутка?

Молодой человек неожиданно усмехнулся.

– Если это шутка, то ее мог придумать только один человек в целом мире. Прости, Свет, что сразу не сказал. Генерал из Москвы не только посылку привёз. Награды родителям передал.

– Миша, ты меня пугаешь…

– Как бы тебе сказать, чтобы понятно было. Родители ничего не говорят, но я же не совсем дурак. Медали передаются по протоколу. Один экземпляр остаётся родственникам. Так вот, в бланке после слова награждается слово посмертно вычеркнуто! Э…э…э, тебе что плохо? Ты вся побледнела.

– Сволочь, гад! Никогда не прощу! Своими руками придушу. Только вернись, пожалуйста, живой!

Конец интерлюдии

– Да, это не Рио де-Жанейро, – равнодушно окинул взглядом удаляющийся берег, я постарался выбросить из головы воспоминания о последних двух сутках. – Это точно не Рио – это проклятый Монтего-Бей. Будь счастлив тот человек, кто придумал маршрут через этот благословенный город. Чтоб ему очередное звание на два года задержали.

В жутком клоповнике, по ошибке именуемом гостиницей, где мы коротали время в ожидании парохода, не было кондиционера – лишь древний скрипучий вентилятор на потолке, не способный стряхнуть ленивых мух, катающихся на нем, как на карусели. Тёплый, почти горячий душ не давал облегчения, температура воздуха и воды даже ночью не опускалась ниже двадцати пяти-двадцати семи градусов. Настоящая январская погода. А дома сейчас минус десять – сама мысль о снеге словно бальзам на душу, с охлаждающим эффектом.

Из Варадеро вышли на древней парусной яхте, за сутки кое-как доползли до Ямайки, где неожиданно выяснилось, что нужный нам рейсовый теплоход только что ушёл. Уровень организации – выше всяких похвал. Нет слов, одни ругательства. Кубинские товарищи посчитали свою задачу выполненной, предоставив нам возможность решать свои проблемы самостоятельно. Пришлось двое суток сидеть безвылазно в номере, изредка спускаясь в бар, чтобы продезинфицировать внутренности ромом.

Когда вышли в море стало прохладнее, откуда-то появился ветерок, под тентом на верхней палубе так даже комфортно стало. Карибское море радовало глаз и успокаивало душу, но лучше всего помогал от депрессии алкоголь. Хоть и не люблю ром, к слову, в этих краях он превосходный, а приходится пить. Другого выхода нет.

Через трое суток, если не случится поломки, а глядя на наш пассажирский лайнер, ровесник генерала Перона, это легко можно предположить, мы окажемся в Каракасе. Затем через пару недель переберёмся в Бразилию. Сначала предлагался более удобный вариант с испанскоязычной Аргентиной, но там не слишком любят англоговорящих европейцев. Сказываются последствия проигранной недавно войны за Фолкленды. В этом времени это действительно «недавно».

Так что вполне возможно сбудется мечта Великого Комбинатора и моя тоже – доберёмся до Рио. Насчёт стильных белых штанов не уверен – они наверняка давно вышли из моды.

Как оказался на этом карибском круизом корыте? Все просто, как рецепт «Дайкири». Как говорят опытные брахманы: «Не дергай спящего тигра за хвост. Не придётся бегать по джунглям».

В моем случае пресловутым камешком, вызвавшим лавину прямо мне на голову, стал генерал из Краснознаменной школы. Тот самый, что делал запрос в Мексику по поводу фотографии Сальмы Хаек.

Выследили его, после чего вскрыли целую сеть заговорщиков. Как и предполагал, змеиное гнездо они свили в Академии Наук. Оттуда ниточка потянулась вверх, все выше и выше. Товарищ Крючков наверное уже не рад был, что дал добро на это дело. Липовые академики оказались лишь верхушкой айсберга. Полетели такие головы, что и представить было сложно. Члены ЦК, несколько первых секретарей союзных республик, генералы КГБ, МВД, ГРУ и даже командующий Тихоокеанским флотом оказался в числе участников тайного общества. Точнее – обществ. Их оказалось несколько, причём одни не подозревали о других, и часто исповедовали разные политические взгляды.

Лигачев при всем желании не мог себе позволить такой масштабной чистки. Получилось бы нечто похожее на «тридцать седьмой» год, только без Сталина и преданной лично ему партии большевиков. Слишком большой риск, что западные друзья воспользуются моментом и нанесут удар в спину.

В результате чистки все равно начались, но аккуратные и точечные. С остальными решили договариваться. Все бы хорошо, но ключевые фигуры похоже так и остались в тени. Людоедыча вычислили, но взять не успели – он скоропостижно ушёл из жизни. И этот факт оказался для меня роковым.

В конце декабря пригласил к себе Лигачев. В кабинете у него кроме генерала Леонтьева оказался ещё один неожиданный гость.

– Товарищ Шебаршин? – узнал я легендарного и последнего руководителя Советской разведки. Лично познакомиться не довелось, но интервью много раз видел на Ютубе и книги его читал.

– Здравствуйте товарищ попаданец. Премного о вас наслышан.

Я недоуменно посмотрел на генерального секретаря. Количество посвящённых в мою историю и так превысило все разумные пределы.

– Мы ничего не рассказывали, – с грустью, и как показалось, с состраданием посмотрел на меня Егор Кузьмич. – Заодно можешь поблагодарить товарища генерала. Только благодаря его помощи ты живой, и смог удачно сбежать из тюрьмы.

Из последующего разговора выяснилось, что Первое Главное управление КГБ СССР само вело разработку заговорщиков. Причём в обход тогдашнего главы разведки! Именно их человек, внедрённый в преступную организацию, подстраховывал меня все время пока я сидел в камере. Уж не тот ли охранник, которого я «вырубил»? Получается, это была всего лишь инсценировка, игра в поддавки, а не героический побег с риском для жизни и здоровья?