В какой-то момент стало лишь немного легче. Дышать, видеть сквозь ткань этого мира, чувствовать собственное тело. И тогда я трусливо взмолилась, обращаясь к своему богу. Я неистово пожелала покинуть это место, поклялась больше не соваться сюда, путая слова молитв и псалмов, что-то среднее между «Да не убоюсь я зла» и «Как на небе, так и на земле». Не покидало ощущение того, что меня держат силой.

Никогда ни до, ни после более сильного страха я не испытывала. Что ж, если Бездна хотела меня наказать и проучить, она это сделала. А если убить хотела?..

Если и хотела – у нее не получилось. Потому что после очередного отчаянного рывка я вырвалась в мир полудня, руками снова вцепилась в землю и цветы. А там уж меня схватил Дарио.

Очнулась я уже дома. В нашем мире, то есть. В больничной палате. Пристегнутая ремнями к кровати. Как пояснил мне Дарио, периодически такие сильные судороги случались, что врачи решили меня зафиксировать. Также мой вампир рассказал, что я пережила клиническую смерть. И если бы не он…

От химии, через капельницы постоянно вливаемой мне в кровь, я была постоянно в сонном состоянии. Дарио поил меня кровью своей. Я слабо помню те два дня в больнице, но к тому моменту, когда Гай вернулся в Киев, я уже пришла в себя.

Сейчас, глядя на произошедшее тогда, я намеренно стараюсь придавать этому поменьше значения. Конечно, после собственной смерти (ну ладно, клинической смерти) начинаешь воспринимать жизнь иначе. Но белый потолок палаты, как и черное одеяло Бездны, словно отделили меня от изрядной части меня же. Я много всего передумала, корчась не от физической, а от какой-то особенной боли, ночами в больнице, стараясь не привлекать внимания Дарио. В спутанных мыслях никак не желал наступать порядок, тело болело так, словно мной били о стены всех домов по пути в больницу. Врач сказал, что это от судорог. Я сильно прикусила язык, едва могла говорить, и тоже по этой причине.

Все, что мне могло прийти тогда в воспаленный, падающий в безумие разум – это то, что все из-за Маны. Точнее, из-за развода.

Тогда в баре, когда Ингемар освободил меня от брака с Маной, я почувствовала, что мне стало легче, словно с привязи сняли. Да и раньше я, помнится, шутливо про себя Ману именовала тем, кто не дает мне оторваться от земли.

Увы, вышло так, что он и впрямь хранил мой разум от полного отрыва от реалий. Мне никто не говорил этого, просто со временем такие выводы сами пришли в мою голову.

Честно говоря, я не люблю вспоминать то жуткое время, пусть оно и уложилось в несколько дней. Однако мой разум находился на краю. Кажется, любое потрясение могло привести меня в дом с желтыми стенами на постоянное жительство.

Однако так не случилось. Меня мучил страх из-за того, что Бездна обозлилась на меня, что я теперь персона нон грата и там (боже, и там, и в доме Кима, и в доме Маны, и всюду, где я чувствовала себя хорошо)… Я терзалась страхом, что вот усну – и снова провалюсь в Бездну, а там уж она доделает начатое.

Короче, я была на краю безумия. Но помощь последовала оттуда, откуда я и не ждала, и не предполагала, что когда-либо встречусь с этим человеком. То есть, мы уже виделись, и потом увидимся еще, но именно тогда я не ждала его.

Гай прилетал лишь на сутки. Я знала, что Дарио все ему рассказал – и про наркотики, и про то, как меня засосало на его глазах в Бездну, и что я могла откинуть ласты. И видела, что Гай обязательно поговорит со мной об этом, но в тот свой приезд он предпочел смолчать. Отец лишь сидел подле меня, пока я, отходя от лекарств и боли в мышцах, валялась в постели в своей квартире. Он рассказывал мне какие-то легкие веселые истории, кормил с ложечки – руки плохо слушались меня, порой немели так, что я не чувствовала их совсем, лежал рядом, обнимая, поил своей кровью и молчал насчет всего, что могло меня расстроить. Я попросила его оградить меня от визитов вампиров, которые могли захотеть навестить меня. Гай так и поступил, отправив восвояси Ингемара. Мана вроде бы не приезжал, но потом, после отъезда Гая, Дарио сказал, что Мана звонил и справлялся обо мне примерно раз в час.

Однако тогда это не вызвало в моей душе отклика, только болью отозвалось. Я боялась видеться и с Ингемаром, и с Маной, потому что эмоции, которые они у меня вызывали, были слишком сильны. А каждая эмоция тогда причиняла страдания.

Когда Гай улетел, строго наказав Дарио следить за мной, я попросилась на улицу. Тело немного отошло, руки почти обрели чувствительность и силу, хотя я была очень слаба. Мой вампир, на удивление спокойный и разумный, согласился вывести меня на прогулку. Дарио тогда был моим верным наперсником и нянькой, и, наверное, именно тогда та связь, что у нас была, обрела полную силу. Я начала безоговорочно доверять ему. Мне надо было доверять хоть кому-то, а кто лучше подходил на эту роль, кроме как вампир, вытащивший меня из Бездны?..

В Киеве догорал август, было по-прежнему жарко, хотя мы выбрались погулять примерно около шести вечера. Дарио сводил меня в кино на «Конана-варвара», где играл симпатичный такой здоровяк, Джейсон Момоа, кажется. Кино я слабо запомнила, вся погруженная в свои мысли. Хотелось то ли напиться, то ли закинуться таблетками, забыться и не чувствовать, не вспоминать каждую секунду Бездну.

После сеанса, уже затемно, мы пешком пошли домой. Дарио молчал, за что я ему была благодарна.

Мы шли вдоль дороги к моему дому, мимо детской площадки одного из соседних домов. И тут чуть впереди нас у бордюра остановился черный лимузин. Дверь открылась, из нее вышел внушительных размеров мужчина в черном костюме. Дарио схватил меня за запястье, вынуждая стать позади. Мужчина в костюме поднял ладони вверх, успокаивая нас, обратился ко мне на английском.

- Мисс Антонин, все в порядке. Мой босс… - он употребил слово «boss», кстати, что несколько смутило меня; не «master», что позволило бы сделать вывод, что в лимузине меня ожидает вампир. - … хочет поговорить с вами и приглашает вас и вашего спутника проехаться с ним по улицам Киева.

Вечер был теплый, но я куталась в накидку. После происшествия в Бездне мне постоянно было холодно.

- А в салоне вашего лимузина есть обогрев? – спросила я.

- Гайя… - начал Дарио напряженно, но я его перебила, все так же обращаясь к «шкафу»:

- Попросите вашего босса показать на секунду лицо, пожалуйста.

Шкаф растерялся на пару мгновений, но из-за двери лимузина высунулась рука в темной перчатке.

- Гайя Антонин, - позвали меня уже знакомым голосом.

Да, моя просьба показать лицо была неуместной. То был папин ведьмак. Я даже не удивилась. Оборотни ли, вампиры ли, ведьмаки – всем будто медом вокруг меня намазано.

- Идем, - я потянула Дарио за собой, - я знаю его.

Не видела лица вампира, но почувствовала, как крепко он сжал мою ладонь, упираясь и не желая идти в лимузин. Право слово, мой маньяк ведет себя как ребенок. Наверное, и убивает так же: потому что ему не объяснили в детстве, что отрывать крылья бабочкам нельзя, они дохнут от этого.