– Ты хотел, чтобы я убил его! – рявкнул Руслан.
Захар едва не улыбнулся, так здорово это прозвучало в его устах. Если бы еще слова не были наполнены горечью и сам голос не дрожал, словно кто-то повис на нёбном язычке и в страхе молит замолчать… Руслан ведь не боится его? Захар очень огорчился бы, узнав, что Руслан трепещет перед ним. Пусть злится, кричит и кидается на клетку, пусть проклинает и угрожает, но если Захар почует его страх, он сразу потеряет к Руслану всякое уважение.
– Я не хотел, чтобы ты убивал его, что за безумная мысль? Как, по-твоему, это поможет мне завоевать твое расположение? Да после такого ты проклянешь меня и замкнешься в себе до конца своих дней. И все мои попытки достучаться до тебя будут заранее обречены на провал. Я попросту потеряю тебя.
Захар скрутил окурок в деревянной пепельнице, чуть не уронив ее при этом с колена, и отставил в пыль на пол рядом со стулом.
– Вчера, когда я остался один и раскидал все по своим местам, я понял, что ошибался. Неправильно было заставлять тебя верить мне, ведь я пока ничего не сделал для твоего доверия. Максим останется вместе с тобой, и рано или поздно ты сам убедишься, что я был прав. Придет время, и ты поймешь, кому на самом деле нужно верить и чего подчас стоит чужая преданность. Максим идеален в своем свободомыслии. Его не нужно будет уговаривать идти против правил, против жизненных устоев, он и так привык действовать вразрез моральным принципам. Я не трону его и больше не стану доказывать, каков он внутри, нет. Я покажу тебе. Он раскроется перед тобой, как венерина мухоловка, и ты сам увидишь прожорливую пасть его души. Звучит напыщенно? Пусть так, Руслан, пусть так… Уверен, ты понимаешь меня и где-то в глубине, быть может, даже соглашаешься. Максим останется до тех пор, пока ты сам не скажешь мне, что хочешь избавиться от него. Не волнуйся, свое обещание я сдержу и позволю вам увидеться, но завтра.
– Сегодня! – выкрикнул Руслан, схватившись за прутья клетки.
Захар даже не шелохнулся.
– Завтра, Руслан, завтра. Сегодня в этом нет никакого смысла, поверь. Он спит целый день, снотворное очень хорошее и крепкое, действие закончится уже после заката. Максим будет не в том состоянии, чтобы говорить или хотя бы понимать, что говорят ему. Ты увидишься с ним завтра, обещаю. Завидую я Максиму, – продолжил Захар, не дождавшись от Руслана благодарности. – Такие друзья, как ты, рождаются раз в тысячелетие. Ты остаешься верным и преданным, несмотря на то, что двуличие этого человека написано у него на лице, как бы странно это ни звучало. Я действую из самых лучших побуждений, хочу сделать тебя сильнее, я пытаюсь освободить тебя от этой связи, где силы прилагает лишь один… Но ты не поддаешься, брыкаешься, как можешь, выслушиваешь мои предостережения, а через секунду протягиваешь Максиму руку. Человеку, который сбежал и бросил тебя на растерзание вооруженным чужакам.
Захар подался вперед и оперся о колени, широко расставив ноги и сцепив пальцы в замок. Руслан, привлеченный скрипом стула, метнул на пирата скорый взгляд, убедился, что Захар остался на месте и не собирается открыть клетку и опять его к чему-нибудь принудить, и снова замер неподвижно.
– Чем он заслужил такую преданность? Спас тебе жизнь? Выручил деньгами? Или это ты расплачиваешься с ним? Может быть, я придаю всему слишком большое значение и ты просто искупаешь вину? Скажи, как именно ты согрешил перед ним, Руслан. Переспал с его девушкой? Бросил в трудную минуту? Я далеко уйду от правды, если предположу, что в его вчерашнем поступке ты увидел себя прошлого? Поэтому не изменил свое отношение, да? Я чувствую, вы оба через многое прошли. Это заметно по тому, как ты смотришь на него. Да, я видел этот взгляд… Максим для тебя больше, чем друг. Он твой брат. Вы, случайно, не сводные?
Втянуть Руслана в разговор не получалось. Узник только слушал. Слушал и хранил настороженное безмолвие. Но спокойно ему не сиделось: он сводил брови, втягивал нижнюю губу, нащупывал на ней зубами чешуйки и нервно их отгрызал. Какие-то слова заставляли его прищуриваться; заслышав другие, он сжимал и разжимал кулаки.
Захар нуждался в откровенной беседе, как страдающий от удушья нуждается в кислородной маске. Теперь, когда лагерь накрыло смогом всеобщей скрытой враждебности и не осталось ни одного человека, с кем можно было бы поговорить по душам, в этой полутемной сырой конурке был его последний бастион. Здесь не станут лгать, здесь открыто выражают отторжение и не прячут ненависть. Почему все так получилось? Разве не заслужил Захар преданности? Он дал питомцам все, что мог. Он обеспечил их не только кровом и защитой, но и радостями настоящей полноценной жизни, кормил духовно и физически, вкладывался в их воспитание, делал их сильнее… А они в ответ обернули эту силу против него. Где он ошибся? Неужели все дело в Феликсе? Может быть, питомцами руководит страх и все вернется на свои места, когда Захар откровенно поговорит с ними, успокоит? Нет. Ничего уже не вернется, не после того, как они отняли у него Ингу, не после того, как накачали вчера и заморочили голову. «Ты убил Ингу». Захар не убивает без причины – он перевоспитывает. Крайние меры только для безнадежных случаев. У него не было причин убивать Ингу, но была причина убить Феликса. Больше он никого не трогал.
Захар вскочил со стула и принялся расхаживать по карцеру, потирая лоб и вздыхая. Последняя сигарета спряталась в уголке пачки и не давалась в руки; спички ломались одна за другой. Да что сегодня с пальцами?! Захар пробормотал несколько ругательств, замер посреди комнаты и без остановки чиркал и чиркал, пока огонь не вспыхнул с яростным шипением воинственно настроенной змеи. Жгучий дым наполнил легкие, язык и губы защипало, но это больше не успокаивало.
– В наше время никому нельзя доверять. – Захар ходил от стены до стены, взад и вперед, громыхая тяжелыми ботинками. – Даже тем, кого ты взрастил собственными руками. Недаром говорят, что предательство в первую очередь нужно ждать от самых близких.
Он остановился, развернулся к решетке и вгляделся в неподвижную фигуру с отбитой левой половиной лица и заплывшим кровью глазом. Руслан взирал на гостя с пристальным вниманием. Крепко сжатый кулак, поигрывающие желваки и блестящие на лбу и шее капли пота выдавали напряжение и готовность дать отпор. Захар подметил в его глазах отчаянную решимость, но был слишком взбудоражен, чтобы смаковать вкус, – проглотил разом, второпях, ничего не почувствовав.
– Расскажи какую-нибудь историю из своей жизни. Тебя предавали? Как это было, что ты испытал? Или сам оступался не раз? Я был прав насчет ваших с Максимом отношений? Кто он для тебя? Сокурсник? Друг детства? Или просто хороший знакомый, который не передумал в последний момент и не отказался от поездки, как это обычно бывает? Может, за пять месяцев дрейфа ты просто привык о нем заботиться и оберегать, как и положено хорошему капитану? Вы планировали поездку только вдвоем или должны были собраться большой компанией, но остальные соскочили? Максим сказал, вы страйкболисты. Это такая игра в войнушку, да? Кто из вас командир? Наверняка ты, угадал? Страйкболисты… К нам приезжали с Мельтахо такие любители активного отдыха… Все в камуфляже, с оружием в руках… Издали не отличишь от нас. – Захар невесело усмехнулся. – Несерьезное увлечение, глупая трата денег и ради чего? Ради подражания тем, кто действительно обладает силой, кто не страшится вида настоящего оружия и не боится проливать кровь. Вы подражаете нам, но когда я предложил тебе стать одним из нас и дал в руки настоящий нож – даже не пистолет! – ты возмутился. Теперь ты понимаешь, насколько фальшив твой мир, насколько глупы игры, в которые ты играешь?
Захар не заметил, как вновь начал мерить конуру беспокойным шагом. Руки жили своей жизнью: вздергивались в разные стороны, упирались в бока, потирали обритую голову.
– Детское соперничество в ненастоящей борьбе за липовую победу. Привилегия взрослых… Вместо дробовиков из веток можно позволить себе игрушку по виду ничем не хуже настоящего оружия. Когда флаг – или за что вы там сражаетесь – окажется в руках победителя, вы спокойно рассядетесь у костра. Кто-то затаит обиду за проигрыш, но на него не будут обращать внимания. Или высмеют, как глупого и капризного подростка. И все бы ничего, но и вы тоже – дети. В тебе еще столько юношеского, Руслан… Ты наивен и добр, как юноша, и сердце у тебя благородное и чистое, как у героя из сказки. Я думал, таких людей, как ты, давно уже нет. Такой сорт отмирает. Попросту не приживается в нашем славном мире. В конечном итоге все святые грохаются оземь и становятся обычными смертными или даже хуже. Не пытайся идеализировать этот мир, Руслан. Не жди от людей преданности в ответ или хотя бы благодарности за свою преданность, иначе на тебе так и будут ездить, пока не окажешься за бортом или не изотрешься от старости и немощности. Не существует единого жизненного кодекса, каждый сам определяет для себя правила. Но работать они не будут, пока ты не подберешь верное окружение. Ты можешь сколько угодно повторять свод тисненых внутри тебя законов, но проблема в том, что окружающие придерживаются своего собственного кодекса. Понимаешь дилемму? Ты останешься в дураках только по своей вине, ведь кого еще тебе винить за то, что сразу не разглядел шакалов? Сколько бы ты ни отдал, но если ты отдаешь неправильным людям, в конце тебя заглотят живьем. И все почему? Все потому, что ты последовал своему внутреннему кодексу, но вразрез интересам остальных. И для тех людей, с которыми ты еще вчера смеялся за одним столом, ты станешь изгоем, врагом номер один. И от тебя избавятся так быстро, что ты даже не успеешь перевести дыхание, и едва ли поймешь, что происходит. Тебя просто не станет. Но перед этим ты потеряешь всех, кем дорожишь, без кого не смыслишь жизни, не видишь себя. У тебя есть такие люди? Только не говори, что это один Максим. Неужели только он? Хотел бы я быть на его месте… Да, честно тебе говорю: хотел бы… Я ценю преданность и умею за нее благодарить. Преданность – самое важное в отношениях между людьми. Нет фундамента надежнее и долговечнее. Но только если это честная преданность, а не купленная или взятая взаймы, как…
