– Вам изложили условия? – спросил Хвостов невысокого полного лысоватого мужчину, сидевшего напротив него в офисе страховой компании «Щит».

Мужчина согласно кивнул.

– Я согласен. Елена Михайловна все подробно объяснила. Только… время не терпит.

– Проблемы?

– К сожалению. Можно ли… ускорить процесс? Моя почти покойная теща…

Даниил поднял голову и в упор посмотрел на клиента.

– Можно-то можно… Вы хотите убрать из последней фразы слово «почти»?

– Я этого не говорил…

– Но подразумевали. И в таком случае процент, положенный вам, будет… несколько меньшим.

– Сколько?

– Четверть от суммы страховки.

Клиент что-то прикинул.

– У меня нет выбора, – сказал он. – Этот остолоп… Я имею в виду сына… Не с теми связался…

– На счетчик, что ли, поставили? – понимающе усмехнулся Даниил.

Клиент только тяжело вздохнул.

– Четверть так четверть. Только сразу и наличными.

– Договорились, – Хвостов пододвинул клиенту бумаги, которые тот подписал, почти не читая.

На следующий день в комнату старушки вошла симпатичная женщина в белом халате и сделала укол. А еще через два дня ее тело было кремировано в Митинском крематории.

Получилось так, что у Дорогина целый месяц не было свободной минуты для того, чтобы заняться розыском мерзавцев, убивших Кана Савинского и осквернивших его могилу. Навалилось столько дел, что даже Тамару и свою приемную дочь Веру он видел лишь урывками. Неделю Дорогин провел за границей, в Германии, куда вели следы сбежавшего мужа одной очень состоятельной дамы, еще неделю – в Челябинске, куда его срочно вызвал Фортунатов по делу об убийстве его партнера по бизнесу. Оба дела Дорогин завершил успешно и в двадцатых числах июня, наконец, вплотную занялся пресловутыми цыганами. На понедельник, 23 июня, он назначил совещание, на которое позвал всех, кто участвовал в раскрытии преступления.

А 22 июня, когда исполнилось сорок дней с момента убийства Кана Савинского, на его могиле снова прогремел взрыв. На этот раз без жертв не обошлось. В трех метрах от воронки обнаружили тело кладбищенского рабочего Зенона Лебяжина. Его буквально нанизало на острые, в виде копий, прутья ограды, в которой был захоронен некий полковник Борисоглебский.

Дорогина снова подняли с постели – в воскресенье он позволял себе поспать подольше, все это знали, и ранние звонки могли означать только что-то из ряда вон выходящее. Первым о взрыве сообщил Савелий, который находился неподалеку и уцелел буквально чудом. А затем звонки посыпались один за другим.

Сергей даже не стал бриться и пить кофе, сразу оделся и сел за руль. Он был в ярости: это какими же надо быть нелюдями, чтобы и на том свете не оставлять человека в покое! «Ну, на этот раз им не уйти, – решил Дорогин, отвечая на телефонные звонки и раздавая поручения своим людям. – Скоты, какие скоты! Нет, надо браться за них основательно».

На кладбище снова было все как в первый раз – милиция стояла в оцеплении, никого не пропуская на территорию, работали криминалисты; когда Дорогин остановил машину у ворот, от них отъехала «скорая помощь», в которой увезли тело Зенона. Могила была полностью разворочена – видимо, в нее заложили достаточно мощное взрывное устройство. Неподалеку виднелась лужа крови, еще не впитавшейся в землю.

Незнакомый Дорогину следователь уже допрашивал Савелия, к которому, как всегда, жалась маленькая Анжела. Сыщик подошел к ним и предъявил удостоверение. Следователь кивнул – видимо, был предупрежден о том, что частный сыщик не будет мешать официальному расследованию.

Тем временем Савелий, который взглядом спросил у Дорогина, можно ли говорить все, и получил кивок в качестве согласия, рассказывал:

– Мы за этой могилой наблюдали, Сергей попросил. Ну, ночью выпили немного, я заснул, а Зенон покойный пошел посмотреть, как дела. Он дежурил сегодня, да и сорок дней по Кану… Мало ли что. Я проснулся – нет его. Пошел следом. Вижу – Зенон за деревом спрятался и следит. А около могилы двое каких-то крутятся. Темно, не разглядеть… У нас оружия-то нет, а они, по всему видать, с пушками. Ну, порылись они там и ушли. Зенон меня отправил, чтобы я проследил, а сам около могилы остался. Те двое сели в машину и уехали – я номер-то не смог увидеть. Только марку машины запомнил – «ауди», «сотка», стального цвета. Возвращаюсь, метров двадцать до могилы не дошел – и тут взрыв. Видать, Зенон разминировать могилу решил, а мина и рванула. Я сразу милицию и «скорую» вызвал и Дорогину позвонил… Вот и все. Анжелку не расспрашивайте, она в доме сидела, я ее с собой не пустил…

Когда следователь и криминалисты закончили работу и уехали, рабочие принялись засыпать воронку. С полдюжины журналистов, вертевшихся тут с самого утра, окружили Дорогина, которого знали по нашумевшим делам, раскрытым его агентством, и принялись наперебой задавать вопросы. Сперва сыщик хотел отделаться обычным «без комментариев». Но тут он услышал вопрос корреспондента РТР:

– Скажите, Сергей Андреевич, не связано ли убийство господина Савинского и осквернение его могилы с наркотиками?

Дорогин насторожился:

– Откуда такие сведения? Профессор Савинский никогда не был связан с наркомафией. Даже как бы наоборот.

– Нет-нет, именно это я и имел в виду, мы знаем, что он возглавлял организацию «Тхе Хук», которая боролась против наркотиков. Но таких организаций много, их лидеров не убивают… А тут не просто убийство…

– Мы пока не знаем, кто убил Савинского, – перебил корреспондента Дорогин. – Но узнаем, уж в этом не сомневайтесь. Скажу одно: Кан Самуилович был прекрасным человеком. Он сам пострадал от наркотиков, вы, вероятно, знаете, что из-за этой гадости у него умерла первая жена, и поэтому тех, кто распространял наркоту, Кан ненавидел лютой ненавистью. Они, вероятно, отвечали ему тем же.

– У вас уже есть рабочая версия? – встрял в разговор тележурналист, на микрофоне которого была эмблема НТВ.

– Версия есть, – кивнул Дорогин. – О подробностях пока распространяться по понятным причинам не буду.

– Сергей Андреевич, в связи с этими кладбищенскими взрывами… Вы не находите, что охрана кладбищ ведется из рук вон плохо? – спросил корреспондент ТВЦ. – Даже с назначением нового руководителя…

– Воздержусь от комментариев, – заявил Дорогин. – Тем более что при взрыве погиб работник кладбища, который, судя по всему, хотел обезвредить мину.

– А может, именно он ее и закладывал? – не унимался корреспондент. – И что-то не так сработало…

Дорогин понял, что разговор принимает нежелательный оборот.

– Подождем результатов следствия, – сухо сказал он и в сопровождении Савы и Анжелы пошел к воротам.

Тамары дома не оказалось. Вера, приемная дочь Дорогиных, которая тоже собралась уходить, сообщила, что Тамара отправилась к вдове Кана. Она, как и старенькие родители Савинского, как никогда нуждалась в помощи и поддержке. Дорогин выкурил на балконе сигарету и подумал, что нет смысла названивать сотрудникам – поручения он раздал и, если выяснится что-то новое, они сообщат ему сами. С этим в агентстве «Ольга» было поставлено строго. Оставалось ждать завтрашнего дня, и Сергей включил компьютер, чтобы войти в секретные сети спецслужб и выяснить, нет ли там данных на цыганского барона по имени Герасим и сведений об убийстве его младшего брата, будто бы организованном людьми Савинского. Но, несмотря на долгие поиски, ничего существенного найти не удалось.

В понедельник в 9 утра в кабинете Дорогина собрались сотрудники во главе с его заместителем Прохором Кузьмином Леонтьевым.

Бывший подполковник милиции о чем-то тихо переговаривался с Виктором Соколовым, которому было поручено собрать материалы на Герасима.

– Начнем, – произнес Дорогин. – Витя, что у тебя?

– Я мало что успел, – огорченно развел руками лучший «сыскарь» агентства. – За один день, да еще выходной… Короче говоря, Герасим – барон подмосковных цыган. Держит довольно крупный наркобизнес. В основном героин. Поставки из Афганистана. То есть все, как у других цыганских кланов России. Что касается брата – он действительно погиб в январе этого года.