Через час Азирафель снова сидел в магазине, подавленный и совершенно растерявшийся. Кроули не отвечал на звонки. Азирафель хотел было написать ему сообщение, но уставился в пустое поле и так и не смог придумать подходящий текст. Все объяснения выглядели глупо, как в американских комедиях положений, которые часто смотрел Кроули. «Я не виноват, она первая начала…» — это звучало до нелепости смешно, право слово.

Азирафель вздохнул и взял в руки первую попавшуюся книгу. Он надеялся, что эмоции Кроули остынут, он поймёт, что ошибся и вернется домой. В самом деле, не может же он всерьёз поверить, что Азирафель предпочел ему Дагон! Это просто немыслимо.

Азирафель постарался унять ноющую глухую тоску и сосредоточился на книге. Кроули скоро придёт, успокаивал он себя. Скоро…

Кроули

Кроули был просто вдрызг пьян, но ноги сами принесли его в книжный магазин. На улице давно стояла глубокая ночь, но он не заметил, как прошло время, усердно напиваясь в одном из пабов Сохо. Он даже не смог далеко уйти из этого района, когда в совершенном раздрае выскочил из магазина. Засел в ближайшем заведении, где наливали что-то алкогольное, и бездумно накачивался спиртным, пока не перестал соображать, где находится, и в голове не осталось ни одной связной мысли, только звенящая ослепительная пустота.

Он открыл дверь магазина своим ключом, попав в замочную скважину с четвёртого раза. Внутри было темно и тихо. Кроули посеял свои очки где-то в пабе, но в такой темноте они ему были и ни к чему. Шатаясь, он двинулся между угрожающе высящимся в темноте шкафами, на удивление ни разу не задев их и не уронив ни одну книгу. Даже будучи в стельку пьяным, он помнил, что упавшая на пол книга могла расстроить Азирафеля.

«Расстроить!» — поднимаясь по лестнице на второй этаж, усмехнулся было Кроули, но его лицо тотчас исказила болезненная гримаса. Разве существовал способ расстроить ангела ещё больше? Разве не очевидно, что ему уже обо всём донесли не в меру заботливые коллеги-демоны? Азирафель, конечно, уже знает о последнем слухе. Невозможно подумать, что Дагон ему ничего не рассказала, прежде чем… Да, прежде чем они поцеловались. Кроули вернулся к Сатане. У Азирафеля нет больше никаких обязательств, почему бы и не поцеловать другого демона? А, может, и начать с ним новые отношения? Что ж, Кроули готов и к такому повороту.

Он споткнулся о последнюю ступеньку, но чудом удержал равновесие, негромко чертыхнувшись. Да, он готов принять любое решение Азирафеля. Кроули мог бы не возвращаться, но он пришел сюда за наказанием и жаждал его получить. Что делают с недостойными демонами? Подвешивают над ямой с горящей серой? Выжигают внутренности адским огнём? Какая чепуха! Обрушить ледяное презрение ангела, медленно пытать холодным равнодушием, утопить в мучительном раскаянии — вот пытки, которые казались Кроули самыми беспощадными в этот момент.

Внезапно дверь спальни распахнулась, и в прямоугольнике яркого света на пороге комнаты возник Азирафель. Видимо, услышал, как ругнулся Кроули. Пришлось поднять руку, защищая глаза от слепящей лампы. Колени Кроули подкосились, и он прислонился к стене, закрывая веки и внутренне обреченно сдаваясь на милость ангела. Он пришёл к Азирафелю, как на судилище, и пусть его теперь приговаривают к казни.

Но вместо обличительных речей он услышал взволнованный голос:

— Кроули? Ты вернулся! Боже милостивый, в каком ты виде…

Ласковые пальцы коснулись его щек, и Кроули чуть не разрыдался. Он судорожно дёрнулся, открывая глаза, вырываясь из тёплых рук.

— Не надо, Азирафель, — выдавил он. Мысли путались, но слова сыпались из него, и удержать их было невозможно, даже прикусив язык. — Не обнимай меня, не трогай. Я недостоин тебя.

Азирафель ощутимо вздрогнул.

— Что ты такое говоришь, Кроули?

Азирафель сделал шаг ближе, намереваясь, видимо, обнять его, отчего Кроули в ужасе замотал головой.

— Я предал тебя! Ангел, — простонал он. — Можешь ненавидеть меня, прогнать насовсем, можешь убить, я готов ко всему. — Он обреченно повесил голову.

Азирафель подался ближе, крепко обхватил ладонями его лицо. Приподнял, чтобы встретиться взглядом. В свете, лившимся из комнаты, силуэт Азирафеля был тёмным, и Кроули не различал его глаз. Наверное, к лучшему. Потому что, когда Азирафель заговорил, его голос был таким нежным и участливым, что Кроули снова зажмурился, только бы не разглядеть выражение его лица. Иначе это было бы слишком мучительно.

— То, что ты говоришь — чудовищно неправильно! Мне больно слышать это, Кроули! Посмотри на мои руки, дорогой мой, — произнес Азирафель, и потерявший концентрацию Кроули невольно скосил глаза на пальцы, держащие его виски. — Если бы я мог, я бы собственными руками вытащил из твоей головы эти мысли.

— Жаль, что термос опустел… — прошептал Кроули.

Он услышал, как Азирафель изумленно ахнул и отшатнулся от него. Кроули медленно поднял глаза на Азирафеля.

— Тогда бы тебе не пришлось пачкать об меня руки, ангел.

И тогда Азирафель ударил его по щеке.

Удар был несильным. Это был, скорее, лёгкий шлепок, по-видимому, предназначавшийся для того, чтобы привести Кроули в чувство, обычно таким способом купируют зарождающуюся истерику. Но Кроули инстинктивно взмахнул рукой, закрываясь, а Азирафель стоял слишком близко к нему, и толчок пришелся прямо в его плечо. Азирафель качнулся, его нога соскользнула со ступеньки, он коротко вскрикнул, и, потеряв равновесие, кубарем скатился с лестницы.

Кроули в первую секунду застыл, в ужасе распахнув глаза. Но уже через мгновение он одним махом перелетел через все ступеньки разом и приземлился на колени рядом с Азирафелем.

— О-о, нет, что я наделал!

Ангел сел на полу и скривился, потирая ушибленный бок.

— Удивительный день, второй раз за сегодня довелось побыть падающим ангелом, — пробормотал он.

И Кроули, не раздумывая ни мгновения больше, порывисто обнял его, потом крепко вцепился в плечи и принялся безудержно покрывать поцелуями его лицо. Горячие, мокрые от слёз поцелуи доставались щекам, глазам, лбу Азирафеля, а сам Кроули между ними успевал шептать:

— Ты цел? У тебя всё в порядке? Ничего не сломано? Ангел, как ты меня напугал!

Азирафель улыбнулся, аккуратно поймал лицо Кроули ладонями, останавливая его. Нежно коснулся губ губами, успокаивая, уверяя, что он в порядке.

— Кроули, здесь всего дюжина ступенек, я едва ли заработал пару синяков, — при этих словах Азирафель погладил Кроули по спине, и тот с силой выдохнул и буквально обмяк, безвольно стекая на пол.

Азирафель усмехнулся, потом встал на ноги, рывком подтягивая Кроули, помогая ему подняться. Но у того совсем не осталось сил, и Азирафель просто подхватил его на руки. Кроули пьяно бормотал что-то, уткнувшись ему в плечо, а Азирафель медленно поднимался по лестнице, крепко прижимая его голову к себе и шепча слова утешения.

В спальне Азирафель уложил свою драгоценную ношу на постель, приглушил свет, оставив только неяркий ночник, и сел рядом с Кроули на кровать.

— Я думаю, дорогой мой, сейчас самый подходящий момент изгнать у тебя из крови алкоголь и серьезно поговорить.

Кроули что-то неразборчиво простонал и скорчился на кровати, болезненно напрягаясь. Через полминуты он сел, нахмурившись, и сконфуженно моргая. Взгляд его снова был трезвым и ясным, хотя лицо его кривилось от бурливших в голове тяжёлых мыслей.

— Вот так, — улыбнулся Азирафель. — Полагаю, теперь наш разговор будет более содержательным, Кроули.

— Ангел, я… — начал Кроули, и сам удивился, как хрипло звучал в пересохшем горле его голос.

— Для начала, — прервал его Азирафель, — позволь объяснить тебе, что за недоразумение произошло сегодня в магазине, чему ты оказался свидетелем, и в результате чего накрутил себе в голове неизвестно что…

— Постой, — Кроули коснулся руки Азирафеля. — Погоди. Так Дагон тебе ничего не рассказала?

Азирафель озадаченно посмотрел на Кроули.

— Это существо, — со вздохом сказал он, — вообще ничего мне не рассказывало. Оно просто накинулось на меня без объяснений с поцелуем. Я был так поражен внезапностью этого нападения, что отреагировал с опозданием. И это единственная моя вина, Кроули, — признался Азирафель, ласково поглаживая его ладонь. — Надо признаться, мне до сих пор немного совестно, что я ударил её по голове сочинением Ликостена, я бы предпочел, чтобы в моих руках в этот момент был труд Генриха Крамера*, его аргументы я считаю более весомыми…