Поэтому и Кроули не решался заговорить о том, что на самом деле интересовало его больше всего. Азирафель успевал жевать, прикладываться к своему бокалу и одновременно беззаботно болтать. Он говорил легко и с юмором, рассказывал о своих приключениях в поисках подходящего тела. Кроули иногда поддакивал ему, потому что сил на более связные разговоры не было. Всё, что он мог делать сейчас — просто смотреть на ангела и медленно тлеть от невысказанных слов.

В один прекрасный момент они оказались на улице, и Кроули понял, что пьян в стельку. Хотя и не столько от вина, сколько от близости к ангелу. Трезветь не хотелось категорически, но рядом стоял Азирафель, и нужно было что-то решать. И Кроули не пришло в голову лучшей идеи, чем предложить отвезти его домой, в книжный магазин. За руль «Бентли» Кроули садился уже без единой капли алкоголя в крови.

А вот ангел, похоже, не собирался принудительно трезветь. Глаза Азирафеля блестели, отражая свет уличных фонарей. Кроули вдруг осознал, что Азирафель изменился. У него было странное выражение лица. Он был навеселе и держался слишком свободно для обычно сдержанного Азирафеля. И он смотрел на Кроули так, словно тот был аппетитным десертом, а Азирафель — самым голодным существом на свете.

Кроули пробрала дрожь. Но всё, что он смог произнести, было:

— Поехали, ангел?

И не успел Кроули завести мотор, как рука Азирафеля легла на его колено.

— Может, перестанем валять дурака и поедем к тебе? — вполголоса проговорил Азирафель, пристально глядя ему в глаза.

И вот теперь для Кроули мир снова чуть не рухнул.

Не успели слова Азирафеля отзвучать в воздухе, как через мгновение они оба уже жадно целовались. Отбросив все нежности и расшаркивания. Забыв о церемонностях и хождениях вокруг да около. Они и так слишком долго ждали этой минуты. В них обоих кипели сейчас лишь страсть, желание и горячая жажда обладания. Губы находили губы, рты жадно облизывали и кусали, руки лихорадочно шарили по всему телу, приводя одежду в полный беспорядок, а тела — распаляя до предела.

И Кроули теперь и думать забыл о том, что мог ошибаться насчёт чувств Азирафеля. Ничего не изменилось со времени их первого поцелуя. И «Бентли» была та же самая. Имелось только одно отличие, зато самое важное. Их больше ничего не разделяло и не сдерживало. И именно поэтому Кроули не смог узнать своего ангела. Он никогда не видел его прежде таким свободным.

Казалось, весь груз обязательств перед Небесами, весь лоск его лояльности, вся его напускная строгость моментально испарились. Этот новый Азирафель был жаден до ласк, даже властен, и совершенно, абсолютно спокоен. Чего нельзя было сказать о Кроули. Его снова начало трясти, и он не мог понять, от чего больше — от возбуждения, от мысли, что сейчас им всё можно, или от того, что он дико нервничал и боялся совершить какую-нибудь глупую ошибку, которая может не понравиться ангелу.

Но Азирафель вдруг откинулся на спинку своего сиденья и ухватился рукой за конец галстука Кроули. Потянул за него. Кроули не нужно было повторять намек. Он моментально переместился на сиденье Азирафеля и оказался на его коленях. Обе ноги он расставил в стороны, и руки Азирафеля тотчас обхватили его за талию. Кроули быстро скинул пиджак и отбросил его на заднее сиденье. Следом полетели и темные очки. А потом он снова прижался губами к губам Азирафеля.

Если это называется безумием, Кроули был согласен оставаться безумным вечно. Все его мечты, которым он предавался долгие мучительные годы, сейчас сбывались. И Кроули знал, что теперь они могут целоваться всю ночь. Никто из них не собирался останавливаться, только не сейчас, только не после того, через что они прошли вместе. Они заслужили и эти поцелуи, и эти безумные ласки. И Азирафель никуда не гнал его. Он крепко, до хруста в костях, обнимал Кроули, целовал до головокружения. Ладони его уже торопливо шарили по голой спине, задирая рубашку.

Кроули вцепился руками в его плечи, не в силах разорвать поцелуй. Он понимал, что не выдержит долго. Слишком велико было его желание, слишком долго он мечтал об этом мгновении, слишком долго ждал его наступления. Всё его тело кричало и молило о немедленной развязке, и он со стоном выдыхал в поцелуй имя ангела, с трудом сдерживая себя. Азирафель же не оставлял ему ни секунды на передышку. Он в самом деле казался изголодавшимся, дорвавшимся наконец до прикосновений, до поцелуев, до близости. Его руки, казалось, были везде. Они гладили по спине, по бокам, по груди. А потом опустились на поясницу Кроули. Короткие ногти слегка царапнули его кожу, и Кроули не вытерпел и разорвал поцелуй, чтобы издать низкий стон. Но ладони Азирафеля уже скользнули ниже и вдруг крепко сжали обтянутый джинсовой тканью зад.

Кроули вздрогнул, подался вперёд, вжимаясь пахом в тело ангела. Он был уже возбужден до предела и дрожал всем телом. Он ощутил под слоями одежды, как напрягся в брюках член самого Азирафеля, почувствовал, как он дёрнулся, ткнулся между его широко разведенных ног, и не выдержал. Кроули вдруг сильно выгнуло назад. Всё тело его напряглось, а потом он с тихим стоном уронил голову на плечо ангела.

Он кончил прямо в одежде, просто от прикосновений Азирафеля.

Кроули тяжело дышал, приходя в себя. Он упирался лбом в плечо Азирафеля, боясь поднять голову и встретиться с ним глазами. Что подумает о нём ангел? Стыд какой. Герой-любовник Кроули. Вся его репутация искусителя — просто пшик.

Он застонал и почувствовал, как ладони Азирафеля нежно поглаживают его спину. Без жалости, без сочувствия, просто спокойно и уверенно. А потом услышал его голос, заставивший Кроули вздрогнуть:

— Ты был просто великолепен, мой дорогой.

Кроули мучительно поморщился, не отнимая лица от плеча Азирафеля.

— Ты издеваешься, ангел? — глухо пробормотал он.

Рука Азирафеля коснулась его макушки, зарылась в его волосы.

— Вовсе нет, — серьёзно ответил Азирафель. — Кроули, я хочу видеть твои глаза.

Тогда Кроули нехотя отстранился от Азирафеля, всё ещё сидя на его коленях. Встретился с ним взглядом. И чуть не задохнулся от удивления. В глазах ангела сияло такое восхищение, что Кроули смутился так, как никогда ещё ему не доводилось до этого дня, и поспешно отвёл взгляд.

— О, Кроули, пожалуйста, не надо, — почти взмолился Азирафель, и положил ладони на его щёки. — Не прячь свои глаза. Я хочу смотреть в них бесконечно. Они прекрасны!

— Что ты несёшь, ангел…

— Ты весь прекрасен, Кроули! — воскликнул Азирафель, поворачивая его лицо к себе.

— Я бесславное пятно на лике всей планеты. Я же кончил только от поцелуев с тобой, ангел, — прошептал Кроули, вынужденно глядя ему в лицо.

— Да! — радостно ответил на это Азирафель, и Кроули совсем растерялся. — Кроули, поверь мне. Любой на моём месте был бы польщён, считая себя после этого ну очень пылким любовником. Подумать только, одно прикосновение способно довести партнёра до оргазма! Не буду врать, мне бы это тоже было лестно, — слегка улыбнулся Азирафель, и Кроули не смог сдержать кривую ухмылку в ответ. — Но я же вижу, что причина кроется в твоих чувствах, — тихо добавил Азирафель. — И я потрясен их глубиной и силой. Мой дорогой…

И Азирафель слегка наклонил голову Кроули к себе и нежно коснулся его губ. И Кроули вновь ощутил, как шевельнулся в брюках Азирафеля возбужденный член. Кроули закатил глаза и обмяк, почти падая от облегчения на Азирафеля. Он всё ещё хочет его. Кроули возбуждает его! Так почему они теряют время?

— Ты, кажется, собирался сегодня вечером ко мне, ангел? — прошептал он в ухо Азирафеля. И не увидел, а, скорее, услышал его ответную улыбку и почувствовал его кивок. Кроули рывком переместился на своё сиденье, попутно устраняя с одежды все липкие следы. Он завёл мотор и посмотрел на Азирафеля.

Азирафель не отводил от него взгляда.

И Кроули снова стало хорошо и спокойно. Сейчас он привезет ангела домой. Там их ждут широкая постель и жаркая ночь, полная страстных вздохов и упоительных движений, и поцелуев, и долгих ласк. А утром они продолжат. И, возможно, днём тоже…