Ник загадочно молчал, рассматривая в лупу фигурку Лапо Медвежуто. Спинка и брюшко непревзойдённого мудреца были покрыты сетью царапин: слой позолоты был очень тонок, а лёгкий розоватый оттенок красноречиво говорил о внушительной доле меди.

Выявив подделку, лис продолжал разглядывать бесценную реликвию со всех сторон, делая вид, что принимает нелёгкое решение. Ник знал, что искусство паузы играет в его деле немаловажную роль: при слишком короткой паузе клиент теряет интерес, при слишком длинной — терпение.

— Так что вы решили? — настойчиво спросил ягуар.

— Четыреста девяносто девять долларов доплаты или каждый останется при своём, — невозмутимо ответил Ник.

— Триста, — процедил сквозь зубы Рыкус.

— Триста сорок девять, — улыбнулся лис.

Ягуар наморщил лоб. Ему было жаль денег, однако желание наконец посадить в лужу удачливого приятеля в конце концов взяло верх. Мистер Рыкус с торжествующим видом положил в сумку коробочку с пластиковым сокровищем и направился к выходу. В этот момент в «Пальмовый рай» вошёл мистер Слоулинг, вчерашний ленивец, не пожелавший воспользоваться услугами Ника. Он плавно прошествовал к стойке и заказал десять порций пальмового салата. Через пять минут появились все члены его семьи: жена и двое детей.

Вечером, когда кафе «Пальмовый рай» было закрыто, Джим погрузил большую стопку грязных тарелок в раковину с водой и, взобравшись на стремянку, принялся осторожно отдирать от стены жвачку.

— Всё-таки, Ник, ты не хотел бы подружиться с законом? — поддевая розовую массу ножом, спросил он.

Лис помрачнел, однако поспешил улыбнуться.

— Я хотел бы. Не хочет он, вернее, общество. Когда-то в детстве я попытался вступить в отряд скаутов… И, по правде сказать, не желаю делать дубль-два.

Заметив хмурую гримасу Ника, Джим надел наушники и, подпевая Быку Марли, стал покрывать тонким слоем краски бледно-жёлтое пятнышко обнажившейся штукатурки. Ник вспомнил детскую мечту. Когда-то он хотел построить Страну радости — парк развлечений, в который все звери — неважно, будь то хищники или травоядные — могли бы входить бесплатно и гулять, кататься на каруселях и есть мороженое. Он соорудил бы самое большое в мире чёртово колесо, и катаясь на нём, каждый смог бы дотянуться до облаков, кудрявых и переливающихся на солнце, словно сахарная вата. А он бесплатно раздавал бы всем баночки с мыльным раствором. Сверкающие мыльные пузыри надувались, переливаясь всеми цветами радуги, кружились и лопались… Увы, и его мечта, словно невесомый радужный шарик, лопнула, едва коснувшись серого асфальта реальности.

— Покажи мне колыбель извилизации… Тьфу-ты, цивилизации, — попросил Джим, закончив реставрацию и слезая со стремянки.

— О, это не колыбель, а скорее инкубатор!

Ник с боевой готовностью распахнул чёрный дипломат. Его дно представляло собой несколько ячеек, в каждой из них лежало по статуэтке. Коллекция была настолько разнообразна, что казалась единым олицетворением всех эпох. Каждая статуэтка была маленьким воплощением древнего божества. Осколки античных культур глянцево блестели и нежно золотились, изумрудные и аквамариновые глаза идолов, казалось, подмигивали потенциальному покупателю.

— Взгляните, богатейший выбор! — затараторил Ник. — К вашим услугам удивительные вещи, победившие время! — Лис указал на неваляшку с головой бегемота. — Это великолепное божество зовётся Гипопотамми-ту. Вырезано из кости, ему поклонялись травоядные в эпоху верхнего палеолита. А это мраморный Кабанхамон, обратите внимание — клыки позолочены…

Лис и як расхохотались. С трудом переводя дыхание, Джим наконец произнёс:

— Кстати, забыл сказать: вчерашняя покупательница, которая хотела сделать селфи, догнала бы тебя, если б не столкнулась в дверях со своим супругом. Её муж дал мне денег. Так что теперь у меня есть заначка на посудомоечную машину.

Джим подставил копыто, и Ник с размаху хлопнул по нему лапой. Их деловое сотрудничество было прочнее и надёжнее той дружбы, что пафосна и эмоциональна, однако сгорает так же быстро, как свечка в праздничном торте.

— И когда эти хищники поймут, — мечтательно проговорил Ник, — что вражда не только абсурдна, — она просто невыгодна!

— Наверное тогда, — ответил Джим, — когда травоядные поймут, что лисы ничем не хуже других зверей.

Ник вынул из пустого бокала ярко-зелёную трубочку-зонтик и, дирижируя ею, словно палочкой, весьма выразительно продекламировал:

— Поверь, мой друг, нет выше наслажденья, чем красть гроши у тех, кто в грош тебя не ставит!

Лис так размахивал лапами, что незамеченный им пузатый бокал, мелодично звякнув, разбился об пол.

— Что-то ты совсем разболтался, — проворчал любитель регги, заметая осколки в совок.

— Это сказал не я, а Вильям Клыкспир, — ничуть не смутившись, ответил лис.

— Он что, тоже торгует артефактами?

— Да кто его знает. Может быть, в шестнадцатом веке и приторговывал. В свободное от поэзии время.

Они смеялись и не знали, какие невероятные сюрпризы готовит им судьба. В кафе Джима ночью случится пожар, и он будет несказанно счастлив, что чудом остался цел и невредим. И лишь благодаря своему умению находить светлые стороны во всём, он сумеет вернуть ускользнувшую удачу и построить свой регги-бар с барменом, пятью официантами и двумя уборщиками. Однако Джим не станет на них кричать. А Ник всё-таки поменяет профессию, но это будет уже другая история.