Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Я не мог смириться с негнущейся ногой.

«Надо в колене сломать! А там она, умничка, сама правильно срастётся!» – твердил я самому себе.

Сломать…

Это легко сказать.

Как сломать? Стукнуть палкой?

На это у меня не хватало духу.

У койки, у моего изголовья, стоял мой велосипед.

«Гм… А вел мне не поможет?»

Я поднял сиденье так высоко, что до педалей в верхней точке едва дотягивался пальцами ног.

И стал потихоньку опускать сиденье.

Сегодня на полсантиметрика, через неделю ещё на полсантиметрика…

Когда к подошве приближается педаль, я осторожненько её встречаю, чуть-чуть утягиваю-приподымаю ногу и так же тихонько жму на педаль, гоню вниз.

Неправда, придёт момент, я забуду про осторожность, и педаль неожиданно так саданёт в подошву, что сломается нога в коленке.

И такой случай пришёл.

Я тогда упал с велика в канаву.

В коленке вроде хрустнуло. Но всё обошлось.

Бог миловал, от меня ничего не отвалилось.

Моя нога снова сильно опухла, стала толстой красной колодой.

В совхозную больничку я не поехал.

А стал дома каждое утро парить ногу в высоком тощем бидоне.

И мало-помалу моя нога стала потихоньку сгибаться.

Примерно через месяц моя пяточка добежала не до Берлина, – зачем нам такая чужая даль? – а до демаркационной линии.[24]

Большего счастья мне и не подавай!

Строптивец

Я много писал в «Молодой сталинец» и меня часто публиковали.

Всё б ничего. Да не нравилось, что меня так выбеливали в редакции, что одна фраза становилась деревянней другой и от своего материала я частенько узнавал только свою фамилию.

Однажды я вошёл в пике и кинул в редакцию ультиматум: печатайте мои заметки целиком. Без правки! Или вовсе не печатайте!

И через неделю я получил из редакции за подписью самого редактора чумовую, грозную распеканцию.

В копии эта бамбуковая распекашка прибарнаулила (прилетела) и в райком комсомола, и к директору школы.

По полной схеме смазали мне мозги и в райкоме, и в школе.

Но я не присел.

И перестал гнать свою классику в «Молодой сталинец».

1958

«Щэ заблудишься в Москве…»

Окончена одиннадцатилетняя школа.

Я собирался ехать поступать в МГУ. На факультет журналистики.

А мама сказала:

– Ну шо ты поедешь ото один у ту Москву? У Москви стилько мiру!.. Щэ заблудишься… Где тоди тэбэ шукать? Лучше поняй с Митькой у Воронеж. Родина! На Родине спокойнишь будэ!

Старший брат Дмитрий как раз закончил в Усть-Лабинске молочный техникум. Механик маслозавода.

Митя выщелкнулся из техникума с красной корочкой.

Он воспользовался правом первого выбора и цапнул направление в один крупный уральский город.

По случаю успешного окончания учёбы вскладчину штудировали градус и на воде, и на деревьях, и на коне. Митя целый день гордо форсил в шляпе, за стопарик дали поносить один день. Вдобавок он таки успел сняться в шляпе и с баяном на лошадушке.

А к ночи, когда начал слегка трезветь, побежал менять свой город на любую воронежскую деревнюшку.

Родина же!

Ему надо ехать в Воронежский облмолпром. Там ему выдадут направление на конкретный маслозавод.

Вместе с Дмитрием я и поехал в Воронеж. Попробую поступить в университет на филологический факультет. Факультета журналистика там пока не было. Думаю, где ни учиться, а работать я буду только в газете.

22 июля 958

Вокзал

Лето 1958-го.

Вместе с Митиком прикатили мы в Воронеж.

Я отлично сдал уже три вступительных экзамена на филфаке университета, когда Дмитрий наконец-то добыл направку в конкретную точку. На евдаковский маслозавод.

На второй день после отъезда Дмитрия хозяйка дома, где мы приквартировались, и воспой:

– Вчера я крупняво сглупиздила. Взяла с Митика по сегодня. Я думала, ты тоже учалишь…

– Мне ещё один экзамен досдать…

– Сдавай кудряво!. Разве я против? Только монетку за все дни кидай наперёдушки!

– Мне нечего кинуть… Осталось на питание дня на три. Да вы не переживайте! В выходной братечко приедет ко мне. Заплатит… Уждите ну капелюшку…

– Это мне-то ждать? Собирай свои тряпочки и сам жди на вокзале. Там целых два огромных залища! Тебе места хватит!

Она выпихнула мой чемодан за калитку и махнула в сторону трамвайной остановки:

– С Богом!

Чуть не плача, поехал я на вокзал с Богом.

Оба ехали зайцами.

Я отдал свой чемодан в камеру хранения.

Ночи я перетирал на вокзальных скамейках.

Отлетали последние копейки.

Я ел только утром. Брал в булочной дешёвенькую сайку на три откуса. А вода была бесплатная в колонке напротив.

Сдал я и последний экзамен.

С девятнадцатью баллами из двадцати меня не взяли.

И братец не приехал в воскресенье.

Что же делать?

Из газетного объявления я узнал о наборе в училище сантехников. Я с отчаянья и сунься туда. Там ведь наверняка есть общежитие! Буду я сантехником или нет, а крыша над головой пока будет!

Общежитие было, крыша на нём была.

Да места все уже заняты.

Чего мне ждать? Куда податься?

Язык до Киева доведёт.

Но в Киев мне не надо.

И язык привёл меня на той же станции к товарным вагонам, где меня взяли на разгрузку яблок. Всего-то полдня поупирался и заработал на дорогу до брата.

Там той дороги – полтора часа на рабочем поезде.

Яблочники, узнав, чего я прибежал на разгрузку, смеялись.

– Да до Евдакова проще по шпалам добежать, чем валяться неделю на вокзале! А неинтересно топать по шпалам, садись на рабочий поезд!

– Но с какими глазами ехать зайцем? – остолбенел я.

– О деревенская простота! С какими глазами… Да какие папка с мамкой выдали!

Наливщик льда, или Дорога в щучье

Дмитрий был персона на евдаковском маслозаводе.

Механик!

И по-родственному Митик великодушно отломил мне сразу два королевских трона.

Помощник кочегара и наливщик льда.

Пока нет морозов – я помощник кочегара.

Как-то после смены присел я на лавочку у своей кочегарки. Август. Солнышко. Тёплышко.

Подлетел на грузовике знакомый шофёр и кричит:

– Чего зря штаны протираешь, пузогрей! Не хочешь ли прокатиться с ветерком до Острогожска и заодно умиллиониться?

– Миллионы меня не колышат. А вот прокатиться я готов на край света!

– Тогда грузи! – кивает он на кучу шлака рядом.

Перекидал я совковой лопатой шлак в кузов, и мы подрали.

На мосту через Тихую Сосну я привстал и поклонился реке.

– Ты чего клоунничаешь? – поморщился шофёр.

– Этой реченьке не грех поклониться. Она на мир весь прославилась…

– Чем же?

– А тем, что в 1924 году в Тихой Сосне выловили у села Рыбного осётра на 1227 килограммов! Одной первоклассной икры в нём было 245 кило! На 289 тысяч долларов! Случай занесли в книгу рекордов Гиннесса…

– Ёшкин козырек! – присвистнул с горькой досады мой водила. – А я эсколь мотаюсь на Тихую с удочками… Ничего мне не перепадало кроме тоскливой мелочовки…

– Опоздали… Надо было пораньше родиться. Поймай того осётра – до конца дней купались бы в золоте. А то разбежались обмиллиониться на кучке шлака…

В Острогожске я разгрузил машину.

Нам дали простыню с портретом Ленина.

Сто рублей одной бумажкой.

– Как будем делиться? – спрашивает шофёр.

– По-братски… Поровну…

– По-братски – да. А вот поровну… Что ты! Что ты!! Что ты!!! Тут такая стратегическая бюстгальтерия. Я вдвое старше тебя. У меня три грызуна, женёнка брюхата четвёртым. Сосчитал? У меня на шее пятеро, а у тебя на шее никого! Одна родинка. А родинка с криком жрать не просит. Ну как я буду с тобой делиться поровну? Согласишься на королевскую десяточку?

вернуться

24

Демаркационная линия – углубление между ягодицами.

8
{"b":"706982","o":1}