Лань почти мгновенно растаяла в воздухе. Гарри повернулся к ней и даже рот открыл, но так и замер. Не в эпизоде, просто, вероятно, не зная, что сказать. Наверное, выглядела она страшно: неуклонно бледнеющая, застывшая, словно изваяние, со взглядом, направленным в пустоту.

Вот значит как! То есть это у неё драмы, ага. Да её подростковые загоны — ничто по сравнению с гребанным трагичным прощанием! Она просто сама сдержанность и благоразумие, а, главное, прямота и честность. Никаких двойных смыслов и чертовых скидок на обстоятельства. Сплошная откровенность. А это что такое? Что за сопли на пороге вечности? О чем он вообще думал, когда отправлял послание? Надо все-таки попробовать поговорить напоследок, вдруг это разумный шаг? Когда она уже не сможет ответить ему, очевидно.

Мерлин, какой же красивый и просто ужасный по сути своей жест — оставить её жить с этим. Круг одиночества замкнулся. Наверное, сейчас ей полагалось реветь белугой. Или впасть в прострацию. Гермиона не была испугана, она даже не была расстроена. Гермиона была в бешенстве. Гермионе хотелось рвать и метать.

— Сукин сын! — прошипела она не своим голосом. — Если он ещё жив, я найду его и убью сама.

— Гермиона, — все же выдал Гарри, но что сказать дальше так и не придумал.

— Где поместье Малфоев? Снейп там, как и ублюдочная змея, и не менее ублюдочный Темный лорд. Надо найти эту теплую компанию и прикончить их всех до единого. Вместе с Драко, и Люциусом, и этой их заботливой матушкой Нарциссой, чтоб им всем пусто было!

— Я не знаю, где они живут.

— Так узнай! Включай эту свою гребаную прямую связь с Томом и смотри в оба, — прикрикнула она на Гарри. — Как будто только мне это надо.

— Но чаша, — очухался Поттер, — её нужно уничтожить первой.

— О, ты рассчитываешь незаметно проникнуть в Гринготтс для начала? Ну, удачи тебе, — она вскочила с места и заметалась по кухне. — Мне нужен просто адрес и все. А уж Адское пламя разберется со всеми проблемами в два счета.

— Гермиона!

— Ну что?

— Успокойся, — Гарри понизил голос и даже нерешительно протянул к ней руку.

Ей очень хотелось влепить ему пощечину, как тогда, когда он ловил приходы на крыльце после Годриковой впадины. За всю эту хрень. За все эти обиды и молчание, за его неприятие и упрямство, за ссоры и оправдывание ошибок Рона. Она схватила со стола кружку с недопитым какао и с нескрываемым наслаждением разбила её об пол. Брызги и осколки полетели во все стороны, разлетаясь почти красивым взрывом, явно усиленным магически. Выбросы случаются и у взрослых волшебников, в книгах писали.

Время застыло, но Гермионе было откровенно на это наплевать. Она ушла с линии поражения, а потом и вовсе покинула кухню. Снейп наверняка все это время знал, где находится змея, но не сказал им, чтобы они не потащились прямо в логово Воландеморта на верную смерть. А теперь все же решил помочь с крестражем. Действительно, чего уже терять?

Да только как им туда попасть? Правда, рассуждая логически, догадаться оказалось не так уж сложно. Если Снейп сейчас находился в поместье Малфоев, куда его наверняка вызвал на ковер лично хозяин, любой Пожиратель должен был иметь возможность попасть в поместье. Может, и егеря… Гермиона с сомнением выглянула в окно, без труда найдя взглядом подозрительную фигуру, стоящую под фонарем на другой стороне небольшой площади. Нет, вряд ли. Слишком мелкие сошки, Воландеморт с ними и разговаривать не стал бы.

Вот Кэрроу точно знали. Но где они сейчас? Уж не вся ли свита собралась вокруг господина в сочельник? Надо было все же поинтересоваться, как проходят эти их сборища, может, выцепила бы что-нибудь потенциально полезное. И Малфои, очевидно, тоже знали, где живут, ха. Взять этого мелкого гаденыша за шкирку и, она была уверена, даже Империус или пытки не понадобятся — струсит и сам им все выложит. Может, даже внутрь проведет, если они замотивируют его как следует.

Хотя почему они? Она! Действительно, Гарри вполне может заняться чашей. Дерзкое ограбление банка как раз в его духе. Гермиона конечно же ему поможет, чем сможет. Если ещё и Рон сумеет вырваться из Норы и присоединиться к Поттеру — вообще замечательно. А пока они вскрывают ячейку Лестрейнджей, она разберется со змеей и всеми, кто встанет на её пути. Эпизоды ей в помощь! Если зайти достаточно удачно, то никто внутри дома даже не поймет, что случилось, когда все уже будет пылать.

Гермиона вздохнула полной грудью, чувствуя воодушевление, и попыталась прикинуть, за что хвататься в первую очередь. Разберет, для начала, хотя бы сумку. Как минимум, часть вещей уже неактуальна и их вполне можно выложить. Но, возможно, найдется и что-нибудь неожиданно полезное. Она столько всякого туда понапихала, что уже и сама не воспроизведет полный список на память.

— Гермиона?! — в голосе Гарри чувствовалась совсем не легкая паника.

Конечно, она же внезапно исчезла прямо у него на глазах. Гермиона почувствовала раздражение — объясняться, наверняка долго и мучительно, с Поттером на счет своих способностей в её планы сейчас не входило. Хотя, наверное, все равно придется. Время опять куда-то пришло.

— Я тут! — крикнула она из своей комнаты, и вышла к лестнице.

Гарри застыл на пролет ниже. Бледный, с кругами под глазами и едва держащийся на ногах.

— Как ты?..

— Магия, — огрызнулась Гермиона. — Тебе плохо?

— Я серьезно, — не поддержал Поттер её тон. — И да, мне не очень. Он… злится или раздосадован, не пойму.

Он коснулся шрама, который наверняка горел огнем, судя по тому, как Гарри скорчился. Из его рта вырвалось какое-то полузадушенное шипение, будто он опять начал говорить на парселтанге. И без того щуплый, Гарри как-то весь съежился и начал оседать на ступени. Гермиона кинулась к нему.

— Палочка, — шептал он. — Все дело в палочке.

Она молча сидела рядом и держала его, чтобы он не свалился с лестницы. Все равно было крайне маловероятно, что Гарри сможет понять, где находится поместье Малфоев даже с видом изнутри головы Воландеморта. Возможно, разглядит какую-нибудь комнату или сад (у них наверняка был мини-парк прямо вокруг дома), но и только.

— Тут есть вопрос, Северус. Есть, — вдруг отчетливо произнес он, очевидно, повторяя слова Тома.

И от тона его голоса, и от так неожиданно произнесенного вслух имени Гермиона вздрогнула и сжала пальцы до белизны. Если Гарри и было больно, то он никак это не выказал — весь был погружен в видение, шепча уже что-то совершенно неразборчивое.

А потом, казалось, всего через какие-то секунды, он вдруг широко раскрыл помутневшие глаза и отчетливо произнес:

— Жаль.

И заморгал, приходя в себя и возвращая свой разум обратно на Гриммо, 12. Теперь Гарри сам цеплялся за её руки и смотрел так тошнотворно жалостливо, что у неё задрожали губы от возмущения.

— Гермиона.

— Нет.

— Послушай…

— Я не хочу знать, — взвизгнула она. — Я ничего не хочу знать, — прошептала уже тише.

Он послушно заткнулся, притягивая её ближе, обнимая и неловко цепляясь за волосы. В доме было так тихо, что из подвала слышались причитания Кикимера. Конечно, она же добавила ему работы своими истеричными припадками. Ещё и на Гарри нарычала. Он вел себя как полная задница, особенно в последнее время, но все же не то чтобы был действительно в чем-то виноват.

Гермиона сопела ему в плечо и смотрела в стену, обшарпанную, но чистую, насколько можно было сказать подобное о стене. Домовик и тут постарался. Глаза жгло, а руки дрожали — пальцы теперь едва стискивали потрепанную маггловскую толстовку Гарри.

— Надо связаться с Уизли. Но сейчас праздники, если Пожиратели не совсем дураки, они за ними следят как раз на предмет того, что мы сунемся, чтобы закатить вечеринку, — зачастила Гермиона, глотая окончания слов и почти задыхаясь от скорости речи. — Луна, Невилл, ребята из Отряда Дамблдора, кто ещё выступал против Кэрроу и… директора, тоже под ударом. Их и так жестоко наказывали, а теперь и вовсе могут уб… убить за неподчинение. Этот урод Амикус на все способен, я его видела. Страшно представить, что он начнет творить, когда вся власть в школе окажется в его руках.