— Я стараюсь, — так и было.

— Старайтесь лучше. Завтра вас выпишут, но если что-то подобное произойдет ещё раз…

— То вы посадите меня на поводок, — фыркнула она. — И наденете намордник.

— Боюсь, такая тактика несет угрозу моей жизни и здоровью. Судя по прошлому опыту.

— Я умею быть милой и покладистой, если мне что-то нужно.

— А я все ещё в раздумьях на счет вашей просьбы, — намек был ясен.

Гермиона полностью села и красноречиво пододвинулась.

— Я обещала, что не буду читать всю ночь, но мне все ещё нечем заняться.

— Вы рассчитываете, что я буду развлекать вас?

— Я прочитала ваши записи и у меня есть несколько вопросов.

— Конечно есть.

Снейп посомневался несколько секунд, как будто соблюдая приличия, и все же сел на самый край кровати. Между ними был добрый метр, но Гермиона опять почувствовала, как краска приливает к щекам. Было бы хорошо, если бы это опять оказалось побочным действием какого-нибудь укрепляющего, которое давала ей мадам Помфри. Но реальность ударила её молотом по темечку, неожиданно и беспощадно. Она осознала себя непривычно уязвимой, почти голой и выпалила первое, что пришло в голову:

— Как действует Сектумсемпра?

— Это темномагическое заклинание, вам оно не нужно.

— Я не собираюсь использовать Круциатус, но прекрасно знаю, как он работает, чтобы быть готовой. Или зачем вы даете нам все это на изучение в курсе ЗОТИ? — Гермиона подалась вперед. Наверное, её глаза блеснули даже в темноте. — Мне интересно.

Снейп хмыкнул. И сдался. Он объяснял ей все непонятные места в своих пометках долго и подробно, правда, не скупясь и на привычный сарказм с очевидными отсылками к её умственным способностям. Да, в зельеварении она отнюдь не была гением, просто старающейся. И вовсе даже не завидовала его успехам, хоть он и обходил её по всем фронтам уже тогда, в свои шестнадцать. Увлеченная разговором и расслабленная его практически доброжелательностью, Гермиона, естественно, не могла не сунуться и на запрещенную территорию:

— А Черная метка, из каких чар она состоит?

— Не забивайте себе этим голову, — тут же его голос стал как будто ниже и определенно холоднее.

— Я уже пыталась разобраться в этом вопросе сама. Решила, что это какая-то разновидность протеевых чар, но наносить их на человека…

— Мисс Грейнджер, умерьте свой пыл.

— Покажите, — прозвучало так, как будто она была капризным ребенком, просящим новую игрушку. Гермиона тут же одернула сама себя. — Простите, это не… неуместно.

Снейп молчал так долго, что она уже выдумала с десяток тем, на которые могла бы более-менее удачно перескочить и как-то замять их очередной конфликт. И так же, не проронив и слова, он начал расстегивать пуговицы на манжетах сюртука и рубашки. Закатав рукав до локтя, Снейп повернул руку внутренней стороной вверх и протянул ей, как что-то инородное.

Гермиона зачем-то взяла его за запястье, чем заставила и Снейпа, и себя вздрогнуть, словно между ними прошел заряд статического электричества. Да, про открытия маггловской цивилизации она все же старалась не забывать и знала какой-то научный минимум. А сейчас пыталась переключиться на мысли, о чем угодно, кроме его кожи, которой она, безусловно, не должна была касаться ни при каких обстоятельствах.

— Связующие чары… — шептала Гермиона одними губами, вглядываясь в блеклый узор, который, сделав скидку на мрачную направленность, можно было назвать даже красивым. Или ей так казалось при свете луны. — Проклятие несмываемого пятна… Вас давно не вызывали?

— Да, — без какого-либо выражения отозвался Снейп.

Его рука была, как и прежде, теплой, а пульс странно размеренным.

— Думаю, даже если срезать верхний слой тканей или отделить предплечье от тела целиком, то чары все равно будут активны.

— Это просто клеймо, — он опять согласился. — Внешнее проявление.

Снейп, вроде, всегда так легко взрывался и скатывался до действительно резких оскорблений, но в иные моменты… в иные моменты казалось, что самообладания у него на четверых. Непробиваемый щит контроля. Наверное, это и есть окклюменция.

— Это больно? Вызов?

— Весьма.

— Ещё бы, протеевы чары использовать подобным образом, — отозвалась Гермиона раздраженно, как будто Воландеморт должен был заботиться о комфорте своих последователей в первую очередь. — Это можно как-то…

— Нет, не заглушить, не проигнорировать.

— Впрочем, чего ещё было ожидать, — мрачно согласилась она.

А потом Гермиона пересела поудобнее, притягивая руку Снейпа ещё ближе к себе, и легко притронулась подушечками к нарисованному черепу. И сделала это так уверенно и быстро, будто тактильный контакт был необходим ей для диагностики чар. На сей раз никто из них не дернулся. А тыльная сторона его пальцев теперь касалась плотной ткани пижамных штанов на её бедрах. В отдалении послышался какой-то треск. Они остались на месте.

— Вряд ли Поппи будет рада меня здесь увидеть, — отстраненно заметил Снейп.

— Нет, — она усмехнулась, — не будет. Думаю, мне тоже достанется.

Гермиона с таким диким сожалением отпустила его, словно не Снейпа трогала, а какую-нибудь знаменитость, с которой получила возможность познакомиться, или чудотворца, исцеляющего и благословляющего прикосновением. Он вернул рукав на место и почти сразу встал, так что теперь ей приходилось задирать голову, чтобы видеть светлое пятно его лица.

— Если через пару дней вы будете в состоянии…

— Хоть сейчас, — фыркнула она.

— …то можно будет проверить, насколько хорошо вы сдерживаете рвотные позывы.

Когда Снейп ушел, Гермиона откинулась на подушку и опять завернулась в одеяло, рассматривая потолок. Этот человек всю жизнь вызывал у неё отрицательные эмоции чуть менее, чем полностью. Она никогда не находила его привлекательным в отличие от какого-нибудь Локонса. Более того, она была уверена, что и он сам едва ли замечал надоедливую выскочку в отрыве от учебного процесса (и отдельно от Поттера). И все же, стоило им оказаться наедине, Гермиона чувствовала волнение. То самое характерное ощущение в животе и в груди, кровь, приливающую к щекам и шее. Похоже, сдерживать ей придется не только тошноту.

*

Удивительно, насколько мало они действительно пересекались с Лавандой. То есть, конечно, она везде хвостом бегала за Роном, постоянно оккупировала его в гостиной, у них всех были общие предметы, и вообще Браун спала от Гермионы через пару кроватей каждую ночь. Но, в целом, учитывая реалии закрытой школы, они с Лавандой были как параллельные вселенные.

После того своего всплеска агрессивности, когда она наслала на неё ерундовую порчу, Гермиона старалась на девушку Рона вообще внимания не обращать во избежание. Конечно, это было достаточно трудно, при чем не только ей, как заинтересованному лицу, но и всем причастным и просто оказавшимся поблизости, когда они с Бон-Боном опять начинали лобзаться. Но со временем Гермиона приучилась отсекать голос Браун из своего восприятия реальности на каком-то интуитивном уровне. Он стал вроде ультразвука — есть, но не слышно.

Поэтому, когда Лаванда ворвалась в спальню с визгами и бросилась на шею опешившей Парвати, Гермиона только поморщилась и перелистнула страницу справочника по зельям. Наверняка она просто только сейчас узнала, что в Хогсмид их сегодня не выпустят, поэтому посетить кафе мадам Паддифут у них с Роном не выйдет.

Саму Гермиону больше тревожила трансгрессия, так как сегодня было назначено уже четвертое занятие, но никаких успехов она так и не достигла, уступив Снейпу и в этом. А сам профессор как будто позабыл о её просьбе (и своем почти согласии), но так как никаких четких сроков они не устанавливали, то напоминать ему об этом и навязываться она все же не решалась. Может, у него времени нет. Или желания. Или он считает, что она все ещё не поправила свое здоровье. В общем, Снейп был в своем праве. А Гермиона, после той ночи в больничном крыле, вообще старалась вести себя с ним подчеркнуто корректно без перегибов ни в сторону негатива, ни в сторону… чего-то неопределенного.