— Сев… — выдохнула она на грани слышимости.
И проснулась. С гудящей головой, неловко сползя по спинке вниз. Рядом с ней сидела пожилая женщина и читала книгу, щелкая фисташки.
*
Родители не нашлись ни в Сиднее, ни в Канберре. Рядом с Мельбурном в дешевом, но вполне уютном мотеле Гермиона заметила, что успела загореть, хотя по местным меркам была зима. Экономя на жилье — с магией все равно можно было компенсировать большую часть неудобств, в еде она ни в чем себе не отказывала: набрать парочку килограммов ей явно было необходимо. Возвращение к нормальной, мирной жизни из оборонительной позиции, в которой она постоянно находилась до сих пор, пришлось обеспечивать самыми банальными вещами из списка естественных потребностей. Впрочем, вдалеке от Великобритании это сделать было проще. Тут оказалось банально больше свежих впечатлений, и не мелькали то и дело знакомые, связанные с не с самыми приятными воспоминаниями, места и лица. По друзьям она, конечно, скучала, но, вполне вероятно, небольшая разлука пошла им только на пользу. Они-то с ней уже расставались, пока Гермиона лежала в коме, а вот она с ними — нет. Правда, Северуса она очень хотела бы сейчас видеть рядом с собой, да и он бы наверняка предпочел бы Австралию Азкабану.
Гермиона считала, что родители, как жители мегаполиса, вряд ли переехали бы в глубинку, по крайней мере сразу, но в Сиднее, куда они прилетели почти год назад, их следы терялись. Поэтому было логично посетить все более-менее крупные города, но в каком порядке? После Мельбурна она долго решала, куда двинуться дальше, разрываясь между Пертом и Брисбеном, но, в конце концов, остановилась на Аделаиде. И там действительно проживало несколько Уилкинсов! К стоматологам, работающим в центре города, Гермиона спешила с замиранием сердца, но то оказались совершенно посторонние люди.
Энтузиазм чуть спал, однако, по следующему адресу её ждал цветочный магазин, и она рассмеялась своим мыслям о букетах и прочих классических ухаживаниях. Подарит ли Северус ей когда-нибудь что-то подобное? Ждать ли ей кольца?
Но тут же поток взбалмошных мыслей прервался, Гермиона замерла. Мама встречала её за прилавком с дежурной улыбкой продавца:
— Вам что-нибудь подсказать?
— Да, — она сделала над собой усилие и прошла вглубь лавки. — Мне нужен букет для… для подруги. У неё день рождения.
— Есть готовые, могу собрать вам новый.
— Думаю, лучше новый. Что вы можете предложить?
— Как на счет, орхидей, фрезий и альстромерий? — задумалась мама. — Смотреться будет просто чудесно.
Гермиона поддакнула, хотя совершенно в цветах не разбиралась, и постаралась придать своему лицу более нейтрально-дружелюбное выражение. Но маму, похоже, тоже взволновало её странное поведение. Или внешность. Естественно, принимать оборотное перед каждой возможной встречей было бы дикостью, но Гермиона порадовалась, что сейчас её кудри были аккуратно забраны, половину лица скрывали солнцезащитные очки, а голову защищала какая-то нелепая цветастая панамка.
— Все в порядке? — спросила мама участливо, уже доставая из холодильника веточки с нежно-розовыми соцветиями.
— О, простите, мэм, я просто бывала у вас на приеме в Лондоне, — придумала что-то на ходу Гермиона. — И не ожидала встретить вас тут, в Австралии.
— Как тесен мир, — Моника, так её теперь звали, прищурилась, разглядывая её. — Вроде, решил все переменить в своей жизни, а прошлое все равно в какой-то момент настигает.
Выражение показалось слишком фаталистичным для неё, так что Гермиона выпалила просто чтобы что-то сказать:
— Довольно резкая смена, ну, всего. Особенно сферы деятельности.
— Ну почему же, все та же работа с людьми. Раньше красивые зубы, теперь красивые цветы, — мама отвернулась, доставая другой цветок из прохлады. — И забот хватает, хотя теперь они чуть грязнее — земля, удобрения.
— Вы сами выращиваете все это? — выдавила Гермиона.
— Только малую часть: у нас с мужем есть своя оранжерея, но она совсем крохотная. Но могу так же предложить вам ароматные травы — собрала их только сегодня утром.
— Нет, спасибо.
Моника кивнула, опять растянув губы в вежливой улыбке. Она ловко сортировала цветы и заворачивала их в оберточную бумагу. Композиция вышла небольшой и очень нежной, напомнив ей букет невесты.
— А ваша дочь… — начала Гермиона и чуть сама себя не прокляла от досады — вот зачем? — Простите, это не мое дело.
— О, вы знали Гермиону? — Моника опять впилась взглядом в её лицо.
— Да, совсем немного.
— К сожалению, она стала одной из причин, почему мы решили переехать на новое место.
Даже не спросила, как они познакомились. Хотя до Хогвартса Гермиона часто болталась под ногами у родителей, раз уж они работали вместе, и их клиника располагалось на первом этаже, прямо под квартирой. Мама продолжила:
— Полагаю, вы были бы сейчас ровесницами, но, к сожалению, наша девочка умерла, не дожив и до двенадцати.
— Извините, — упавшим голосом прошептала она.
Вот значит как магия (её или их подсознание) решила вычеркнуть родного человека из памяти. Логично. Как раз в то время она отправилась в Хогвартс и перестала быть частью их жизни.
Они неловко попрощались, и Гермиона на негнущихся ногах вышла из магазина, сжимая в руках цветы, чувствуя запах, но едва ли обращая на него внимание. Она приехала сюда как раз за этим, но сейчас ощущала лишь растерянность. Стоило ли оно того?
В смысле, конечно, она просто испугалась и опять хотела спрятаться за простым, удобным вариантом — оставить все, как есть. Но мама выглядела… нормально. Здоровой, счастливой, видимо, уже смирившейся со своей потерей. Вот вернет она им память и что? Их Гермиона все равно никогда не сможет вернуться к родителям, полностью.
С другой стороны, она и так решила за них многое, лишила их привычного порядка жизни, а теперь не хочет возвращать ребенка. Конечно, мама улыбалась ей, незнакомке, и говорила то, что и говорят обычно посторонним, с чего бы ей изливать боль. Но ведь она так хотела детей, Гермиона была долгожданным ребенком.
========== 57. Пролог ==========
Выборы прошли без сюрпризов, и Кингсли стал Министром магии. Случился ряд амнистий, но, конечно, Северуса это не коснулось — его преступления не входили в список социально-приемлемых прегрешений. Да и дело ещё даже не было до конца рассмотрено, чтобы начать подавать апелляции. Хотя имелась и радостная или, вернее, злорадная новость — Люциуса Малфоя все же приговорили к большому штрафу и посадили. На какой-то смехотворный срок, но посадили.
Гарри сообщал ей актуальные новости через Сквозное зеркало, которое, оказывается, было у него (и брата Дамблдора) все это время и которое он сообразил передать ей перед отлетом. А по приезду из Австралии её даже встретила небольшая делегация друзей, что было очень приятно, но о Снейпе все тактично или опасливо помалкивали. Уизли отволокли Гермиону в восстановленную и уже заново обжитую Нору, и она занялась… разбором своей почты. До другого континента совы не летали, так что за время её отсутствия в почтовом отделении на Косой аллее накопилась целая кипа писем и посылок для мисс Грейнджер от поклонников, журналистов, недоброжелателей и просто любопытных. Даже из Министерства нашлась парочка, и, что самое удивительное, не повестки из суда, как ранее.
Все они, победители, терпели эти побочные эффекты известности с весны, но к лету напор вдруг усилился. Видимо, часть людей разобралась со своими проблемами и активно озаботилась чужими. Страшно представить, что писали Снейпу, раз уж даже она почту разбирала со всеми мерами предосторожностями. Было даже хорошо, что в Азкабан корреспонденция не доставлялась, а посещать заключенных могли только уполномоченные лица.
Хотя она была бы очень не против увидеться с Северусом и даже рассматривала возможность ради этого устроиться в Отдел обеспечения магического правопорядка, хотя бы на самую низшую должность. Или непосредственно в Визенгамот каким-нибудь секретарем. Или даже в сам Азкабан, в котором сейчас имелся дефицит кадров. Но это было бы глупо, ведь контактировать там ей пришлось бы не только со Снейпом, но и с другими, куда более неприятными, личностями. Вряд ли Северус и все её близкие одобрили бы такую мотивацию для выбора профессии. Хотя и раздумывать особенно времени не имелось. Конечно, до осени Гермиона могла спокойно взвешивать все за и против, но в сентябре, когда Гарри и Рон пойдут на курсы авроров, продолжать торчать на Гриммо или в Норе, живя за чужой счет, будет уже совсем неприлично.
