Есть особый ряд, где торгуют только шерстью; там её столько накидано, что идешь точно по матрасу, а другого производства или торговли в ней нет.

А. Е. Мерцалов

Вологда, по Писцовой книге 1627 г.

Местный торговый класс составляли преимущественно посадские; из них лучший человек Е. Лазарев и средние: Б. Самойлов, Е. Акишов и Игн. Белавинский в писцовой книге прямо называются торговыми людьми. Но без сомнения и «молодшие люди» также промышляли торговлею; на это указывает то обстоятельство, что большинство лавок в городе и на посаде, – именно 194, – принадлежали посадским; за ними-же состояли 39-ть торговых амбаров, 6 ларей, 16 мест лавочных, 4 амбарных, одно место под ларь и 8 «порозжих» лавочных мест…

После лавки наиболее употребительным торговым помещением был амбар. Под амбаром надобно понимать не только складочное место товаров, но именно помещение, откуда производилась розничная торговля: так, например, рыбою торговали исключительно из амбаров. Разница между лавкою и амбаром, без сомнения, состояла в том, что последний не имел прилавка (или стойки), и полок для раскладки товара, который по этому и помещался здесь в кадках, мешках, коробах и проч. Величина амбаров была далеко, но одинакова; вообще же можно принять, что они имели не более 6-ти и не менее одной сажени по лицевой стороне, т. е. по той, где находилась входная дверь. Можно предполагать, что большие амбары служили преимущественно для складки товаров, а в средних и меньших производилась обычная торговля.

Третий вид торговаго помещения представляет лавочное место. В писцовой книге нет прямаго указания на отличие лавочнаго места от лавки; видно только, что помещения этого рода находились в линии рядов, обыкновенно в конце их, и принадлежали небогатым торговцам. Наибольшая величина лавочнаго места – 4 сажени, наименьшая – 1 сажень. По всей вероятности, лавочныя места были не что иное, как деревянные балаганы, или просто досчатые навесы над прилавками, в которых днем шла торговля, к ночи-же товар выбирался.

Восемь ларей и один прилавок, находившиеся в ветошном ряду, составляют низший разряд торговых мест. Лари были просто ящики, размерами от одной до полуторы сажени длины, задния стенки которых устраивались выше передних, а поперечныя скашивались, так что крышки на них лежали наклонно и представляли довольно удобную защиту от дождя. Единственный во всем городе прилавок помещался на углу Проезжей улицы и серебрянаго ряда, имея протяжением по боковой стороне сажень без четверти, а по лицевой 1 ½ аршина, и представлял собою просто скамью, приспособленную для раскладки товара.

Все перечисленныя выше торговыя помещения были обложены оброком, платившимся собственниками их в государеву казну. Размерь оброка обусловливался во 1-х, свойством самаго помещения, так напр. лавки вообще были обложены выше амбаров и т. д.; во 2-х, величиною помещений и местом, где оне находились, так что лавки и амбары, помещавшиеся вблизи гостиннаго ряда, т. е. в центре торговой деятельности, ценились несравненно дороже, чем стоящие где-нибудь в заречье – на Мироносицком берегу.

Де ла Невилль, 1698

Москва

Для иностранца в этом городе особенно любопытно то что в декабре на льду реки возводят две тысячи деревянных домишек для торговцев с Востока и из Европы.

М. П. Щепкин, 1878

Москва. Количество торговых заведений

Разсмотрев в подробности акты генеральной поверки торговых прав за 1874 год и сличив их с результатами произведённой в том же году общей переоценки недвижимых имуществ, мы пришли к следующим приблизительным результатам:

Число всех торговых заведений определилось в 17150, которых по указанному при исчислении налога порядку, распределяются на 49 разрядов: низший – до 50 р. наёмной платы, высший – до 46.000 р.

Общая стоимость занимаемых сими заведениями помещений определилась в 11.637.300 р.

Из короткого фрагмента сообщения от Эрколе Зани от 1678 года следует, что не прошло и нескольких сотен лет, как главным противопожарным мероприятием в столице стало увеличение ширины улиц. Но «почему-то» прошло ещё почти пятьдесят лет как в 1724 г. И.Т. Посошков опять вернулся к теме планировок поселений, предложив разделять постройки широкими просветами: «менши дватцати сажен улиц не делать». Похоже, что широкие улицы были нужны в столице только для размещения там торговых рядов, не более.

Что же касается Ивана Тихоновича Посошкова, то разве не он является первым на Руси автором Строительных Норм и Правил – СНиПов? Но где ему, замученному в Петропавловской крепости памятник на родине, в селе Покровское, что близ Москвы? У Минстроя нет денег? Или тут имеется иная причина национального беспамятства и неблагодарности предкам?

И ещё.

Из сообщения де ла Невилля следует, что «торговцы с Востока и из Европы» очевидно не могли зимой везти сезонный товар по воде. Значит, они везли относительно мелкие его партии на телегах и санях, – на транспортных средствах много меньшей вместимости, чем речные суда, – отыгрывая свою прибыль на скорости оборота и, надо полагать, на взвинчивании цен. Соответственно можно сделать заключение о высокой загрузке дорог в конце XVII в., большой нагрузке на работников отдельных таможенных постов и кремлёвских чиновников и сделать вывод о диком разгуле коррупции и на таможнях, и в Кремле. Жирующий во все времена коррумпированный класс начал жировать ещё стремительнее. В XVII в. наступила его золотая эра, Эпоха Моли.

Или зимой вся транспортная инфраструктура на Руси замирала?

Подсчитанные две тысячи торговых павильонов столицы могли существовать только при самоокупаемости. Не трудно подсчитать их товарооборот через натуральные показатели. Откуда ещё проще вычислить реальную численность городских жителей, уровень их немалой платёжеспособности, валютные резервы Московии… и чему ещё учат экономистов? Давайте посчитаем!

Вчера стояли ларьки перед Кремлём, сегодня царь приказал снести их все…; в порту под видом таможни на борт судна поднялись бандиты…; князь «забыл» об уже полученном откате от купца за право монопольной торговли и решил экспроприировать его бизнес целиком…; хлипкое судёнышко пошло в шторм ко дну…; поп, которому поручено было сохранить товар в подклетях церкви, сгноил его…; должник разорился… Жизнь купеческая всегда полнилась трагедиями.

Русская Правда Ярослава

Того купца, что шёл с чужими кунами, и которые либо утонули, либо их бандиты отняли, либо в огне сгинули, не убивать и не продавать в рабство, и пусть расплачивается как может, так как не виноват он, что нашла на него божья погибель. Однако если сопьётся он, или в драках искалечится, или же в безумстве товар чужой испортит, то пусть судят его владельцы товара, и полная им воля, продать ли этого купца в рабство.

Можно заметить, что довольно часто вопросы прямо вроде бы не касаются заявленной темы. Вот и здесь я сгенерирую за школьников занимательные вопросы по тексту нормативного акта XI века авторства сына князя Владимира.

Оказывается, что в Древней Руси, доверившись какому-либо купцу и отдав ему свой товар на продажу с рассрочкой платежа (предоставив товарный кредит) в случае, если купец гробил это имущество, владелец товара однозначно либо убивал несчастного, либо продавал его в рабство. И это, получается, было нормой киевского общества до времён князя Ярослава! То есть в начале XI столетия от РХ, или спустя аж полсотни лет от даты бодрой христианизации страны кн. Владимиром (отцом Ярослава) евангельский императив «возлюби ближнего своего!» ещё не достучался до ново-христиан? Однако же и нравы были в Киеве, да и в Новгороде! А в чём разница нравов соответствующих чиностояний России X и XXI веков? Я не вижу! А вы?