– Перестань, прошу…

Присев на край её кровати, я наклонилась, чтобы поцеловать её, она крепко прижала меня к себе.

– Я умру, – снова начала она, и горькие слезы скатились по щеке, прочерчивая ровную линию до подбородка, – а ты должна быть сильной. Твои родители хорошие люди. Они самые прекрасные люди, которые любят тебя. Ты должна их простить…

– За что… За что я должна простить их?

– Это ты узнаешь не сейчас и не от меня. Они работали на существо, и…

Она сильно закашлялась, больно вцепившись в мою руку.

– Бабушка!

Шея и лицо покрылись багровыми пятнами, и лишь губы становились бледными. Слезы застыли на её глазах, на лбу выступила голубая пульсирующая вена.

– Я люблю тебя, – уже хриплым голосом произнесла она. Глаза её невольно закрылись, рука, державшая меня, ослабила хватку.

– Нет-нет-нет! – Ринувшись к двери, я позвала на помощь, и ровно через десять секунд меня выставили за дверь.

«Она не может погибнуть, не может оставить меня! Это несправедливо и неправильно!»

Поднявшись на слабые ноги, я прошла до аппарата с кофе и вернулась обратно. Спокойно сидеть на месте было невозможно. Я слышала голоса за дверью, но не могла разобрать, что именно они говорили. Было под силу разобрать только интонацию: врачи разговаривали очень взволнованно и обеспокоено. Дрожащей рукой я убрала волосы назад и, держась за голову, прошла несколько шагов вперед.

«Что она хотела сказать? Почему мне не говорят, что с ней? Почему сердце так бешено колотится! Я не хочу потерять её, прошу!»

Я не знала сколько прошло с того момента, как меня выгнали из палаты. Лишь ходила туда-сюда, пытаясь успокоиться, поверить в то, что всё будет хорошо. Но вдруг в памяти всплыла фраза, сказанная бабушкой:

«Никогда не давай ложных надежд, в конечном итоге, будет очень больно»

Прислонив руку к губам, поняла, насколько я прозябла. Руки были ледяными, ноги неконтролируемо тряслись, а сознание будто бы не принадлежало мне. Я устало спустилась по стене на пол и, обняв ноги, уткнулась в них. Через несколько минут в коридор вышел хирург. Я быстро поднялась на ноги. По его темным, уставшим глазам стало ясно, что что-то не так.

– Как она? – Спокойно, почти шёпотом, спросила я.

Он не ответил, лишь опустил голову. По коже побежали мурашки. Что-то сдавило ребра, и я не смогла вздохнуть.

– Как она? – Повторила я уже громче.

«Ответь же ты!»

– Мне очень жаль, мы боролись за её жизнь, прикладывая все усилия и знания.

– Нет-нет-нет, – протараторила я, делая несколько шагов назад, и смотря так, словно меня предали.

– Девушка, – он что-то мне говорил, только вот я не слышала.

Я делала медленные, слабые шаги назад и, оторвав от него взгляд, ринулась к выходу. Я не могла, не могла и не хотела здесь находиться. Резко толкнув дверь, я выбежала на улицу. Лил холодный дождь, быстро остужая тело. Тяжело дыша, я подняла голову к небу. Слезы сливались с каплями дождя, тело, словно не принадлежало мне, а гравитация будто перестала существовать. Хотелось убежать, спрятаться, исчезнуть… С этими мыслями я рванула и побежала вперед. Одежда противно прилипала к телу, кеды наполнились водой, а я не останавливалась, словно убегала от кого-то. Скорее от самой себя. Через полчаса я была дома. Ничего не помнила… Не помнила, как оказалась дома, не помнила мимо чего пробегала. Сейчас я просто находилась дома. И громко толкнув дверь, упала на колени, голова невольно опустилась к полу. Мысли разрывали голову, сердце – грудную клетку. Я кричала что есть мочи, а когда силы закончились, прижалась к стене и, закрыв лицо руками, навзрыд заплакала. Когда человеку больно, он принимает обезболивающие препараты. И не важно, что болит, просто нужно сделать то, что облегчит твоё состояние. Достав телефон, я всмотрелась в экран.

«Алекс!»

Нажав на вызов, я ожидала ответа.

Он поможет мне, он – моё обезболивающее средство, он спасёт меня. Только подними трубку и скажи что-нибудь, мне будет этого достаточно

– Да! Алло! Кара, привет, – весело проговорил парень

– Алекс! – Рыдая, произнесла имя молодого человека.

– Кара? Кара, что случилось? Ты где? – Его голос сразу же стал низким, беспокойство передавалось даже через телефонный провод, а меня душил противный ком в горле.

– Кара, не молчи, слышишь? Включи GPS, слышишь?

– Алекс, она умерла, её больше нет.

– О… Господи! – Голос в трубке тяжело выдохнул, – Ты, где сейчас?

– Дома…

Парень повесил трубку и, через десять минут я услышала, как заскрипела входная дверь. Подняв глаза, я увидела парня с растрепанными кучерявыми волосами, испуганными глазами и в мятой рубашке. Я попыталась встать на ноги, но у меня не вышло.

– Эй-эй, тихо! Тихо, маленькая, тише…. Тш-ш..

Алекс крепко обнял меня, сгибаясь в спине. Опираясь на него, я перекинула руку через его шею. Он быстро поднял меня на руки и отнес в комнату. Мы провалились в мягкие подушки. Слезы прочерчивали линии от глаз до мочек ушей, оставляя соленые следы, которые обжигали кожу. Александр мягко и нежно поглаживал мою руку, всматриваясь в глаза, из которых текли слезы.

– Ты не уйдешь? – Хрипло спросила я. Грудь слабо дергалась, выталкивая стоны и рыдания.

– Нет, нет, конечно. Я всегда буду рядом, обещаю….

Две недели спустя

Ровно неделю назад я похоронила бабушку. Я ужасно себя чувствовала, и даже ушла в короткий запой, из которого меня, конечно же, вытащил Александр Громов. Боль постепенно уходила, дней через пять я перестала плакать по ночам, а грудная клетка не ломалась и даже не трещала. Боль, она утихла, но я помнила её, помнила, как это чувство подкашивало мне ноги и заставляло голову кружиться. Я поняла, что нельзя избавиться от боли, она будет тебя преследовать, но со временем спрячется в потайных уголках твоего сознания. Сейчас я сидела за рабочим столом, разбирая отчеты, которые свалились на мою голову из-за трехдневного отсутствия. Сделав глоток кофе, я сгорбилась и, облокотившись на руку, продолжила смотреть в экран монитора.

– Привет! – Я услышала голос Юлии, которая обращалась к Алексу.

Немного повернувшись, я, как можно незаметнее, начала наблюдать за ними. Скорее всего, это была ревность. Она явно проявлялась, когда к Алексу подходила девушка и не важно, была ли это молодая и симпатичная Юлия, с длинными, прямыми белокурыми волосами, идеальной фигурой и милой внешностью. Или Светлана, женщина с явным кризисом среднего возраста, полного телосложения, не имеющая вкуса в одежде и совсем не умеющая рисовать стрелки, которые тянулись практически до висков.

– Здравствуй, – ответил Алекс, стоя у кулера и наполняя водой стакан.

Он улыбнулся, и в этом я не заметила ничего странного. У него был дивный характер, он вечно смеялся, корчил рожицы, бросался саркастичными, но не обидными выражениями, хохотал над несмешными шутками, ведь он боялся кого-либо чем-либо обидеть. Главным признаком того, что она его заинтересовала, так это то, что он легким касанием руки, отбрасывал волосы назад. Поджав губы, я отвернулась к монитору. Через некоторое время я вернулась к наблюдению, так как мне было чертовски интересно, что же ей понадобилось от Алекса.

– Как у тебя дела?

«Ты серьезно подошла к нему, чтобы узнать, как у него дела?» – Проскочила мысль, а после я снова поняла, что это ярко выраженная ревность.

– Ох, всё хорошо, а ты как? Как твоя кошка? Мика?

– Мила, – она захохотала, прикрывая ладонью губы, – у меня тоже всё отлично, она недавно родила, тебе не нужен котенок?

«Конечно же, ему нужен котенок, ему же немецкой овчарки мало…»

– Нет, – он засмеялся, поднося стакан с водой к губам, и делая глоток, остановил на ней свой взгляд, – у меня собака, вряд ли они подружатся.

– Да-да, точно, Спайк?

– Ага.

– Я хотела у тебя спросить…