Мы находимся в больнице больше пяти часов и сказать, что эти зеленые стены и потрескавшаяся плитка мне надоела – ничего не сказать. Подняв глаза, я увидела мужчину в белоснежном халате, с бейджиком, на котором было написано Дроздов Никита Андреевич. Хирург Я быстро поднялась на ноги, колени противно прохрустели, но я не стала уделять этому особого внимания. На данный момент мне был важен диагноз, который озвучит доктор.

– Здравствуйте! Я…

– Что с ней? – Прервала я хирурга.

– На первый взгляд сердечный приступ, но точно мы пока сказать не можем.

– То есть? Как это вы не можете сказать точно? – Насупив брови и поджав губы, грубо спросила я.

В этот момент к нам подошёл Алекс с кофе. Он внимательно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на хирурга.

– Мы не волшебники, и поэтому я не могу сказать вам ничего определенного.

– Могу я увидеть её?

– Ей нужен покой, приходите завтра.

Бурлящая кровь циркулировала по венам, ударяя в виски и шею. Я слышала лишь сердцебиение и собственное тяжелое дыхание. Ледяная рука сжала сердце и, не поворачиваясь на Алекса, я отправилась к выходу. На улице ветер прогулялся по всему моему телу, сильно ударяя в лицо и раскидывая волосы в разные стороны. Я услышала, как хлопнула входная дверь, и, повернувшись, увидела, как ко мне идёт Алекс.

– Не смей мне говорить, что всё будет хорошо! – Прорычала я, тыча в него указательным пальцем. Он ничего не ответил, лишь прижал меня к себе и одарил теплом. Я обвила его шею руками.

– Я не буду говорить, что всё будет хорошо, я просто буду рядом, – прошептал молодой человек, легким движением поглаживая мои волосы.

Открыв глаза, и нащупав телефон, я нехотя открыла глаза и посмотрела на время.

9:00

– Твою мать! – Крикнула я и кинулась натягивать джинсы.

«Сегодня меня точно уволят» – думала я, когда перебегала дорогу, ведущую к зданию полиции.

– Приветик, Кара! – Крикнул дежурный.

Махнув рукой в его сторону, я рванула по лестнице, повторяя, словно мантру, в своей голове одни и те же слова:

«Лишь бы он не стоял около моего стола! Лишь бы он не стоял около моего стола! Лишь бы он не стоял около моего стола!»

Поднявшись, я поняла, что мне конец. Нет, капитан не стоял около моего стола – он сидел за моим столом, сложив руки в замок, и смотрел в монитор. Я посмотрела на Алекса, который сидел за другим столом и, выпучив глаза, пытался мне что-то сказать, только вот одно «НО» – я не понимала его.

– Ох! Маккаллоу! – Крикнул мужчина в костюме, подходя ко мне. – Вот теперь Кара, прежняя Кара, вернулась.

Он сделал паузу, набирая воздух в легкие.

– А теперь, назови причину своего опоздания!

– Я…– замявшись на одном месте, я опустила глаза, рассматривая собственные кеды. Спрятав руки в карманы, я вспомнила о том, что начальнику это не нравилось, поэтому быстро убрала их за спину, но не смогла вымолвить ни слова.

– Маккаллоу, я жду от тебя объяснений!

Все в отделе понимали, что Николай Петрович никогда и ни за что не уволит ни меня, ни Александра, но всё же было чертовски страшно выслушивать его громкие замечания.

– Моя бабушка попала в больницу, – всё-таки выдавила я из себя, не поднимая головы. Начальник сочувственно выдохнул и положил руку мне на плечо.

– Могла бы мне написать, – спокойно сказал мужчина, – отправляйся домой.

– Нет, я, пожалуй, поработаю, отвлекусь, спасибо!

Я сняла куртку и кинула её на спинку стула.

Следующие четыре дня были как в тумане. Самое удивительное – я не опаздывала на работу и качественно выполняла все поручения. Однако внутри я была опустошена, не знала, чего ожидать, не знала, что с бабушкой, ведь каждый раз, когда я её навещала, мне ничего не говорили. Бабушка так же не разговаривала со мной, лишь улыбалась, словно мы видимся в последний раз, и от этого становилось невыносимо больно, что хотелось рыдать, укрыться где-нибудь, спрятаться от внешнего мира и просто существовать.

Шли день за днём. Ветер, дождь, солнце. Погода успевала меняться каждый раз, когда я выходила на перекуры, то есть каждый час. Не менялось только мое внутреннее состояние. Я не разговаривала с начальником и не могла подпустить к себе Алекса, хотя так искренне этого хотела, но при этом боялась ранить его. Мне хотелось обнять его, спрятать лицо в его груди, сжимать руки до хруста. Но не могла. Не могла терпеть и не хотела, чтобы меня жалели.

Наступила долгожданная суббота, и я отправилась к бабушке. Передвигаться на автобусе было моим самым нелюбимым занятием. Но я не могла попросить Алекса. Интересно, как бы это выглядело со стороны? – «Привет, Ал, слушай, я тут избегаю тебя пятый день, но ты не отвезешь меня в больницу к бабушке, потому что я так не люблю общественный транспорт! Идеально. Так и надо было сказать.» Выйдя на остановке и пройдя несколько метров, я завернула за угол и увидела больницу. Мне так не хотелось идти туда. Не потому, что я не хотела видеться с бабушкой. Нет, конечно. Само помещение, каждая палата и даже коридор, были пропитаны этим ужасным запахом. Иногда мне казалось, что так пахнет сама смерть. Перед тем, как сесть на автобус, я зашла в магазин и набрала всяких вкусностей, таких как зеленые яблоки, бананы, конфеты-лимончики, плиточный шоколад "Milka" и газировку в железной банке. Пройдя по длинному коридору и зайдя в палату под номером семь, я открыла скрипучую дверь и заглянула внутрь. Увидев родное, улыбающееся лицо, я зашла.

– Кара, девочка моя! – Радостно проговорила бабушка, хотя выглядела она очень утомленной.

– Привет, бабуль! – Улыбаясь, ответила я, села на край кровати и поставила рядом пакет.

– Что ты мне там принесла? – С любопытством бабушка полезла к пакету.

– Подожди-подожди, сейчас, – расхохоталась я и стала доставать все продукты на небольшую тумбу, которая стояла возле бабушкиной кровати.

Этот маленький шкафчик был бежевого цвета и практически сливался со стенами. Плитка на полу была такой же потрескавшейся, как и в коридоре.

– А где твоя соседка?

– Она вчера умерла.

– Прости… – я опустила глаза, неосознанно перебирая пустой пакет.

– Всё в порядке. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Очень странный вопрос, хотела у тебя тоже самое спросить! – Я улыбнулась, пытаясь спрятать своё беспокойство вселенских размеров.

– Я серьезно. Знаю ведь, какая ты впечатлительная и добрая. Попробуй выпить снотворного.

Я всегда удивлялась проницательности бабушки. Она была права: я и вправду плохо спала – по три часа и то не всегда. Меня преследовали кошмары, а именно тот блондин, бегущий ко мне из тумана.

Мысли о бабушке никак не выходили из головы. Она – единственный мой родной человек, который не закопан под землей. Я не могу её потерять.

– Мне незачем снотворное.

Я убедительно проговорила фразу и взяла её за руку. Она была такой теплой, немного шершавой и нежной одновременно, мне так не хотелось её отпускать.

– Скажи, что хорошо себя чувствуешь, прошу, – прошептала я, присаживаясь на корточки возле её кровати.

– Ты забыла, – она со всей нежностью заглянула мне в глаза, – мы никогда не врем друг другу. Ну, по крайней мере, я. Она приподняла брови, будто бы на что-то намекая.

– Да-да, ты меня раскусила с самого начала. Я не могу бросить курить. С моей-то работой.

Я засмеялась, целуя тыльную сторону ее ладони.

– Ты у меня такая красивая.

Из глаз струились слезы, и она крепко сжала мою руку. Я почувствовала, как противный ком застревает в горле и не дает спокойно вздохнуть.

– Я должна тебе кое-что рассказать.

Подняв глаза, я увидела, что бабушка стала серьёзной, казалось, смятение и страх одолевают её.

– Что же?

– Я умру и…

– Нет! Перестань! Нет, ты не умрешь! Мы… Ты будешь в порядке, я тебе обещаю.

Голос срывался и становился таким высоким, что совсем не казался моим

– Никогда не давай ложных надежд – в конечном итоге, будет очень больно.