«Дальше меня ожидало, наверное, самое тяжелое» – Рассказать Александру Громову о смерти Кары.

Я всё время наблюдал за ними. Иногда они казались мне маленькими детьми, стеснявшимися подойти друг к другу. А теперь я и представить не мог, как скажу ему о том, что девушка, которую он любил… Спустившись по лестнице вниз, я пытался оттереть кровь, но скоро оставил это занятие. Глазами я разыскивал Алекса, с большей вероятностью, чтобы убежать от него, нежели подойти. Он стоял, прислонившись к стене здания, и что-то печатал в телефоне. Пусть это показалось бы трусливым, но ноши нет тяжелее, чем рассказывать людям о том, что их любимый человек погиб, умер, что его просто не стало. Перед тем как я стал капитаном, да и вообще перед тем, как я попал в полицию, я боялся лишь одного. Я боялся именно этого момента. Вытерев пот с лица рукавом куртки, я потер руки, попытался собраться с духом, но все еще боялся именно того, как же отреагирует Алекс. Мальчик, который сам толком не вырос, а на него уже сваливается такое бремя. В свои двадцать четыре года, Кара Маккаллоу так ничего и не увидела. Она была обречена с самого начала, когда пошла работать в полицию, её вечный максимализм и рвение к великим целям – убили её, еще с самого начала, но мы этого не поняли. Пройдя вперед, меня заметил Александр, он быстрым шагом и, смотря по сторонам, подошел ко мне. На его лице была улыбка. Скорее всего, он был рад за то, что Кара все-таки отомстила за своих родных. Я знал об этом… С самого начала меня смутило рвение Кары, поймать Гормэна, она наводила справки, рылась в кипах бумаг, перерывала архивы, и в конечном итоге, мной овладело любопытство. Я разузнал о родителях Кары и всё понял. Обернувшись, парень остановил на мне взгляд, и оживленно спросил:

– Товарищ капитан, вы не видели Кару? Не могу её найти! – Он глубоко вздохнул и ждал ответа. Его губа кровоточила.

После того, как люди Гормэна спустились, один из них попытался бежать и, конечно же, Александр начал преследовать его. Неподалеку от нас началась погоня, там ему губу и разбили. Он сложил руки в карманы куртки и, приподняв брови, улыбнулся. А я не мог и слово проронить, даже звука издать. Просто понимал, что ему будет максимально больно, я понимал, и так боялся причинить ему эту боль…. Алекс опустил глаза на мои руки и замер. Медленно отрывая свой взгляд от рук, которые были в крови, он чаще задышал, его брови опустились к уровню глаз, и он непроизвольно сделал шаг назад.

– Товарищ капитан, где Кара? – Его голос стал ниже, скорее, от предстоящей скорби.

Посмотрев через мое плечо, он намеревался подняться на ту злосчастную крышу.

– Алекс, не иди туда! – Наконец выдавил из себя и сделал шаг к нему.

– Нет! Этого просто не может быть! – Разочарованно проговорил юноша и ринулся, и он бы добежал, если бы не то, что я схватил его за руку и прижал к себе. Он вырывался, бился, пытался ударить меня, кричал, но я держал его, держал изо всех сил.

Нет-нет-нет, пустите меня, прошу-прошу, пустите! – Кричал Алекс, упав на колени, но я не смел, делать этого.

– Я должен её увидеть, прошу…

– Нет, нет мальчик мой, нет! – Затараторил я, пытаясь крепче прижать его к себе.

– Я должен… – Это были последние его силы, я почувствовал, как его плечи затряслись, и он ослабил хватку, закрыв руками лицо, пытался шёпотом что-то себе сказать, споря с окружающими, что Кара жива, что она сейчас спустится.

Но, к большому сожалению, он ошибался… Еще несколько минут, я держал его. Горло противно горело, и громко выдохнув, я отпустил его, чуть сам не упав на землю. Устояв на ногах, я отошел в сторону и, оторвав взгляд от Алекса, посмотрел в небо – рассвет. Блики красного и синего сплетались воедино, воздух был мягким и бодрящим. Вздохнув полной грудью, я снова посмотрел на паренька, который не менял положения, а все еще что-то шептал. Я сделал шаг к нему и попытался поднять, но он, оттолкнувшись от меня, резко поднялся на ноги и, развернувшись, остепенился. Перед Алексом везли тело юной Кары Маккаллоу, которая отдала свою жизнь, чтобы поймать Брюса Гормэна. Я услышал этот жалобный стон, который доносился от Алекса, и через секунду он все-таки сделал шаг навстречу девушке, которую погружали в машину.

«Алекс, прошу!» – Остановил я его, и тот молча послушался, оставшись на своем месте и лишь молча наблюдая за тем, как машина уезжает вдаль, и все хуже виднелись фары, а после машина и вовсе исчезла с поля зрения.

Я ничего не чувствовала, лишь странные ощущения, которые погружали меня куда-то вниз. Неизвестность пугала, закрывала в себе и громко кричала, разрушая подсознание. Попытавшись пошевелиться, я не смогла ничего почувствовать, словно находилась в сознании без тела… Темно. Холодный ветер прошелся телу, и я вздрогнула.

«Ветер? Значит, здесь есть окно!»

Открыв глаза, я глубоко вздохнула, и лишь увидела белоснежный потолок, и он мне показался таким знакомым, таким родным. Приподняв голову, я осмотрела место, где находилась и, поднявшись на ноги, снова окинула каждый предмет. Чувства страха и непонимания окутывали меня и полностью сбивали с ног. Слезы моментально показались на глазах. Медленно повернувшись, грудная клетка резко сжалась, внутри становилось тепло, и с каждым вздохом становилось теплее, до тех пор, пока тело не начало гореть, руки задрожали, перед глазами плыло, а ноги становились ватными с каждой секундой. Я находилась в своей комнате, в которой каждая деталь, каждый предмет мне так знаком, так знаком, что я могла описать её с закрытыми глазами и наощупь.

«Что за чертовщина?» – Все, что я смогла произнести.

Повернувшись на свою кровать, и открыв рот от изумления, я быстро приподняла рубашку и начала рассматривать тело, точно помня о ранении, но не увидела ни крови, ни раны, ни ссадины, даже синяка не было.

«О… Боже» – Прошептала я и вытерла слезы, которые градом падали на мою футболку.

Я все помнила, помнила капитана, Брюса Гормэна, адскую боль, которая не давала прийти в сознание.

«Что было дальше? Я умерла!? Когда? Как? От рук Гормэна? Он мертв? Кто мои родители? На кого они работали? Бабушка! Алекс! Что я здесь делаю?» – Эти мысли душили

«Почему Брюс Гормэн говорил о моей матери так, словно она скрывала свою настоящую жизнь, настоящую работу, словно она была киллером, словно её жизнь, каждый день висела на волоске и все из-за Гормэна?! Как мне узнать ответы на все эти вопросы? Какого дьявола творится?» – Все эти вопросы были словно подножкой и, спотыкнувшись, я непрерывно падала вниз, куда-то в бездну, в пропасть, падала туда, откуда никогда не выберусь.

Отправившись в уборную, я взглянула в отражение. Бледная кожа, синяки под глазами, потрескавшиеся сухие губы и красные глаза. Учащенное сердцебиение, мокрые ладони и чувство преследующей опасности сбивало с ног. Продолжая смотреть в отражение, в голову продолжали лесть мысли, разрывающие изнутри.

«Я же умерла, как сердце может биться? Или я жива? Может я в коме?» – Предположения заканчивались, но я не могла найти разумных разъяснений.

«Так, нужно успокоиться, в любом случае, ответы будут.… По крайней мере, они должны быть!»

Глубоко вздохнув, я зашла в комнату и, усаживаясь удобнее на кровати, всмотрелась в руки В сознание врезалось воспоминание о том, как я пыталась остановить кровотечение, прижимая руки к ранению, но алый цвет стремительно расплывался, закрашивая все вокруг. Резко услышав шорох, я медленно подняла глаза, и когда взгляд дошел до шкафа, я поднялась, разглядывая темноту. Тишина врезалась в уши и, сделав шаг вперед, прищурилась, но, когда в углу что-то шевельнулось, резко отпрянула, ногами касаясь кровати.

– Кто здесь? – Спросила я у пустоты, и лишь заметила, как что-то пошатнулось.

Страх перешел в колени, и они задрожали. Собравшись с мыслями и сжав руки в кулаки, я снова спросила:

– Кто здесь?

И когда что-то неизвестное снова шевельнулась, я резко развернулась и, вытащив из-под подушки пистолет, направила в угол. Алекс всегда спрашивал: