– Это не так.

– Когда я истреблю несогласных, мне больше никто не возразит, – отрезал архант.

– Тогда в каком мире останешься ты?

– Боги унизили меня, ввергли в отчаянье! Пусть же смотрят, к чему это привело! Я – плод их ошибок! Это они взрастили меня и сделали чудовищем! Это они украли мою мечту, чтобы я начал красть чужие! А теперь прощай, хранительница сакрального знания.

Старец-праотец положил мне руку на плечо.

– Юна знает, что он собирается сделать, и в этом знании состоит ее победа, – произнес он.

В его интонации слышалось глубокое уважение. Мне же не терпелось скорее понять, какое отношение данная история имеет ко мне.

Смоур поднял руки – в них ударили разряды алых молний, после чего он резко направил их на девушку, и та, повалившись на землю, загорелась кровавым пламенем. Она закричала от неистовой боли, а черти восторженно ликовали, восхваляя предводителя.

– В чем же победа? – сдавленно произнес я, наблюдая ужасающую сцену торжества зла.

Смоур приблизился к золотому дереву, сорвал плод и, впившись в него зубами, откусил сочную мякоть. Выражение его лица переменилось и в ту же секунду он закричал от ярости, поднял черную волну искаженной энергии и вырвал дерево с корнем.

Видение исчезло.

Мы со старцем снова стояли в храме памяти возле древней книги.

– У Древиана Смоура был излюбленный способ расправляться с лучшими душами, – сказал старец, – Он раскалывал их на множество обмельчалых осколков, а затем наполнял собственным злом. Это не просто смерть. Это порабощение. Он не мог влиять на цельную душу, но раздробив ее, он мог укрощать каждую частичку, изламывая под себя. Юна знала об этом и придумала свой способ защиты, рискованный и никогда никем не испробованный даже поныне. Когда проклятие устремилось в сторону Юны, она сумела обратить его в свою пользу. Ее дух раскололся всего на две части. В одной половине сконцентрировался свет, доброта, любовь и милосердие девушки. А все отягощающие качества, все ее недостатки и редкие грехи прошлых ошибок – оказались в другой.

– Значит, вот так появилась моя душа?

Старец кивнул.

– Сияющая легкая часть светлой, полностью очищенной души, отправилась в самые верхние ангельские миры Амаи, где враг уже никак бы не смог до нее добраться. Душа получила новое духовное имя – Алье́нис А́вем. А осколок концентрированной тьмы, будучи невероятно крошечным и слабым, должен был навсегда исчезнуть. В нем не было даже отголоска добра, а, как ты знаешь, отсутствующая полярность означает неспособность к развитию. В таких сгустках энергии нет жизненно необходимых колебаний, поскольку нет резонирующих противоположных сил.

– Как же мне удалось выжить?

– Твоя душа должна была соскользнуть в самые низы мироздания и раствориться в пустоши, но что-то заставило ее стремиться восстановить целостность. Какая-то особая черта, вложенная Юной в момент гибели. Это удивительно, – покровитель смотрел ясными глазами, – Слабый комочек тьмы упорно двигался выше и выше, проживая жизнь за жизнью. Погибая и вновь возрождаясь. А сильный ангельский дух стремился вниз, изо всех сил стараясь восстановить утраченную целостность.

– Может, в том и заключался замысел Юны? – предположил я.

– Боюсь, этого мы никогда не узнаем.

Я с грустью подумал о том, как все не просто сложилось. Разве могли осуждавшие нас люди понять все это? Или хотя бы допустить? Если я и сам никогда не предполагал, насколько запутана реальность. В самом деле – человеческую душу нельзя понять, не зная всю ее историю.

Размышляя об этом, я не мог не почувствовать горечь собственного положения. Жизнь за жизнью наши половинки стремились сблизиться, нарушая все вселенские законы. И вопреки им, мы наконец-то встретились. Мы были совсем рядом, но какая трагичная шутка – оказались братом и сестрой.

– В родстве семейном проявилось родство ваших душ, – поймал мои мысли старец, – А заложенный в тебе эгоизм породил любовь, хотя во всех известных случаях эгоизм был ее убийцей.

– Получается, что я полюбил сестру только потому, что считал своей собственностью? Отнятой частью меня самого? Во мне расцвело обыкновенное самолюбие, а я счел это искренней любовью?

– Это послужило началом любви.

Выходит, моя душа, в которой изначально собрались сплошные пороки, встретившись с родной половиной, возгорелась нежностью и сейчас я жив благодаря этому чувству. Но ведь любовь знакома практически каждому, а я видел многих несчастных, которые после смерти были не в силах оторваться от земли. Их сожрал гигантский чудовищный рамп. Не говоря уже о тех, кого забирают арханты. Разве никто из них не любил?

– Не забывай: тебе позволили сбежать, – напомнил старец.

– Этот негодяй Андрас! Он предал, обезоружил и унизил Юну!

– Он мудрый древний дух, мы не вправе судить его поступки.

– Хочешь сказать, что он все сделал правильно?! – изумился я.

– Война между Злом и Добром должна продолжаться, поскольку именно в неустанной борьбе возможен прогресс обоих сторон.

– Для чего же нужен прогресс зла?!

– Их идеалы не менее достойны.

Я был ошарашен.

Пока одни миры захвачены темными сущностями, а другие – во власти сил света, Земля продолжает оставаться полем битвы, поскольку Древиан Смоур за прошедшие века укрепил позиции. Его слуги обрекают людей на страдания, питаясь нашей болью. Они вселяют в нас гнев, заставляют ненавидеть друг друга, разобщают большие и малые сообщества.

Арханты вынуждают нас забывать о божественном первоначале, и в этом забвении люди стали насмехаться над идеей существования души. Божественная искра, вложенная в каждого, теперь – устарелый миф, погребенный под атеистическими заявлениями слепцов. И, несмотря на это, мой праотец утверждает, что древнего арханта Андраса мы не вправе судить?! Так может этот старец и сам – архант?!

Тот выдерживал паузу.

Я не смел поднимать на него глаза. В мыслях зарождалось недоверие. Оно вполне могло оказаться ошибочным, но теперь казалось, что все духи в сговоре против меня. Никому нельзя доверять.

– Нет плохого, Шейн, – сказал старец, – Есть то, что тебя огорчает. И хорошего нет – есть то, что тебя радует.

– Ты старше меня и больше знаешь. И ты всегда осведомлен о каждой моей проблеме. Ты слышишь, когда я взываю к тебе. Я покорно молился, открыто просил и молчаливо уповал на твою помощь. Но ты не отвечал.

– Иногда бывает достаточно одной слезинки, а иногда самые громкие призывы о помощи остаются без внимания. Не обязательно изо дня в день повторять просьбу. Мысли обязательно услышит тот, к кому они обращены, и именно он будет решать, помогать нуждающемуся человеку или оставить его просьбу без ответа.

– Сколько раз я просил направить меня к сестре, указать верный путь? Сообщить хоть что-то о ней! И всякий раз тщетно. Ты предпочитаешь безмолвно наблюдать со стороны. Как же мне к тебе относиться? Как оправдать, чтобы не разочароваться в тебе? По каким же критериям ты оцениваешь, достоин ли помощи просящий?

– Просить в отчаянье – не значит искренне. За свою спонтанность и несдержанность ты рискуешь понести наказание, а мое молчание – тоже своего рода помощь.

– Ладно, я понимаю. Для сил света важна чистота намерений просящего. А я до безумия жаждал отмщения. Но силы тьмы сразу откликались на мой зов, предлагали сопроводить в Рохас – якобы моя сестра там.

– Ты ведь знаешь, что арханты не откликаются безвозмездно. Им важно то, что человек готов предложить взамен. И, как правило, они заведомо знают – сможет ли просящий после оказания услуги расплатиться обещанным или нет.

– И если он не расплатится…

– Архант поступает по собственному усмотрению, таковы негласные условия сделки. Но из худшего зачастую можно извлечь самые лучшие уроки. Поэтому, когда оступившийся человек поворачивается в нашу сторону, мы обязаны подать руку. Ведь выплескивать накопившееся зло можно двумя способами – для того, чтобы его применить или для того, чтобы его уничтожить.