– Я бы хотел уничтожить в себе зло.
Старец тепло улыбнулся, приглашая пройтись по саду. Он знал, что я жадно вслушиваюсь в каждое слово. Мы спустились по мраморной лестнице и неторопливо пошли по тропинке.
– Я поклялся, что никогда не поверю архантам, но теперь понимаю, что сказанное одним из них вполне может оказаться правдой. Древиан Смоур обещал Юне, что заточит ее в своем царстве в качестве трофея. Неужели он забрал в Рохас мою сестру?
– Я не могу этого знать, Шейн. Вы с Альенис – случай доселе невиданный в мире духов. Не только я, но и многие Адвены наблюдают за вашей историей. И как бы ты ни обижался на мое молчание – я всегда рядом. Вместе мы сможем во всем разобраться.
– Спасибо, – немного расслабился я, – А что произошло, когда Древиан Смоур попробовал золотой фрукт? Зачем он вырвал дерево из земли? Чтобы сакральное знание больше никому не досталось?
– Вероятно, он увидел совсем не то, что ожидал.
– Ранее ты сказал – если силой проникнуть в Источник, неподготовленный дух погибает, и вся его история стирается из прошлого, настоящего и будущего. Я правильно понял?
Старец подтвердил мои слова.
– Но ведь то, что Древиан Смоур остался жив после соприкосновения с Источником, разве не указывает на то, что он был готов к сакральному знанию?
– Именно так.
– В итоге это знание помогло ему стать всемогущим. Что бы он там ни увидел…
– Путь тьмы значительно проще, чем путь света, хотя и он требует определенной духовной работы.
– Да уж. Знаю по себе – искоренять недостатки намного сложнее, чем взращивать их, – признался я и вздохнул.
Мы присели на скамейку в тени кипарисов. Сейчас, когда я узнал об арханте, расколовшем душу Юны и обрекшим нас на страдания, во мне снова бушевал гнев.
– В тебе есть зло, но это означает лишь то, что ты открыт для него, – сказал старец, – Это слабина, через которую арханты притягивают твою душу к себе и продолжать они будут до тех пор, пока ты поддаешься.
– Порой меня преследуют жуткие образы, разные видения, голоса… Но сейчас я учусь сдерживать их, обрывая негативные мысли и не позволяя им развиваться.
– Бросаешь вызов архантам, значит, – улыбнулся покровитель.
– Если бы это помогло освободиться от проклятья…
Старец молчал, спокойно глядя на черноту моих рук.
Все это время один вопрос никак не давал мне покоя. Я понимал, что и Адвены, и Древиан Смоур заинтересованы в приумножении числа духовно сильных сторонников. Но изначально в каждой человеческой душе заложено знание о том, что хорошо и что плохо. Если человек поступает плохо, он идет вразрез с убеждениями, а значит, счастья плохой поступок не принесет.
И раз уж зло не способно принести счастье, почему же его представители столь многочисленны? Почему многие души избирают именно этот путь, вязнув в болоте бесчисленных уродливых качеств, мыслей и деяний? Если они не ищут счастье, то что же тогда?
– Арханты подкупают тем, что мгновенно дают результат, – поспешил объяснить покровитель, – Сделка с ними предполагает моментальное исполнение желаний, заплатить за которые можно позже. Увы, люди редко волнуются о будущем и не хотят ждать.
– А если человек просит о счастье или о любви? Что тогда?
– Радость, которая рождается в сделке с архантами, априори не может быть подлинной. Она будет искусственной, краткосрочной, опустошающей, и не принесет ни удовлетворения, ни спокойствия. А все потому, что энергией счастья силы тьмы не владеют. С любовью еще сложнее. Это самое непокорное, самое неуправляемое, самое необузданное чувство из всех. Ее нельзя наслать, нельзя внушить, нельзя использовать как награду. Ей бессмысленно указывать. Любовь всегда действует самостоятельно, и не существует логики, способной предугадать ее порывы. Любовь может только сама зародиться в том, кого сочтет достойным. И выбор ее зачастую крайне удивителен.
Я знал, что речь сейчас идет обо мне. Сгусток зла обрел любовь – это и правда удивляло. Но еще больше удивляло то, что мир с давних времен поделен между добром и злом. Разве подобное разделение – не показатель несовершенства Вселенной? Неспособность богов примирить эти две силы предполагает их отстранение, безразличие. Боги не хотят в этом участвовать, хотя могли бы разом прекратить войну.
– А что стало с Высшими духами, которые основали академию Арден? – переключился я.
– Они покинули академию задолго до нападения Смоура, передав часть знаний совету старейшин.
– Почему основатели не защитили золотое дерево? Хранители пали в бою, но боги никак не проявили в решающий момент свою силу.
– Вспомни, что говорила Юна. Она была очень мудрой девушкой.
Признаться, даже я, живущий в Эйдоре и воочию наблюдающий духовную составляющую реальности, сомневался в том, что боги нас действительно слышат. Очень удобно утверждать, что боги молчат только потому, что для нас так лучше, но скорей всего мы просто им не интересны.
Быть может, они, глядя на нас, позабыли надежду, которую когда-то возложили на человечество. Мы разочаровали их и всё, что нас ждет – неминуемая кара за этот безумный танец на краю пропасти. Сгорят храмы, музеи, библиотеки, сгинет в огне история нашего рода и прокатится по земле волна последнего вопля, наводящего ужас на тех, кто будет смотреть на это все сверху.
Я поежился от этой мысли.
Может быть, отдельные личности, влиятельные в той или иной мере, все же достойны внимания Адвенов, но благополучие каждого человека явно их не волнует. Поэтому, сколько бы ни молился какой-нибудь заурядный человечек, его призывы заметят только арханты, но никак не Высшие сущности.
А обитатели материального мира? Как им верить в существование богов? Как людям понять, что о них заботятся Высшие силы, если это не выражается каким-то явным способом?
– Для Адвенов важна система, частью которой мы все являемся, – сказал старец, – Благополучие этой системы зависит от того, насколько мы сами этого хотим и что для этого делаем. Если кто-то превращается в борца против нее и вредит ее слаженной работе, он приравнивается Высшими к больному сегменту. Враждебно настроенный человек, мнящий себя миротворцем – вышедшая из строя деталь, которую необходимо срочно заменить.
– То есть, подначивать к позитивным изменениям, не имея соответствующих моральных качеств – это зло?
– Верно, – отметил покровитель, – В таком случае Высшие обязаны вмешаться и методы их крайне жесткие. Если после всех усилий, толчков и прямых подсказок не удается направить сбившегося с пути человека в нужное русло, остается только прекратить его пребывание в Асперосе.
– То есть, просто удалить его, как помеху для развития? Как отбракованный материал? – возмутился я такой жестокости.
– На некоторые события никак нельзя повлиять, таков закон равновесия.
– А как же равенство людей перед богом?!
– Равенство может быть только в пределах одного уровня развития, – поспешил объяснить старец, – В отсутствии ступенчатой иерархии мироздание остановится и падет.
Я подумал о кровеносной системе в физическом теле, дающей ему силы и тепло, напитывая кислородом каждый отдельный орган. Как только сердце останавливается, прекращается циркуляция крови и следом наступает отмирание внутренних органов. Должно быть, точно так же работают Вселенские механизмы, а божественное подобие живых существ заключается не только в наличие души, но и в их проявлении, как цельного жизненно необходимого органа.
Оказавшись в Эйдоре, я уже не рассматривал ни себя, ни человечество отдельно от Вселенского организма. Если каждая Вселенская клеточка выполняет возложенные на нее функции, то организм также заботится о ней, снабжая всем необходимым. Если же клетка не желает считать себя крошечной частичкой большего, подцепив вирус индивидуальности, отказывается трудиться и отстраняется от остальных клеток – она превращается в паразита.
Все еще находясь внутри организма, клетка продолжает получать питание, даже не задумываясь, что организм будет постепенно ослабевать, если не примет решение ее уничтожить. Паразитическая клетка радуется мнимой свободе и призывает к ней остальных, вводя в заблуждение. И если остальные ее слушаются и примыкают – весь организм заболевает, рискуя погибнуть.
