Допив лекарство, я предпринял еще одну попытку и медленно поднялся на ноги. Слегка пошатываясь, перешагнул через упавший березовый ствол, ожидая увидеть хоть что-то, кроме мертвой природы. Но только дуб слабо зеленел на фоне черного обугленного леса.

– Деревья пострадали по моей вине?

– Да. На них подействовала темная энергия, исходившая от тебя, – сказала Клодери, – Но они восстановятся, я позабочусь об этом.

– То есть, от смертельного проклятия в итоге пострадали только деревья и кустарники?

– Как видишь, мы в порядке, – сказала Клодери, неловко отводя взгляд.

Не покидало ощущение, что она недоговаривает. Я наблюдал за ее действиями, ожидая продолжения рассказа, но девушка молчала, с необычайным интересом разглядывая чешую на своих руках.

– Но разве так бывает? Проклятия подобного рода должны забирать дух такого ранга, на который были нацелены. Я хотел уничтожить человека, и значит, проклятье должно быть активно, пока не убьет именно человека! Растениями или животными здесь не отделаться. Тут явно что-то не то…

– Возможно, так проявилась сила твоего дерева, – уклончиво ответила Клодери, – Ты ведь больше нигде не успел побывать и ни с кем не контактировал, чтобы причинить кому-то вред или передать проклятие.

Лесная девушка явно избегала моего взгляда. Нужно выяснить, что она скрывает.

– Дерево способно дать прилив энергии, но вряд ли оно может избавить от смертельного проклятья! Так что же произошло, пока я был в отключке, а?

– Во Вселенной множество непостижимых тайн, быть может, это одна из них, – отшутилась она нарочито философским тоном, и волосы на ее голове мгновенно стали седыми.

– Постой-ка. Это ты сейчас пошутить пыталась? – улыбнулся я.

Клодери переступила с ноги на ногу, улыбаясь в ответ:

– Ага, вроде того.

– Не плохо вышло! Тебе идут светлые волосы.

– Да нет, я не особо умею выстраивать коммуникации, – смущенно сказала она.

– А вот это и правда странно прозвучало, – я прыснул от смеха, – Слушай, почему у меня такое чувство, будто ты бежишь от своей человеческой природы? Словно не можешь себя принять. Или не хочешь.

– Это сложно, – девушка посмотрела своими огромными янтарными глазами, – Просто… Люди делают меня хуже, – и она замкнулась, не желая больше развивать эту тему.

В этом коротком взгляде я так и не смог прочитать то, что искал. Но раз тема запретная – напирать не стану. Захочет – сама расскажет, и тогда я тоже постараюсь ей помочь. А сейчас мне нужно поприветствовать свое дерево. По-настоящему.

Приложив ладони к коре дуба, я закрыл глаза и вспомнил тот день, когда мы пришли сюда с сестрой, чтобы посадить саженец. Драгоценное воспоминание. Одно из самых лучших, самых светлых. Как же хотелось вернуться в то счастливое время…

В этот момент прямо из ствола дерева вырвалась тонкая зеленая веточка с белыми крошечными цветами.

– Омела, – Клодери завороженно смотрела на распустившееся растение, словно не могла поверить глазам, – Священное растение друидов! Символ возрождения. Она очень редко растет на дубах!

Я аккуратно сорвал омелу и протянул лесной девушке. Клодери взяла цветок дрожащими руками.

– Знаешь, – сказала она, – Возможно я смогла бы… Смогла бы… Мне нужно кое-что проверить, найдемся позже!

– Спасибо еще раз! – не успел произнести я, как она исчезла, оставив меня в полном замешательстве.

Дуб слегка наклонился, словно тянулся меня обнять. Я чувствовал, как он скучал. Благодарный, поцеловал его листья. Он пробуждался от каждого моего прикосновения, вдыхая воздух почти окаменелой корой. На ветвях набухали почки.

Они лопались, распускались нежными зелеными кудрями. Красивейшее дерево, украшенное пышными соцветиями, предстало нарядным и праздничным.

Обнимая его, я ощущал приумноженную любовь, и понимал: между нами нерушимая связь, неослабевающая на расстоянии. Каким-то неведомым образом он поддерживает во мне жизнь, пока живет сам.

Теперь мне виделась связь между моей любовью и способностью выживать. Разве не это ль божественное провиденье? Боги словно ведут меня через испытания. Возможно, все, что происходит со мной – проверка на стойкость, проверка на подлинность чувств.

Если я продолжу предъявлять претензии мироустройству – оно обернется против. Я не вправе диктовать ему свои условия. Возможно, Высшие боги сами хотят понять – умеет ли проклятый любить? Достоин ли обрести прощение?

И ради сестры я преодолею любые трудности.

Но если я не буду усваивать новую энергию, пропуская через себя свежие знания, мой дух будет вынужден поглощать сам себя, чтобы устранить энергетический голод. И тогда, потеряв все, что накопил, я перестану существовать. Вот почему нужно пребывать в постоянном движении.

Вот почему нужно срочно решить, куда отправиться дальше.

Но сейчас у меня не было никаких идей.

– «Я очень рад, что ты избавился от жажды мести» – послышался голос старца-праотца и передо мной сразу же проявилась его светлая фигура в ниспадающем одеянии.

В ясных глазах – поддержка и всепонимание, как в нашу самую первую встречу, но теперь во взгляде старца появилась еще и счастливая гордость. Он действительно гордился моим поступком.

Я же смотрел на него, силясь понять свои чувства. Глубоко внутри закралась обида, о которой нельзя молчать. Иначе этот, пока еще крошечный комочек, превратится в гигантский грязевой ком, опасный и разрушительный, остановить который будет уже невозможно.

– Все это время я звал тебя, – шепчу тихо, едва различимо, – Думал, ты будешь помогать мне, направлять… Но ты не появлялся даже тогда, когда я был в отчаянье! – задрав подбородок, я требовал ответов одним только взглядом. С вызовом. С холодной, стальной, почти не скрываемой тяжестью.

– Ты на верном пути и все делаешь правильно, – спокойно сказал старец.

– Где моя сестра?

Он промолчал.

– Как избавиться от проклятья? – не сдавался я.

– Все случается в нужное время.

– Но если я собьюсь с пути, ты поможешь?

Старец оставался непоколебим:

– А что ты выиграешь, если я начну спасать тебя на каждом повороте? Любой из вариантов – верный. Действуй, как велит интуиция.

– То есть, если сестра погибнет – это тоже будет верно?!

– Парадоксально, но люди – единственные существа, которые вынуждены подавлять страх смерти, чтобы вести нормальную жизнь. А ведь твоя сестра всегда будет жить в памяти мира. Как и ты.

Я горько усмехнулся:

– Ты ведь знаешь, что ни один из этих ответов меня не устроил?

– Это нормально. Я не могу вмешиваться в твою судьбу, это нам навредит. Позже ты все поймешь.

Снова эта фраза!

Позже пойму!

А КОГДА?!

Протянув руку, старец пригласил с собой в неизвестность. Удивившись такому действию, я наконец-то ощутил прилив светлой надежды, и вместе мы устремились туда, где скрытое становится явным.

Взору тотчас открылся крошечный, усеянный кипарисами островок посреди синего моря. Совсем рядом в зелени деревьев прятался античный белокаменный храм.

Во мне заиграло почти детское волнение:

– Что это за место?

Я понимал, что информации будет много, и сейчас не подходящий момент для расспросов, но не смог удержаться.

– Это Эстис, хроника твоего духа. Здесь хранится информация о каждом твоем минувшем воплощении, – разъяснил покровитель.

Мы неспешно зашагали по извилистой узкой тропе, ведущей к прекрасному храму, увитому виноградной лозой. Под ногами приятно захрустел гравий, окончательно успокаивая монстра, сокрытого в глубинах моей души.

– Неужели здесь я смогу окунуться в прошлое? Встретиться с каждым, в чьем теле был рожден?

– Не забывай, что это уже пройденные уроки. Получая информацию из прошлого, люди редко извлекают пользу. Их больше ужасает то, что из жизни в жизнь их снова увлекала простейшая материальность: политика, карьера, мода, массовая культура. Они видят, что на протяжении отпущенного срока не уважали дарованное тело, пренебрегали здоровьем, деньги тратили не для накопления опыта и ценных воспоминаний, а на вещи, которые в итоге не смогли унести с собой. Просматривая жизнь за жизнью, люди печалятся от того, что в который раз так и не поняли, для чего пришли в Асперос. Поэтому, погружаться в недра памяти следует в крайних случаях, иначе есть большой риск заблудиться… И тогда глубина уже не отпустит на поверхность.