— Алесса и временная няня точно справятся с ней? — спросила я взволнованно. Я вообще не хотела оставлять малышку с чужими людьми.

— Тори умница. И ты тоже будь умницей. Идём, — и он потянул меня в здание суда. Стив пошёл за нами молчаливой тенью, сканируя взглядом пространство, как бы не проморгать опасность.

Но от одной опасности он уберечь нас не мог, как бы ни старался. От мистера Гилмора нам не было спасения, до тех пор, пока мы не отвоюем Тори.

Даже во мне, фее, проснулась кровожадность. Мне захотелось как истинной оборотнице расцарапать его мерзкую морду, а потом и вовсе разорвать. Но мне пришлось лишь растянуть губы в приветственной улыбке, Демиан ограничился коротким кивком.

Заседание началось ровно через десять минут, я сидела в первом ряду в зоне «зрителей», в то время как двое мужчин с адвокатами расселись за столами напротив друг друга. Судья, приятного вида молодящаяся женщина, объявила начало заседания. Стенографистка в углу театрально простёрла ладони над клавиатурой ноутбука. А я тяжело сглотнула и закусила губу.

Господи, хоть бы всё получилось!

Даже как-то не верилось, что я попала на судебное слушанье. От нервной встряски по коже бежали мурашки, руки упёрлись в коленки и не спасало даже то, что рядом был Стив. Он как всегда больше напоминал стену, чем человека. Даже в такой момент мужчина не терял самообладания и, честно говоря, я ему завидовала. В этот момент очень захотелось шоколада, чтобы хоть как-то успокоить свои расшатанные нервы.

Демиан кивнул только когда судья произнесла вслух его фамилию и статус. Ответчик. Ха! В сложившейся ситуации он абсолютно точно должен быть истцом. Не было сомнений в том, что это Гилмор что-то со мной тогда сделал.

Как только женщина с табличкой "судья Аманда Уайт" проверила присутствующих, тут же пригласила к себе Гилмора. Этот… Ох, сколько же слов у меня было на языке! Но ни одно я точно не могла сказать вслух, хотя соблазн был. Но он скорчил отвратительное страдальческое лицо, словно перед заседанием Штейн убил его жену, детей и всех существующих родственников, а дом — поджег.

Никогда не любила таких наглых актёришек.

— … таким образом, как единственный близкий родственник Виктории, я требую передать её мне на попечение, — закончил и положил руки на кафедру так, словно после этих слов за ним должен был быть салют. Как же мне он не нравится. И зачем ему Тори?

— Мой клиент, — вступил адвокат. Кажется, фамилия у него была Грюнлих. Как раз тот случай, когда фамилия характеризует человека. — Мистер Гилмор ходатайствует о вызове свидетеля.

Я не представляла, какие у Гилмора могут быть свидетели, если он даже дома у нас ни разу не был. Не фотографы же, чья деятельность вообще-то была незаконной. Но тут поднялся смутно знакомый мужчина, и я нахмурилась, пытаясь вспомнить, где видела его. Почему-то казалось, что с ним связаны не самые приятные воспоминания.

— Я видел условия, в которых ребенка вывозили на прогулку третьего дня, — начал свидетель. — Я был шокирован. Это было настоящее надругательство над общественной моралью.

Что? Что он несет? В мою голову начали закрадываться подозрения насчет того, когда я могла с ним сталкиваться.

— Отец ребенка вообще при этом не присутствовал, с девочкой гуляла вот эта женщина, — он кивнул в мою сторону. — И неизвестный мне мужчина. Женщина вела себя вопиюще. Она… о, мне неловко даже произносить это…. казалось, что она требует от всех встречных мужчин, э-э…. совокупиться с ней немедленно прямо в парке. Я лично видел, как она прижималась к своему спутнику и терлась об него, а потом явился отец ребенка с несколькими охранниками, и она начала тереться об охранников. Это было ужасающее зрелище…

К концу его спича я готова была провалиться под землю от стыда. Неужели я так вела себя под этим ядом? Но какая подлость — подлить его мне, а потом обвинять! Но с другой стороны, ни один яд не должен заставлять человека настолько забываться! А может, Гилмор и его приспешники правы, и на самом деле я шлюха, просто это сидит глубоко внутри и прорывается наружу, если снять ограничения, которые накладывает сознание?…

— Я протестую, — раздался тем временем уверенный и недобрый голос Демиана. — Женщина, которая гуляла с Тори — моя невеста, мисс Дана Рейн. В тот день на нее было совершено покушение. Ей подлили препарат, влияющий на сознание…

— Надеюсь, вы прихватили результаты анализа крови, которые могут это подтвердить? — хищно оскалился адвокат.

Черт, а ведь и правда. Мы должны были подумать об анализах и расследовании, вдруг и удалось бы доказать причастность Гилмора. Не тем была занята моя голова… да и Деймова тоже. Так что я могла лишь слушать, как мой любимый босс отвечает:

— Они еще не готовы, но мы позаботимся об этом. В любом случае, речь идет о благополучии ребенка, а не поведении моей невесты. Все время той прогулки, как и всех остальных, моя дочь была в безопасности и получала весь необходимый уход. Она получает его и сейчас в моем доме. Если бы соответствующие специалисты пришли удостовериться в этом и составить акт, я был бы рад их принять. Если претензии ко мне заключаются в том, что я будто бы не способен обеспечить дочери надлежащий уход, я сам потребую обследования жилищных условий.

И где только он научился так гладко говорить, да еще и держать себя в руках? Если честно, я до последнего побаивалась, что он сорвется на Гилморе и выставит себя в неприглядном свете. Судья рассматривала Демиана оценивающе — видимо, если бы спросили ее мнения, она бы не сомневалась, что он способен обеспечить благополучие ребенка.

— Хорошо, мы хотим получить анализы крови и удостовериться в ваших способностях обеспечить Викторию Гилмор, — невозмутимо продолжил адвокат.

— Ваша честь, позвольте, моя дочь носит фамилию Штейн, — возразил Демиан. — Совсем недавно мне пришли документы о смене фамилии.

Адвокат Демиана взял соответствующие бумаги и передал судье. Гилмора аж перекосило, но он быстро взял себя в руки.

— Так же мой клиент хочет сказать, — проговорил адвокат Демиана, немногословный мистер Мурсайн. — Что у него есть все основания быть единоличным опекуном мисс Виктории Штейн. Завещание мисс Наны Гилмор, в котором она чётко описала, что хочет, чтобы её дочь была у отца, мистера Демиана Штейна.

Гад Гилмор вполне ощутимо скрипнул зубами, но его адвокат, мистер Грюнлих, или как его там, только слегка улыбнулся и успокаивающе похлопал своего клиента по руке, пока мистер Мурсайн передавал копию завещания судье.

— Тогда нам всем стоит принять во внимание, ваша честь, — поднялся адвокат Гилмора. — Что Виктория не была рождена в браке между мисс Наной Гилмор и мистером Демианом Штейном, они не виделись и не общались задолго до рождения дочери. Есть основание полагать, что мистер Штейн бросил беременную женщину, испугавшись ответственности. Так же ни для кого не секрет, что до недавних пор мистер Штейн вёл весьма разгульный и легкомысленный образ жизни. За такое короткое время люди не меняются.

— Я протестую, ваша честь, — зло перебил подонка Дейм.

— Тише, мистер Штейн, — побила молоточком о досочку судья Аманда Уайт. — Продолжайте, адвокат Грюнлих.

— Благодарю, ваша честь, — он кивнул женщине и продолжил разливаться соловьём, — люди так быстро не меняются. Доказательством этому служит эта женщина, — он аккуратно указал на меня, а мистер Мурсайн положил руку на плечо злющего Демиана.

— Мисс Дана Рейн была нанята как няня мисс Виктории, но уже сейчас мы видим, что мистер Штейн совратил её и, чтобы хоть как-то обелиться перед судом, предложил своей любовнице помолвку, — он повернул голову судье, а Дейм уже тихо рычал, и я тоже еле сдерживала рвущийся изнутри гнев на этого ужасного человека и его не менее отвратительного клиента. — И благодаря всему этому мы можем судить о моральном облике биологического отца мисс Виктории.

— Ваша честь, всё это лишь догадки наших оппонентов, — дотошно опроверг мистер Мурсайн.